Видимо, прав оказался Волк, заставивший хозяйку напиться вдрызг. Это помогло ей сохранить рассудок. Хотя почти месяц она отлежала в модной частной клинике неврозов, не разговаривая и глядя все время в одну точку на персиково-бежевой стене палаты. Приезжал Мастиф, струхнувший не на шутку, сидел возле безучастной ко всему любимицы, бормотал что-то. Но она не вслушивалась, не придавала значения его словам, ей было безразлично, о чем и о ком они.
Однажды он вдруг явился не один, а с Малышом, что и вывело Марину из ступора. Красивое лицо Егора выглядело озабоченным, глаза смотрели с какой-то трогательной нежностью. Он взял ее руку в свои, прижался к ней губами, а потом бросил Мастифу:
– Выйди, нам надо поговорить!
И старый лис подчинился.
Коваль совершенно не хотелось общаться. Да и о чем говорить с человеком, считающим ее подстилкой? Но Малыш, подсев поближе, начал нести какую-то чушь про то, как был не прав, как сожалеет, ну, и все такое из той же оперы.
– Прекратите, Егор Сергеевич, – попросила она, отняв руку. – Вы были вправе сказать то, что сказали. Зачем этот цирк? И уходите, мне неприятно, что я лежу перед вами в таком виде.
– Я понимаю, вы обижены, Марина Викторовна. Я вел себя по-хамски. Но нам предстоит много общаться в связи с вашим проектом, хотелось бы восстановить нормальные отношения.
«Ну, конечно, отношения, а как же! Скажи уж честно, что надеешься еще не раз встретиться со мной в горизонтальной плоскости, и нечего тут Версаль разводить! Вот так прямо честно возьми и скажи: мол, Коваль, хочу трахнуть тебя, и все! А то распелся, как соловей: ах, отношения, ах, совместная работа, ах, был не прав! Идиотизм какой-то…»
Разумеется, весь этот монолог так и остался у Марины в голове, не став достоянием общественности. Но тут ее как током ударило: так вот он, способ отомстить Мастифу за Олега! Этот чертов проект, которым старикан просто бредит! И не придется Мастифу стоять на крыльце в день открытия и принимать поздравления, не будет у него такой возможности. Спасибо Малышу – это его появление в палате вернуло Коваль к жизни и дало ей новую цель.
Ее горе по поводу гибели Олега было совсем иным, чем то, что она пережила после смерти Федора. Тогда казалось, что жизнь кончилась, а теперь в Марине что-то клокотало, переворачивалось, требуя выхода. Это «что-то» называлось Месть…
Вечером же Коваль и ушла из клиники, несмотря на гневные вопли врачей. Все, нет времени разлеживаться. Мастиф был удивлен переменой в ее поведении: она ни словом не упрекнула его, ни разу не заговорила об Олеге, улыбалась, не грубила, вообще было в ее поведении что-то не то.
Марина с утроенной энергией взялась за контроль над проектом, торчала на объекте до ночи, изводя охрану. Малыш тоже приезжал, все намекал то на ужин, то на совместный обед, но она делала вид, что не понимает. Его глаза вспыхивали от ярости – не привык, видно, чтобы его обламывали, однако держался корректно. Самой же Коваль эти отказы давались едва ли не тяжелее, чем ему – она хотела его, но пока было рано ставить его в известность об этом факте. Развязался узел в августе, на ужине у Мастифа, куда старый лис пригласил всех, кто был связан с проектом «Веселый берег».
Марина специально опоздала на полчаса, чтобы позлить Мастифа – просто захотелось его позлить. Как обычно, кроме нее, женщин не было, поэтому ее появление в коротком черно-белом платье с глубоким декольте, недвусмысленно обтягивающем фигуру, вызвало небольшой переполох. Мастиф кивнул, приглашая сесть рядом, но Марина выбрала место напротив Малыша, обольстительно ему улыбнувшись.
– Как ваши дела, Егор Сергеевич?
– Уже лучше, ведь я наконец ужинаю с вами, пусть и не совсем так, как мне хотелось бы, – отозвался он. – Вы по-прежнему хороши, Марина Викторовна.
Ну, все, пора начинать сводить потихоньку с ума Мастифа! Марина отхлебнула коньяка и оглядела собравшихся:
– Мастиф, а мне вдруг перестало нравиться название! – громко заявила она, воспользовавшись какой- то заминкой в разговоре.
– Предложи свое, – пожал плечами не ожидающий подлянки босс. Не думал он, что Коваль подслушала его разговор со Строгачом, в котором старый лис рассказал, как надул партнеров, сказав им, что пришлось выложить Малышу еще сто шестьдесят тысяч баксов сверху. Деньги он с остальных снял и спокойненько разделил с тем же Строгачом, думая, что Марина не в теме. Но, живя среди таких волков, поневоле научишься их штучкам!
– О, спасибо, дорогой босс, – промурлыкала она. – Как тебе «Весомые аргументы», например? А рядом с названием – точная копия моей обнаженной груди размером шесть на восемь? Вот уж отбою не будет от желающих попасть внутрь! Ведь у меня весомые аргументы – правда, Егор Сергеевич? Вы-то знаете это как никто! Только одну женщину в мире трахнули за сто шестьдесят тысяч долларов, и эта женщина – я, могу гордиться!
Она закончила и опять отпила коньяк. Казалось, Мастифа хватит удар, такое у него было лицо. Малыш покраснел, отведя глаза, а остальные просто потрясенно молчали, переваривая ее слова. Босс очухался первым, вывел ее из-за стола:
– Дорогая, на минуточку! – уволок в кабинет и там ударил по лицу так, что после процедуры Марина могла конкурировать по румянцу с матрешками.
– Ах ты, сучка! Ты что же это позволяешь себе?! Откуда ты узнала об этих деньгах? Ты что опять возомнила о себе, дрянь? – он снова занес для удара руку, но Коваль перехватила ее:
– Если ты еще хоть раз до меня дотронешься, клянусь, я тебя убью! Запомни это.
Оттолкнув его, она насмешливо сказала:
– И расслабься, никто не понял ничего, сейчас все исправим – ты ж меня знаешь. Но больше не пробуй обойти меня в делах, сделать что-нибудь за моей спиной – это мой проект!
Она повернулась и вышла на веранду, чтобы остудить хоть немного горящее лицо. Закурила, прислонившись спиной к стене. «Сволочь старая, я тебе припомню эту пощечину, я не я буду!» Душили слезы, она пыталась справиться с ними, и ей это почти удалось. Тяжело вздохнув, Марина вернулась в гостиную, улыбнулась всем:
– Я надеюсь, что вы не обиделись на меня за мое неудачное чувство юмора! Просто захотелось представить себе, как смотрят мужчины на дорогую женщину.
Раздался оглушительный хохот – мужики оценили наглость, и только Малыш пристально смотрел на ее пылающее лицо и плотно сжатые губы. Похоже, он был единственный, кто понял, о чем речь. Нужно было срочно что-то сделать с этим, и Марина, сняв под столом туфлю, дотянулась ногой до его паха, принявшись водить вверх-вниз. Глаза у Малыша округлились, он опустил руку под стол, но нахальная красотка отрицательно покачала головой.
Со стороны этих маневров видно не было, но Малышу приходилось туго – Марина чувствовала, как он напрягся, как вот-вот не выдержит. Тогда она убрала ногу и встала, объявив, что пора бы прерваться ненадолго. Все поддержали, вставая из-за стола и разбредаясь по дому. Все, кроме Малыша – ну это и неудивительно, с его-то восставшим из мертвых немаленьким агрегатом! Марину просто распирало от смеха, она выскочила на веранду и там дала себе расслабиться, сползая на пол и умирая от хохота. Причина веселья не заставила себя долго ждать – Малыш вышел к ней и, схватив за плечи, довольно сильно встряхнул:
– Что ты задумала, Коваль? Я что, пацан сопливый, чтобы терпеть твои издевки? Ты динамишь меня вот уже второй месяц!
– Не припомню, чтобы была что-то должна вам, Егор Сергеич! – холодно бросила она, освобождаясь от его рук. – Ничего не путаете?
– Прекрати, не надо, – попросил он, не выпуская ее. – Ты же видишь, что со мной делаешь! У меня в голове заклинило, только о тебе и думаю. Пожалуйста, давай уйдем отсюда, поедем ко мне!
– Ты точно ненормальный! Я ведь не шлюха дешевая, чтобы меня можно было вот так запросто взять и увезти, когда приспичило.
– Я не прошу тебя просто спать со мной, я предлагаю тебе выйти за меня замуж, – тихо объявил Малыш, снова беря Маринину руку.
