могущественнее тех, где законы превосходны, но бессильны. Ведь необразованность при наличии благонамеренности полезнее умственности, связанной с вольномыслием. (Подчеркнуто мной — Л.О.) Действительно, более простые и немудрящие люди, как правило, гораздо лучшие граждане, чем люди более образованные. Ведь те желают казаться умнее законов. В Народном собрании они всегда желают брать верх по общественным делам, как будто не существует других предметов, по которым они могли бы выказать свою мудрость, а государству их умствование обычно приносит вред. Напротив, простые люди не приписывают себе исключительных способностей и поэтому не считают себя умнее законов. Они не берутся критиковать то, что правильно сказал другой. Будучи скорее беспристрастными судьями, чем участниками прений, они большей частью поступают правильно'. (III, 37)
Как видите, уважаемый читатель, имперская идеология и ненависть к образованию испокон шли рука об руку.
Клеону возражает Диодот, часть речи которого я уже цитировал. О социальной принадлежности этого оратора ничего не известно. Похоже, что он — человек образованный. Однако его возражения против расправы над митиленцами продиктованы не гуманностью, а прагматизмом. Вот как передает его слова Фукидид:
'Я выступил здесь вовсе не в качестве защитника митиленцев или их обвинителя. Ведь спор у нас идет (если только рассудить правильно) не об их виновности, а о том, какое решение нам следует принять в наших собственных интересах. Если даже я и докажу, что митиленцы совершили тягчайшее преступление, то все же не стану из-за этого требовать казни, если только эта мера не в наших интересах. С другой стороны, если бы я и счел проступок митиленцев до некоторой степени простительным, то не просил бы пощады для них, раз это нам во вред'. (III, 44)
Далее следуют очень любопытные рассуждения о бесплодности попыток устрашения как отдельных людей, так и государств. После чего Диодот заключает свою речь такими словами:
'Поэтому мы не должны принимать безрассудного решения, положившись на безопасность, которую якобы дает смертная казнь, предотвращая преступления, и лишать наших мятежных союзников возможности как можно скорее искупить свой проступок раскаянием. Вам следует хорошенько подумать: если теперь какой-нибудь город даже после восстания, убедившись в собственной слабости, и захотел бы, пожалуй, капитулировать, пока он еще в состоянии возместить нам военные расходы и в будущем платить подати, то неужели его жители не станут еще лучше, чем теперь, вооружаться и выдерживать осаду до последней крайности, зная нашу жестокость, при которой им безразлично, раньше или позже капитулировать? Разве мы сами не пострадаем от этого? Наши средства мы истратим на долгую осаду города, не желающего сдаваться. Если же удастся его захватить, то нам достанется лишь груда развалин, от которой в будущем, конечно, никаких доходов не получишь'. (III, 44)
В этот раз здравый смысл победил и решение о поголовной казни митиленцев было отменено.
Спустя три года после описанных событий военное счастье, наконец, улыбнулось афинянам. Спартанцы опять осаждали их город. В это время стратег Демосфен небольшими силами захватил с моря Пилос — на западном побережье Пелопоннесского полуострова. Этот маленький город был очень важен для Спарты, так как мог стать центром восстания порабощенного коренного населения — илотов. Спартанцы отошли от Афин и атаковали возведенные Демосфеном укрепления с суши. Одновременно спартанская флотилия подошла к городу с моря. Кроме того, спартанцы заняли лесистый островок Сфактерию, расположенный как раз напротив Пилоса.
Демосфен и его люди защищались отчаянно и сумели продержаться до подхода афинской эскадры, разбившей в морском сражении флот спартанцев. Осада города была снята, а находившийся на острове отборный отряд спартанских воинов оказался блокирован. По условиям перемирия спартанцы согласились передать афинянам свои корабли на то время, пока их послы съездят в Афины и попытаются добиться мира. За это спартанцам разрешалось доставить на остров продовольствие.
Спарта предложила Афинам почетный мир. В пересказе Фукидида послы обратились к афинскому народу со следующими словами:
'… Лакедемоняне приглашают вас заключить перемирие и кончить войну. Они предлагают мир, союз и возобновление дружеских отношений и взаимных услуг. Взамен они требуют от вас свободы для своих граждан, находящихся на острове… Если вообще нашим городам когда-либо надо примириться, то сделать это следует именно теперь, пока не случится что-либо непоправимое, что сделает нас навсегда не только врагами вашего города, но и личными вашими врагами, вы же лишитесь тех преимуществ, которые мы предлагаем теперь. Пока исход войны еще неясен, вы можете одновременно приобрести себе славу и нашу дружбу, а мы, достигнув соглашения, можем без тяжких жертв избежать позора. Давайте же отныне сами жить в мире друг с другом и положим конец бедствиям остальных эллинов. А эллины именно вам поставят это в заслугу'. (IV, 19, 20)
Были спартанцы искренни или их предложение следует рассматривать как уловку с целью выручить своих воинов? Трудно сказать. Я склонен думать, что они действительно хотели мира. Ведь они уже убедились в неуязвимости Афин, неуклонно следовавших оборонительной стратегии Перикла. В пользу такого заключения говорит и их медлительность с помощью Митиленам.
Но афинский демос, подстрекаемый Клеоном, отклонил мирные предложения спартанцев. Афиняне рассчитывали на то, что, захватив в плен запертых на острове воинов из знатных семей, они смогут продиктовать свои, более выгодные условия мира. Послы вернулись ни с чем. Блокада острова Сфактерии возобновилась, а спартанские корабли афиняне (придравшись к будто бы имевшим место нарушениям перемирия) не возвратили. Однако высадиться на остров им в течение почти двух месяцев не удавалось. Под покровом густого леса спартанцы могли маневрировать и действовать из засады. Продовольствие же на Сфактерию доставлялось скрытно от афинского флота — по ночам, на лодках.
Клеон бушевал в Народном собрании, обвиняя стратегов в слабости и малодушии. Его упреки неожиданно обернулись тем, что ему самому пришлось возглавить штурм острова. Вот как описывает Фукидид этот довольно нелепый поворот событий:
'Клеон указал на ненавистного ему Никия, сына Никерата, бывшего тогда стратегом. Упрекая Никия, Клеон говорил, что если бы стратеги были настоящими мужчинами, то, имея достаточно сил, легко покончили бы с осажденными на острове спартанцами, и что будь он сам стратегом, он быстро бы справился с ними'. (IV, 27)
Тогда Никий предложил ему возглавить экспедицию. Клеон пошел на попятный, но…
'… чем более Клеон уклонялся от похода, отказываясь от своих собственных слов, с тем большим рвением (как это обычно для толпы) афиняне настаивали, чтобы Никий передал свои полномочия Клеону, и кричали, что именно он должен плыть к Пилосу. Наконец, не зная, как ему отказаться от своих слов, Клеон выразил согласие'. (Там же)
Клеон заявил, что он в течение двадцати дней возьмет остров. Легкомыслие народовластия в этом эпизоде выказывает себя со всей очевидностью — Клеон до той поры ни разу не командовал войсками.
Однако Клеон Сфактерию взял! Ему сильно повезло: на острове возник пожар и при сильном ветре лес основательно выгорел. Афиняне смогли высадиться и разгромили спартанцев. 292 человека пленных, в их числе 120 знатных спартанцев были доставлены в Афины. Влияние Клеона усилилось.
Тогда спартанцы последовали совету, который им дали митиленцы, и решили нанести удар по Афинской империи. В 422 г. их полководец Брасид быстрым маршем провел свои войска через всю Грецию и осадил город Амфиполь, расположенный на северном побережьи Эгейского моря. Близ этого города находились золотые россыпи, их утрата должна была весьма ощутимо сказаться на доходах афинян. Находившаяся поблизости афинская эскадра не смогла отстоять город, и его жители приняли сравнительно мягкие условия капитуляции, предложенные Брасидом. Командовавший эскадрой был отстранен от должности и изгнан из Греции. Для нас это обернулось большой удачей. Командующего звали Фукидид. После того, как его военная карьера рухнула, он решил посвятить себя написанию истории Пелопоннесской войны.
Между тем Клеон во главе афинского войска выступил на Север, чтобы сразиться с Брасидом и отвоевать обратно Амфиполь. В состоявшемся сражении спартанцы взяли верх, но и Брасид, и Клеон погибли. В Афинах и Спарте возобладали сторонники мира. В 421 г. был подписан так называемый 'Никиев мир' сроком на 50 лет. Он с самого начала имел неустойчивый характер. Союзники Спарты — Коринф, Фивы и Аргос мир не подписали. Кроме того, спартанцы, вопреки условиям мирного договора, Амфиполь не
