высокой оказалась доля коммунистов и комсомольцев (20-25%). Довольно значительным, по данным 1962 г., был процент лиц с высшим и средним образованием (более 40%[322] ), что в общем-то неудивительно: чтобы писать, особенно более или менее сознательно и целеустремленно, антисоветские документы, нужно было иметь определенный образовательный уровень. Впрочем, некоторые анонимные письма и листовки, как раз наоборот, поражают своей малограмотностью и полной невразумительностью (особенно это относится к антисоветским произведениям заключенных).
| 1962 | 1965 | |
| Рабочие | 35 | 25 |
| Служащие | 18 | 20 |
| Колхозники | 6 | 7 |
| Студенты и учащиеся школ | 20 | 26 |
| Пенсионеры | 10 | 12 |
| Лица без определенных занятий | 10 | 10 |
| Члены КПСС | 9 | 14 |
| Члены ВЛКСМ | 11 | 12 |
* Составлено по: РГАНИ.Ф. 89. Пер. 51. Д. 1. Л. 2; Пер. 6. Д. 28. Л. 2.
Данные, извлеченные нами из дел надзорного производства Прокуратуры СССР, в целом дают сходную картину социального состава «анонимщиков» и «листовочников», что подтверждает достаточную репрезентативность использованных нами для публикации материалов (см. таблицу 5). Но кроме того, эти материалы позволяют судить о социальной физиономии авторов различных жанров антисоветских анонимных документов.
Принятая в докладных записках КГБ в ЦК КПСС классификация, игнорировавшая различия между листовками и анонимными письмами, имела свой резон. Помимо того что у КГБ были свои (отнюдь не академические) цели и задачи, надо признать, что на практике оба вида документов не всегда легко разграничить. Можно было бы дать следующее определение: анонимное письмо – это то, что посылается по почте (или подбрасывается в почтовый ящик, под дверь, в служебное помещение) конкретному адресату и изготовляется в одном или нескольких, но немногих экземплярах; листовки же расклеиваются или разбрасываются на видных местах, апеллируют к общественному мнению и подразумевают стремление к максимально возможному тиражированию. В реальности встречалось множество промежуточных и смешанных вариантов: листовка, написанная от руки в одном-двух-трех экземплярах; анонимное письмо, переписанное в десятках экземпляров и разосланное множеству адресатов; один и тот же документ, одним и тем же лицом разосланный по почте в виде анонимок и расклеенный, как листовка (при этом по почте могло быть отправлено больше копий, чем расклеено); листовки, которые распространяли путем подбрасывания в почтовые ящики квартир или отправляли по почте реальным или вымышленным адресатам, и т.д.
Затрудняют разграничение жанров и особенности наших источников. В делах прокурорского надзора тексты антисоветских документов приводятся нечасто, в большинстве случаев – только цитаты, краткое изложение или просто указание на их существование. Сами работники следственных органов предпочитали пользоваться термином «документ антисоветского содержания», не уточняя его вида. В силу сказанного, понятия «анонимное письмо» и «листовка», которыми мы пользуемся в данном разделе, не лишены условности.
Из авторов анонимок 12% были прежде судимы, 13% – члены КПСС, 1% – комсомольцы. Средний возраст «анонимщика» – 44 года. Женщин среди них было 9%. 51% являлись жителями больших городов (областных и краевых центров, столиц союзных республик), 18% жили в Москве и Ленинграде (они составляют 34% от живших в больших городах).
Среди авторов и распространителей листовок 15% имели в прошлом судимость, 5% были членами КПСС, 13% – комсомольцами. Средний возраст осужденных за листовки – 29 лет. Жителей крупных городов среди них 47%, Москвы и Ленинграда – 11% (24% от жителей больших городов). Женщин 11% от общего числа.
Из тех, кто был осужден за распространение обоих видов документов, прежде судимых было 10%, жителей больших городов – 64%, Москвы и Ленинграда – 16% (27% от жителей больших городов). Средний возраст – 38 лет.
Грубо говоря, написанием листовок увлекались школьники и студенты, а анонимки (кстати, не только антисоветские) были любимым занятием пенсионеров. Распространители листовок моложе, среди них больше комсомольцев, высока доля учащихся. Отметим, что четверть тех и других составляют рабочие (а из авторов обоих типов документов – треть), колхозников и совхозников мало и сравнительно невелик процент интеллигенции (и ее представители больше писали анонимок, чем листовок). В обоих случаях существенна доля лиц без определенных занятий. Учитывая, что именно среди них было довольно много прежде судимых (14% для анонимщиков и 37% для авторов листовок), следует предположить, что они являлись носителями традиции сочинения листовок, свойственной местам лишения свободы.
Особенности «авторского состава» связаны, конечно, с тем, что написание анонимного письма или распространение листовок были деяниями, различными по степени тяжести. Письмо безопаснее, оно обращено к конкретному лицу, у автора всегда оставалась лазейка – попытаться отрицать наличие антисоветского умысла (тем более когда дело доходило до уголовного преследования), утверждать, что имел в виду «критику отдельных недостатков» или просто делился мыслями («изложил там действительность, но не знал, что эта действительность антисоветского характера»[323]).
Иное дело – листовка. Уже сама форма является знаком сознательного выступления против власти.
