возобновление работ по моему проекту.
– Маринка, что происходит? То, что в «Новостях» сказали, правда?
– Конечно, – подтвердила она. – Так что там с проектом, я так и не услышала?
Повисла пауза, потом голос Малыша удивленно произнес:
– Это что – ты его? Сама?!
– Хочешь подробностей – приезжай, а заодно и документы прихвати.
Марина совершенно не сомневалась, что максимум через час он будет подле нее, примчится, как на пожар. Так и вышло – Егор ворвался в ее кабинет с папкой в руках.
– Ого! – оценила она. – Быстро прискакал! Любопытство гнало или другое что?
Он шлепнул папку на стол и сел в кресло напротив:
– Коваль, ты страшная женщина! Как тебе удалось заманить Сеню? Он в одиночестве даже в туалет не ходил…
– А как, по-твоему, я тебя заманила? Вернее, чем? Вы все одинаковые, поэтому большого ума не надо, – глядя прямо в синие глаза, ответила Коваль, нимало не смутившись. – Еще есть вопросы?
– Ты… что? Ты… спала с ним? – задохнулся Малыш, рванув галстук. – Как ты могла… под эту сволочь?
Марина недовольно поморщилась:
– Прекрати! Этого еще не хватало! Я не на помойке себя нашла. Просто подразнила немного, поиграла с ним в грубый секс, и Сенечка не вынес – взорвался.
– Как – взорвался?
– Господи! – закатила глаза Коваль, досадуя, что все приходится рассказывать в подробностях. – У мужиков при виде красивого тела клинит мозги. На его месте, прежде чем подпустить меня близко, я обшарила бы все вдоль и поперек. А Сеня решил, что в моем визите нет подвоха. Вот и результат беспечности и легкомыслия. Граната «Ф-1» решила все мои проблемы за сорок секунд.
Улыбаясь, она посмотрела на обалдевшего Малыша. Внезапно он расхохотался, откинувшись на спинку кресла.
– Кошмар! С кем я собрался прожить остаток жизни!
– Опять за свое? – предостерегающе сказала Марина. – Эта тема не обсуждается.
– Все, перестал, а то вдруг и меня в сауну пригласишь? – веселился он.
– Да легко! У меня чудесная аквасауна прямо в доме. Надеюсь, тебя не ждут к ужину?
– Нет, детка, кроме тебя, мне и поужинать-то не с кем. Только я учту Сенин прокол, догола раздену и обыщу! – пригрозил Малыш, улыбаясь.
Она поцеловала его в губы, положила его руки себе на грудь:
– Все, что пожелаешь, любимый. Все, что видишь, твое.
Через полчаса они сидели, обнявшись, в сауне и целовались, как подростки на лавочке. Марина поймала себя на мысли о том, как сильно соскучилась по этому человеку, по его рукам, по его жадным поцелуям, по синим глазам, восхищенно глядящим на нее…
– И все-таки я не побоюсь продолжить: выходи за меня, девочка, хватит маяться дурью, – отрываясь от ее губ, заговорил Егор.
– Егор, не сейчас, ладно? – попросила она, обнимая его за талию и прижимаясь бедрами. – У меня есть еще пара незавершенных дел, хочу разобраться с ними до свадьбы.
– То есть ты согласна? – уточнил он, не веря ушам.
– А на моем месте кто-то отказался бы?
– На этом месте можешь быть только ты.
– Конечно же, я согласна. Вопрос в другом – согласишься ли ты…
– Что за бред? – разозлился он.
– Не хочу об этом сейчас. Мы перенесем разговор на более позднее время, не спеши.
Они продолжили свое увлекательное занятие в спальне. Ночевать Малыш остался в доме Коваль.
Вечером следующего дня Марина пошла к Мастифу, который по-прежнему лежал в постели, отходя от предынфарктного состояния, и, выгнав сиделку, уселась возле него.
– Скажи что-нибудь!
– Похвалы ждешь? А про того, кто ночевал у тебя, не расскажешь? – чуть задыхаясь, спросил старик.
– Нет, – улыбнулась она. – Ты и сам все знаешь – небось Кореец доложил, шкура. Зато объект опять в работе.
– Как ему не быть в работе, когда твои ноги раздвинуты?
– Задолбал ты! Что же под юбку-то ко мне лезешь все время? Жалеешь, что сам не попробовал?
– Не мог я. Ты ведь мне как дочь.
– Что, кстати, не помешало тебе пихнуть меня под нужного человека! – заметила Марина.
– Ты от этого только выиграла, как я смотрю, – произнес старик, изучая ее лицо. – Не рассчитал я, что ты окажешься сильнее меня, вырвешь из моих рук все: деньги, власть, людей моих. Тогда, с Черепом, попытался сломать тебя, лишить человека, который стал тебе опорой, защитой. Череп всегда был безбашенный. Но не думал я, что сопливая девчонка окрутит его так, что он против меня попрет. А он даже умереть согласен был за тебя. Конечно, я мог его просто пристрелить, но хотелось тебя испугать, чтоб рот открыть не смела без моего ведома. А ты… Только сильнее стала, ввязалась в войну с Сеней, и мои люди за тобой пошли, поверили тебе, подчинились, гибли… Даже ублюдок Рэмбо побежал, хвостом виляя. Ну, еще бы – Коваль позвала! Я один остался, теперь ты рулишь всем, а я с этим не в силах уже бороться… – Он замолчал, и Марина увидела, насколько тяжело дался ему этот монолог, как он болен, стар и слаб.
Но даже осознание этого не заставило ее пожалеть его и отказаться от мести. Не заслуживал Мастиф жалости. Черепу, когда его приговорили у нее на глазах, было всего тридцать два, вдвое меньше, чем этой усохшей мумии, он мог еще долго жить, с Коваль или без, это уже подробности, но жить… И она должна сделать то, что задумала.
К лету следующего года «Веселый берег» был готов к открытию. Коваль по-прежнему встречалась с Малышом, он практически жил у нее, даже тайком заказал в Париже сумасшедшей красоты свадебное платье, это ей по секрету выболтал поправившийся Касьян. За то, что Марина спасла ему жизнь, он готов был спать на коврике у двери ее спальни, не отходил ни на шаг. Правда, из-за пробитой голосовой связки разговаривать он теперь мог только шепотом. Но ведь еще имелся Рэмбо, у которого глотка была луженая. Вдвоем они отлично справлялись со своими обязанностями.
За сутки до открытия комплекса Коваль навестила Мастифа, предвкушавшего завтрашний триумф. Но в ее планы его присутствие на празднике жизни не вписывалось. Он лежал под капельницей, выглядел неважно. Сиделка при виде Марины встала было, но потом нерешительно спросила:
– Марина Викторовна, может, вы зайдете позже? Там еще в шприце лекарство, его после капельницы вводят в вену.
– Идите отдыхать, Наташа, – велела Коваль, за локоть выпроваживая ее из комнаты. – Я останусь здесь на ночь и сама все сделаю, не волнуйтесь, я все-таки врач.
Девчонка радостно ускакала – не зря Касьян охмурял ее по Марининой просьбе уже третью неделю.
Улучив момент, когда старик задремал, Коваль вынула из кармана шприц с сильнодействующим препаратом, вызывающим спазм сердечной мышцы. Эту ампулу она раздобыла давно, отвалив за нее две тысячи «зеленых», но дело того стоило – ни одна экспертиза не обнаруживала даже следов этого лекарства. Осторожно Марина ввела содержимое шприца в капельницу, вылив в раковину то, что на самом деле нужно было вводить, и села ждать результатов. Кроме того, ей было что сказать Мастифу перед смертью. Он открыл глаза и удивился:
– Случилось что-то? Зачем ты здесь?
– Случилось, – спокойно отозвалась Коваль. – Ты умираешь.
– Ты что, опять текилу глушила? – спросил он, поведя носом.
– Нет, трезва, как стекло. Успею на поминках твоих надраться. А тебе остался от силы час, поэтому будь добр – заткнись и послушай. Я терпела тебя долго, но теперь с этим покончено. Ты был прав – я сильнее тебя, поэтому мне удалось все. Завтра открытие, но ты его пропустишь, к сожалению. Это тебе за Олега. Он
