виде. Если бы Нора сразу попросила его уйти, эта тема осталась бы закрытой. Он бы не услышал того, что услышал, не увидел того, что увидел, они бы к этому просто никогда не вернулись. Одна фраза, один деликатный намек, и он бы ушел. Но притворяться Нора не умела. В ее глазах стояли слезы, когда О'Фаллон отправился восвояси. Запретная тема все равно вышла наружу, что уж теперь молчать!
Отец не всегда был таким, начала она. В детстве мы знали его другим, а сейчас он так изменился, что уже трудно вспомнить, каким он был в доброе старое время. Ред О'Фаллон, «молния из Нортвеста»*.[13] Патрик О'Фаллон, муж Мэри Дей. Папа О'Фаллон, император для дочерей-принцесс. Но кому известно, что он пережил за последние шесть лет, тех не удивляет, что его закадычным другом стал «Джеймисон», с которым он на пару коротает время у себя наверху, этот суровый джинн-молчальник, обитающий в бутылках с желтоватой жидкостью. Первым ударом для него стала смерть жены от рака в сорок четыре года. И пошло-поехало, одно потрясение за другим, удар под дых и сразу в челюсть, вот из него весь дух и вышел. И года не прошло после похорон, как Дидра залетела, и когда она отказалась идти под венец, к чему О'Фаллон уже склонил женишка под дулом пистолета, он выгнал ее из дома. Это восстановило против него Бриджит. Старшая сестра Норы заканчивала Смит в другом конце страны, и когда до нее дошла эта новость, она написала отцу, что разорвет с ним все отношения, если он не вернет сестру домой. Как бы не так! Он оплачивает ее образование, и она еще будет что-то вякать? В результате Бриджит сама внесла деньги за последний семестр и после получения диплома сразу подалась в Калифорнию, чтобы стать журналисткой. Она даже не подумала остановиться по дороге в Спокане. Она была такая же упрямая, как ее отец, а Дидра упрямее их обоих. Не важно, что она успела выйти замуж и родить второго ребенка, – с отцом она по-прежнему не разговаривала. Как и Бриджит. Тем временем Нора уехала учиться в Пулмен. Она постоянно переписывалась с сестрами, но Бриджит отвечала исправнее, редкий месяц обходился без письма. И вдруг, когда Нора была на третьем курсе, Бриджит замолчала. Это еще не был повод для беспокойства, но когда молчание растянулось на три или четыре месяца, Нора поинтересовалась у Дидры, когда та последний раз получила весточку от старшей сестры. Узнав, что это было полгода назад, Нора взволновалась. Она поговорила с отцом, и несчастный, кругом виноватый О'Фаллон, жаждущий примирения со своими дочерьми, тут же связался с полицейским управлением Лос- Анджелеса. Дело поручили детективу Рейнольдсу. Расследование началось стремительно, и уже через несколько дней удалось установить важнейшие факты: Бриджит ушла из журнала, после неудачной попытки самоубийства она попала в больницу, она была беременна, потом съехала с квартиры, не оставив нового адреса, и с тех пор о ней ничего не слышно. При всей туманности картины, наводившей на самые мрачные мысли, казалось, Рейнольдс вот-вот все разъяснит. Но след так и не был найден. Прошел месяц, три месяца, восемь месяцев, а Рейнольдсу нечего было к этому прибавить. Он переговорил со всеми, кто ее знал, проверил все, что можно было проверить, но после свидетельств о том, что последний раз ее видели в гостинице «Фицуильям-Армз», – он всякий раз утыкался в глухую стену. Обескураженный тупиковостью ситуации, О'Фаллон решил, что частный детектив сумеет сдвинуть дело с мертвой точки. Рейнольдс порекомендовал ему Фрэнка Стегмана. В душе О'Фаллона на время вспыхнула надежда. Он жил этим делом. Стоило появиться хоть какой-то новой информации, хотя бы намеку на продвижение, как он садился на первый поезд в Лос-Анджелес, часто ночной поезд, и утром уже звонил в дверь стегмановского офиса. Но вот и Стегман, исчерпав запас свежих идей, готов капитулировать. Собственно, поэтому он и звонил, сказала Нора, и я его понимаю. Бриджит давно нет в живых. Я это знаю, Рейнольдс и Стегман знают, и только отец отказывается это признать. Во всем он винит себя, и ему нужна хоть слабая надежда, эта иллюзия, что Бриджит еще найдут, а иначе его жизнь потеряет смысл. Он сразу умрет, вот и всё. Эта боль его просто раздавит.
После того вечера Нора продолжала рассказывать ему все новые подробности. Понятно, ей хотелось с кем-то поделиться своими горестями, но надо же было такому случиться, что этим
Нет, ответил Гектор, первый раз слышу. А кто он, этот Гектор Манн? Нора знала о нем понаслышке. Актер, сказала она. Снимался в немых комедиях, но она ни одной не видела. В колледже ей было не до фильмов. Да, согласился Гектор, я тоже в кино редко выбираюсь. Дорого, и для глаз, он где-то читал, вредно. Нора смутно помнила, что об этом деле писали в газетах, но все это прошло как-то мимо нее. По словам Стегмана, Манн исчез почти два года назад. А что заставило его исчезнуть? поинтересовался Гектор. Никто точно не знает, ответила Нора. В один прекрасный день он пропал, и больше о нем никто не слышал. Тогда надежд не много, сказал Гектор. Долго ли может человек скрываться? Если его до сих пор не нашли, скорее всего его уже нет в живых. Скорее всего, согласилась Нора. Так же, как и Бриджит. Но ходят разные слухи, и Стегман обещает их проверить. Какие слухи? спросил Гектор. Что он мог вернуться в Южную Америку. Он родом оттуда. Бразилия, Аргентина… точно не помню. Невероятно, да? сказала Нора. Что именно? не понял Гектор. Ну как же, Гектор Манн из тех же краев, что и вы, разве не удивительно? Вы забываете, что Южная Америка – это огромный континент, возразил он. Латиноамериканцев сейчас можно встретить повсюду. Все правильно, сказала Нора, и все же, подумать только, она могла уехать с ним туда! От этой мысли у нее захватывало дух. Две сестры, два латиноамериканца. С одним – Бриджит, с другим – она.
Все это было бы не так ужасно, если бы она ему не нравилась, но он ее любил, любил с самого первого дня. Гектор отлично понимал – этот вариант исключен, сама мысль, что можно до нее дотронуться, уже есть непростительный грех, однако каждый вторник и четверг он возвращался в этот дом и, сидя на кушетке, обмирал всякий раз, когда это двадцатидвухлетнее гибкое тело пристраивалось рядом среди темно- вишневых велюровых подушек. Казалось бы, как просто – коснуться ее шеи, или погладить руку, или перецеловать веснушки на ее лице. Всему такому, мягко говоря, не способствовали их разговоры (Бриджит и Стегман, отцовские запои, поиски Гектора Манна), но борьба с этими желаниями была для него еще большим испытанием, ему приходилось собирать все свои силы, чтобы не перейти границы. После двух часов пытки, с трудом досидев до конца урока, он частенько отправлялся через весь город в квартал с домами-развалюхами и дешевыми мотелями, где можно было взять женщину на двадцать-тридцать минут. Выход, конечно, примитивный, но лучше не было. А ведь еще два года назад первые красавицы Голливуда наперегонки прыгали к нему в постель. Теперь он отсчитывал половину своего дневного заработка, чтобы купить короткое облегчение.
Ему и в голову не приходило, что Нора может им увлечься. Кто он такой, ничтожное существо, недостойное внимания, и Нора столько с ним возится исключительно из жалости – юная страстная натура, спасительница заблудших душ. Святая Бригита, как ее называла старшая сестра, их семейная мученица. Если Гектор был африканский дикарь, то Нора – американский миссионер, который продирался сквозь густые джунгли ради его спасения. Он не встречал человека более искреннего, оптимистичного, но и более неподготовленного к реальному миру зла. Иногда он спрашивал себя: может, она просто глупа? В другие минуты она казалась ему воплощением мудрости. А то, бывало, посмотрит ему прямо в глаза своим пронзительным, неуступчивым взглядом, и у него оборвется сердце. В этом заключался парадокс проведенного здесь года. Нора была его пыткой – и Нора была его жизнью, единственной причиной, по которой он не уезжал из Спокана.
Он боялся себя, так ему хотелось во всем ей сознаться И он боялся разоблачения. Три с половиной месяца Стегман отрабатывал версию Гектора Манна, прежде чем снова сдать позиции. Ни полиция, ни частный детектив так ничего и не добились, но это вовсе не означало, что теперь Гектор может чувствовать себя в безопасности. В течение осени и зимы О'Фаллон ездил в Лос-Анджелес несколько раз, и можно было предположить, что во время одного из этих визитов Стегман показал ему фотографию Гектора Манна. Что,
