Греции, а триумфатор уже превратился в подсудимого и обвинитель требовал для него смертной казни. Вот что было тому причиной. Афины решили покарать жителей острова Парос, принявших в недавнем сражении сторону персов. Победителю при Марафоне город дал 70 кораблей, воинов, денег и ожидал скорых известий о наказании предателей. А Мильтиад после почти месячной осады не смог взять крепость на острове и вернулся ни с чем. Ведь теперь уже паросцы отчаянно отстаивали свою независимость, а для афинских воинов цель экспедиции была довольно сомнительной и на подвиги не вдохновляла.
Но граждане Афин обвинили в неудаче Мильтиада. Как? Победитель персов не смог сломить сопротивление маленького острова, выставил Афины посмешищем всей Греции! Кто же теперь поверит рассказам о доблести афинян? Гнев демоса слеп и скор на расправу. Возмущенные афиняне не желали даже ждать, пока заживет полученная Мильтиадом тяжелая травма бедра — его судили заочно.
Это было более чем легкомысленно. Нетрудно было понять, что для Персии поражение под Марафоном — лишь временная неудача, что вторжение скоро повторится и тогда талант, опыт и слава Мильтиада могут сыграть решающую роль. Но народ порой бывает удивительно глух к голосу рассудка. Друзьям полководца едва удалось добиться замены смертной казни огромным штрафом, который тот не смог уплатить. От позорного заточения в тюрьму его избавила смерть, наступившая в результате гнойного воспаления.
Так демократия в Афинах впервые показала свою силу, а вслед за тем и свою слабую сторону — переменчивость настроений и безответственность державного демоса.
Выше я написал о сплочении граждан при демократии, сознании ими общности своей судьбы. Может возникнуть вопрос, уместны ли такие выражения, когда речь идет о государстве, в котором сохраняется значительное имущественное неравенство? В данном случае — уместны.
Во-первых, в защите от чужеземного вторжения были заинтересованы и бедные и богатые. Правда, кое-кто из аристократов имел торговые связи с Персией. Поэтому, опасаясь измены, стратеги и решили принять сражение вдалеке от Афин. Но подавляющее большинство граждан всех разрядов было настроено патриотически.
Во-вторых, имущественное неравенство афинян в начале V века было не очень велико. После отмены долгов Солоном разорившиеся крестьяне сумели снова стать на ноги, а имущественное расслоение основной массы населения Афин не было резким и до его реформ. Это хорошо видно из следующих данных.
Разделение граждан на разряды Солон проводил по среднегодовому объему сельскохозяйственной продукции в медимнах (1 медимн — около 50 литров). К первому разряду он отнес граждан, имевших более 500 медимнов, а к последнему ('феты') — тех, у кого было менее 200 медимнов. Разница не так уж велика! Конечно, в разряд фетов тогда попадала и масса вовсе неимущих крестьян — должников. Но столетие спустя их осталось немного. Мы знаем, что феты не участвовали в сражениях, так как не могли приобрести оружия. Между тем известно, что в V веке афиняне для отпора врагу способны были мобилизовать почти все мужское население страны.
В первом разряде, конечно, были и очень богатые люди — родовая аристократия, потомки царей. Но их повседневная жизнь мало чем отличалась от жизни рядовых граждан. Гомер в Одиссее описывает «дворец» царя. Это — большой крестьянский дом. В нем нет даже кухни — женихи Пенелопы обдирают коз для пира прямо в 'зале столовой'. Жарят их там же на очаге, отчего украшающие стены доспехи 'дотемна от огня закоптели'. Во дворе лежит большая куча навоза. Ко времени Клисфена мало что изменилось. Роскоши афиняне еще не знали и не ценили. Подавляющее большинство граждан жило просто и даже скудно: одежда из домотканой материи, горсть маслин с лепешкой на завтрак, гороховая или ячменная похлебка, вареные овощи и рыба — на обед (у богатых — чаще мясо), небольшие, грубо сложенные из камней и необожженного кирпича дома, глиняная посуда.
Суровая умеренность быта считалась приличествующей мужчине-воину, заморские привычки и соблазны еще широко не проникли в материковую Грецию. (Спартанцы эту умеренность превратили в культ и долго отгораживались от внешнего мира запретом иностранной торговли). Богатство реализовывалось главным образом в приобретении дорогого оружия, лошадей, колесницы, реже — драгоценной утвари священного назначения (курильницы, треножники). Очень богатые люди сами не работали на полях — нанимали батраков. Зато на богатых уже с середины VI века возлагались некоторые, считавшиеся почетными, общественные расходы: организация празднеств, театральных представлений, гимнастических состязаний, снаряжение военных кораблей.
Таким образом, по имущественному положению и характеру повседневного быта афинское общество в эпоху персидского нашествия еще не было сильно дифференцированным. А главное — богатство еще не стало предметом вожделения его граждан. Это очень существенно для понимания дальнейшей эволюции демократии.
Наконец, третье и, быть может, самое главное. В начале V века здание Афинской демократии еще покоилось на надежном нравственном фундаменте. Анализируя опыт именно древних Афин, Монтескье высказывает следующее важное положение:
'Немного нужно правоты, чтобы сохранить и поддержать монархическое или деспотическое правление. Сила законов в одном, вооруженная рука владыки в другом, в состоянии все уладить или воздержать' Единовластие монархии, по Монтескье, отличается от деспотии признанием силы законов.'. Но в народном правлении потребно особое побуждение, которое есть добродетель'. (Монтескье 'Дух Законов', Спб. 1839 г. с. 34)
Нравственные ('добродетельные') нормы личной и общественной жизни афиняне черпали отнюдь не из религии. Она таких норм не содержала. Мифические боги древних греков зачастую вели себя довольно гнусно: лицемерили, завидовали, обманывали друг друга и людей, развратничали, склочничали. Их мстительного гнева опасались. Молитвами, дарами и жертвоприношениями старались задобрить богов, снискать их покровительство' Подробнее о религии древних греков рассказано в Приложении 1'.
Зато в эпоху становления Афинской демократии были еще очень сильны традиции патриархально- общинной нравственности. На этом важном для понимания всего дальнейшего обстоятельстве следует остановиться подробнее.
Столетия греки жили родами — сравнительно немногочисленными крестьянскими общинами. В жизни крестьянина очень важную роль играют расположение и помощь его соседей. В интересах обеспечения взаимопомощи постепенно вырабатывались неписаные нормы поведения и взаимоотношений членов общины. Их закрепляет обычай, возникает традиция. Традиционные нормы общинной нравственности мы находим в поэме Гесиода 'Работы и дни', которая у древних греков пользовалась не меньшей популярностью, чем 'Илиада'.
Автор поэмы, живший немногим позднее Гомера, — сам земледелец среднего достатка. Он дает массу практических советов и наставлений своему беспутному брату по имени Перс. Например, в летнюю страду нанимать работников и вместе с ними с ранней зари пахать 'передышки не зная', а на зиму обзавестись одним батраком да бездетной бабой для помощи по хозяйству. Для историков поэма содержит еще и бесценный материал о характере и сроках различных полевых работ, устройстве сельскохозяйственных орудий, приметах и даже суевериях той поры. Но я выписал только те ее фрагменты, где особенно ярко выражена нравственная позиция автора.
В ту пору богатство (в крестьянском масштабе), по-видимому, еще не мешало добродетели. Если из поэмы Гомера мы знаем, что Одиссей полевых работ не любил, а считал естественным способом обогащения
