орфографии, уж в психиатрии-то прокуроры были сильны.
Спустя четыре года заместитель прокурора Кахазской ССР уведомил Г.А. Терехова, что 14 октября 1968 г. против И.Е. Соколова возбуждено уголовное дело «по факту распространения […] рукописных и машинописных заявлений и произведений, содержащих клеветнические измышления против КПСС и советского правительства. Эти произведения Соколов адресовал в руководящие партийные органы и в Организацию Объединенных Наций, а также отправлял студентам Казахского государственного университета, Казахского сельскохозяйственного института и других вузов г. Алма-Аты»[368]. В ответ из Прокуратуры Союза ССР сообщили, что письма и предложения Соколова «о создании «Мировой Конституции» и передаче «командных высот мировой науке» и т[ому] подобными] предложениями поступали в Прокуратуру СССР в 1962-1964 гг. При ознакомлении с письмами Соколова, написанными им в 1962-1964 гг., было решено, что их автор является психически больным человеком, и его предложения являются плодами больного воображения», в связи с чем следует направить Соколова на психиатрическую экспертизу[369]. Экспертиза, разумеется, установила «невменяемость Соколова в связи с его хронической душевной болезнью» [370], уголовное дело против него 18 декабря 1968 г. Алма-Атинским городским судом было прекращено, «но поскольку он как личность представляет значительную социальную опасность, судом вынесено определение о направлении его на принудительное лечение в психиатрическую больницу специального типа системы МВД с изоляцией»[371].
Помещаемая здесь нами (в сокращении) статья И.Е. Соколова «Тупик» по стилю изложения не похожа на ставшие нам уже привычными гневные, срывающиеся на откровенную брань изобличения правительства и лично Хрущева в частности, и коммунистов вообще; по содержанию она также никак не напоминает обычные попытки перелицевать, вывернуть наизнанку утверждения официальной советской пропаганды. Соколов по мере сил пытался выйти за рамки этого видения мира. Он явно находился под влиянием взглядов французских просветителей XVIII столетия – Вольтера, которого он цитирует, возможно, также он был знаком с работами Руссо и Монтескье или читал их популярные изложения. У них он заимствовал отстраненно-объективистскую манеру изложения, и даже критиковать советские порядки старался сдержанно, в форме констатации. Наш автор рассуждает о перспективах развития современной цивилизации, исходя из фундаментальных идей энциклопедистов: о естественных правах человека, общественном договоре; при этом так же, как и они, предполагает возможность рационального разрешения проблем с помощью просвещенного разума. Особенно же И.Е. Соколов был увлечен «Декларацией прав человека» и характерной для XVIII века мыслью о главенствующей, упорядочивающей роли Конституции.
1.Тупик […]
Ведь современные народы большей частью руководствуются тенденциозно создаваемыми теориями- доктринами, недостаток которых состоит в том, что авторы их, ставя своей целью удовлетворение интересов общественной группировки, принимают без доказательства (постулируют) за непреложную истину выгодное для группировки основное положение теории и разрабатывают теорию во всех вариантах, необходимых для оправдания и осуществления этого постулированного положения.
Так, например, в бывшей гитлеровской Германии была постулирована какая-то особенная чистота арийской крови немцев, якобы дающая им (немцам) «право» руководить народами Мира – «право» на мировую гегемонию.
Феодальное дворянство находило «основания» оправдывать свою гегемонию его исключительным вековым, наследственным правом руководить народами, владеть землей и недрами и пользоваться бесплатным трудом крепостных. Дворяне были убеждены в их «благодетельности» к порабощенному крестьянству […]
Капиталисты тоже имеют оправдывающие их теории на пользование фабриками и заводами, но тот факт, что выгодами от капиталистических предприятий пользуются только они – хозяева (предприниматели), с достаточной убедительностью говорит за одностороннюю и потому несправедливую «аргументацию» капиталистов в защиту их «прав» на приобретение доходов за счет трудящихся.
Социалисты-революционеры считали основной движущей силой крестьянство и поэтому обосновывали «право» крестьян на их гегемонию над другими общественными группами нашей страны.
Большевики (а в настоящее время КПСС) на основании марксистской доктрины право на гегемонию признают за пролетариатом (это постулированное для пролетариата положение у нас в СССР является лишь теоретической формулой, фактически же гегемоном является КПСС).
Так постулированные основные положения доктрин без зазрения совести можно и должно признать несправедливыми, односторонне выгодными допущениями. Руководство народами без их на то согласия не может быть оправдано никакими постулатами. Так постулированные теории, несмотря иногда на изящность их литературного оформления, можно уподобить фокусу, в котором незаметными допущениями неправильностей «доказывается», что 2 х 2 = 5, а не 4.
Люди по традициям, сохраняющимся от давно прошедших времен, привыкли к анормальным явлениям в общественной жизни. И одни из них, не замечая ненормальностей, молчат, а другие, и видя их, тоже молчат, может быть про себя говоря: «Это существовало до нас, и об этом люди молчали, и нам, чтобы не нарушить благополучия в наших личных делах, лучше молчать».
И люди обходят молчанием факты, когда народам под видом «непреложных» истин преподносятся сугубо тенденциозные, односторонне выгодные несправедливые, не выдерживающие критики теории[372], люди обходят молчанием, когда такие теории осуществляются варварскими методами средневековья, посрамляющими иногда и то, что при осуществлении гуманными методами признавалось бы за положительное (например, проводившаяся у нас в СССР в 1929–30 годах принудительная коллективизация крестьянских хозяйств).
Бесправные народы не могут устранить тяготеющее над человечеством зло, при котором сравнительно небольшие группировки людей (осуществляющие свои доктрины политические партии), овладев каким- либо путем инициативой и встав у руля государственной власти, подчиняют себе лишенные возможности управлять собою народы, заставляют их не только защищать с помощью оружия руководящие ими (узурпаторами) теории, но с помощью оружия (а не доводов справедливости) понуждать другие народы к признанию этих теорий «справедливыми»; насилие вынуждает признать справедливым то, что ни для народов, вынужденных совершать насилие, ни для народов, подвергающихся насилию, справедливым не является. […]
По сохранившимся обычаям, люди в общении между собой до сего времени придерживаются постыдных правил предков. Древнеримское изречение: «Человек человеку волк есть» доя многих, не только простых, но и занимающих высокие посты людей, для руководителей государств и народов продолжает быть руководящим «принципом». Поэтому и в наше время многие говорят: «Ешь, иначе съедят тебя»; «Цель» у большинства людей «оправдывает средства». И за достигшими цели люди часто признают «положительные» качества, а за не достигшими ее – «отрицательные», не учитывая того, что достижение удалось в результате игнорирования общепринятых правил, попирания принципов морали и справедливости, а неудача обусловлена тем, что людям не позволила совесть перешагнуть эти принципы.
Вследствие приобретенной или унаследованной привычки игнорировать принципы справедливости и современные народы (вернее, их руководители) имеют большую склонность решать спорные вопросы не на основании доводов ума, основанного на совести, а с помощью борьбы. […]
Оказавшись у «руля» государственной власти, доктринеры иногда доходят до того, что [ис]пользуют в своих интересах все возможные средства в экономических и общественно-политических условиях жизни народов. Они лишают народы гражданских прав и свобод, захватывают в свое ведение (монополизируют для себя) все жизненные (трудовые, продовольственные, жилищные и проч[ие]) возможности для народов; преподносят народам (не спрашивая их) выгодные для себя, не удовлетворяющие запросов народов
