– Гон какой-то, – пробормотал Розан. – Я же на вашей свадьбе сам был…
– Тебя глючило! – засмеялась Марина. – Меня не было и нет, умерла я. Он свободен от меня, я больше знать его не желаю. Жить здесь буду, не возражаешь?
– Это ваш дом.
– Завтра собери мне пацанов человек шесть, я за вещами поеду.
– А пацаны-то зачем? Я сам с вами съезжу.
– Боюсь, что Малыш меня попытается силой оставить дома, а так побоится – стрельбы ему не нужно, – терпеливо объяснила Коваль.
– Вы не хотите все же сначала его выслушать? – спросил Розан, кусая яблоко и морщась. – Кислятину такую едите, ужас!
– Что он может мне сказать? Я ведь предупреждала, что начнется копание в моем белье, и ему не поздоровится. Его московские друзья подсказали блестящую идею о том, что он в разводе. А если всплывет мое имя, то да, мол, бывшая, давно разошлись, только все официально никак не оформим, а что там у нее за дела, я и знать не знаю. Но меня это не устраивает, я – либо жена, либо – никто. Да и вообще – ну его на хрен, Серега, Малыша этого, пусть живет, как знает, – Марина закурила, постукивая носком сабо на тонкой шпильке по ножке стола. – Зато и мне теперь никто не указ. Устала я от показухи этой, устала корчить из себя…. Да и ждать все время, что какой-нибудь дотошный журналист нароет в моем прошлом и настоящем, тоже больше не хочу.
– Ну-у, не знаю, – задумчиво протянул Розан. – Малыш звонил мне сегодня, хотел встретиться с вами. Я, конечно, сказал, что не знаю, где вы, но он не поверил, кажется.
– Мне все равно.
– А что за хрен вышел от вас в обед?
– Ты-то откуда это знаешь?
– Так я не один, еще и охрана ведь есть, – усмехнулся он. – Это дело не мое, с кем вы спите, но будьте поосторожнее. Ладно?
– Ты что сейчас имел в виду? Безопасный секс? – прищурилась Коваль, недовольная вмешательством заместителя в личную жизнь.
– И его тоже, – не остался в долгу Розан.
Они захохотали. Приятно, что не надо корчить из себя светскую даму – можно говорить все, что пришло в голову, и не бояться, что завтра газетчики извратят твои слова до неузнаваемости.
– Кстати, дорогой мой, а давай-ка мы с утра по автосалонам прокатимся сначала. Хочу нормальную машину, теперь уже можно, – вдруг вспомнила Коваль.
– А с «бэхой»-то что не так?
– Маленькая она, весь имидж мне попортила эта поганая тачка.
– У меня идея! – загорелся Розан. – Мамед поставил в своем салоне на пробу «Хаммер», но его никто не берет, уж больно здоровый и жрет много. Но вам-то это по фигу, я знаю, а танк просто в вашем вкусе. Глянем?
– Чего глядеть? Берем, не глядя! – решительно взялась за телефон Марина. – Алло, Мамед? Это Коваль. Извини, что поздно, дорогой, но ты же меня знаешь – как загорелось мне, так берега теряю. Хочу «Хаммер» у тебя купить.
– Дорогая, да он твой уже! – заверил Мамед. – С утра на него номера сам лично поставлю, твои фирменные!
– За труды накину, – пообещала она ласковым голосом. – Розан привезет все. Спасибо тебе, Мамед.
– Обращайся, красавица, Мамед всегда рад тебе!
Распрощавшись на такой цветистой ноте с Мамедом, Коваль посмотрела на Розана.
– Вот и все, а то ехать, смотреть… Завтра с Максом езжай, заплатишь, и пригоните. На нем и к Малышу поеду. А «бэху» верну – пусть сам на ней рассекает или телке какой подарит. Тебе спасибо за приятный вечер и за ужин. Пришли ко мне Макса.
– Хорошо, – нагнул бычью шею Розан.
Макс примчался почти сразу, Марина даже сигарету докурить не успела. Высокий светловолосый парень, служивший в питерском ОМОНе до того, как попасть в охранное агентство, Макс был умен, вежлив и практически незаметен, пока дело не касалось впрямую его обязанностей. Тогда же даже Розан поражался физической силе и мгновенной реакции. А с оружием так, как он, обращаться умел только покойный Рэмбо. Словом, за спиной Макса Коваль чувствовала себя в полной безопасности.
– Звали, Марина Викторовна?
– Да, Макс. У меня есть одно распоряжение. Сделай так, чтобы о нем знала вся охрана – и моя личная, и те, кто на территории. Ко мне во двор ни при каких условиях не должны заезжать машины с малышевскими номерами. Надеюсь, ты их помнишь. Я оторву голову любому, кто ослушается и впустит сюда хоть кого-то, включая и самого Малыша. Особенно – самого, – уточнила она на всякий случай, заметив, как недоуменно смотрит на нее телохранитель – в договоре с ним стояла подпись Егора. – Макс, я не слышу, что ты все понял и все сделаешь.
– Да, но…
– Вот только давай без всяких «но», я не люблю этого. Ты будешь делать то, что скажу я, и ничьи слова для тебя не должны иметь значения, кроме моих. Я так привыкла. Я требую от своих телохранителей не раздумывать над моими просьбами, а исполнять их беспрекословно. Если ты это поймешь, то у нас с тобой никогда не будет проблем в общении, потому что я тоже всегда прислушиваюсь к тому, что говорят мне телохранители. Ну, или почти всегда. Понял?
– Да, я все понял, Марина Викторовна! – отчеканил Макс. – Могу идти исполнять?
– Можешь. Люблю понятливых, ей-богу, с ними намного проще, – очаровательно улыбнулась Коваль, проходя мимо замершего телохранителя и потрепав его по щеке, от чего тот залился краской.
Марина завалилась на постель и задумалась. На душе было муторно, да и мобильный трезвонил, не прекращая, – это звонил Малыш. Но трубку она так и не взяла, ей абсолютно не хотелось выяснять отношения. Что выяснять – и так все предельно ясно, она ведь не дура и понимает, что ни одно слово не идет в эфир без одобрения того, кто платит деньги. Так что кушать эту лапшу Коваль не собиралась. Телефон просто разрывался, и Марина отключила его совсем. Розан знает, где ее искать, а больше никого не надо сейчас. Махнув еще стакан текилы, она уснула.
Разбудила горничная, вошедшая в спальню в десять часов.
– Марина Викторовна, там вас Сергей Тимофеевич ждет, – робко произнесла она.
– Кто?! – не сразу включилась Коваль спросонья.
– Розан.
– А-а! Так бы и сказала, Даша, а то понты какие-то…
Эту горничную Марина переманила из дома Егора, успев привыкнуть к спокойной, доброй и хлопотливой женщине. Но та была очень предана своему хозяину и потому, чтобы не обижать его, проводила полдня в доме Коваль, а другие полдня – у Малышева.
Марина побрела в душ, на ходу ругая себя:
– Черт, опять напилась вчера, аж башка трещит. Ну, что за привычка дурная – глушить текилу литрами?! – простонала она, держась за раскалывающуюся голову, и встала под ледяную воду, надеясь, что это хоть немного поможет. Начав относительно нормально соображать, привела себя в порядок и спустилась в гостиную, где пил кофе Розан, не выспавшийся, помятый и злой.
– Хорошо спали, Марина Викторовна? – хмуро спросил он.
– Меня бессонница не мучает, – сообщила она, садясь за стол. – А что?
– Да так! А я вот полночи от Малыша по телефону отбивался. Потом подскочил в шесть, потому что этот горец хренов позвонил, Мамед ваш. Поехали с Максом за чертовым «Хаммером», пригнали…
– Так что ж ты сразу не сказал? – заорала Коваль, вскакивая и направляясь к двери.
«Хаммер» стоял посреди двора – такой классный, огромный, черный, что у нее даже дыхание перехватило от восторга и счастья: неужели он теперь принадлежит ей? Вот это была ее машина, на все сто ее, идеально соответствующая темпераменту и характеру.
– Розан, ты только посмотри, какое чудо! – восторгалась она уже во дворе, обходя вокруг новую
