сказал это лишь для того, чтобы успокоить меня.
— Кэтрин! — воскликнул Бернард. — Неужели ты думаешь, что я способен произнести вслух столь серьезные слова, не испытывая при этом настоящего чувства?
Она недоверчиво уставилась на него. Конечно, ей давно стало понятно, что Бернард Тарлингтон не бросает громких фраз на ветер. Но до сих пор она толком не знала, как именно он относится к ней.
— Тебе не кажется, что твое объяснение прозвучало как-то странно? Удивительно и то, что ты заговорил об этом именно сегодня, — произнесла Кэтрин, потупив взгляд.
Бернард покачал головой.
— Что в этом удивительного?
Она пожала плечами.
— Мы так давно вместе… И за все это время ты ни разу не заикнулся ни о браке, ни о любви…
Бернард тяжело вздохнул. Он всегда стремился быть основательным и щепетильным в тех вопросах, которые находил особо важными. И, возможно, перегибал палку со своей щепетильностью.
Так он относился к родителям и сыну, так проявлял себя в работе… А с выражением своих чувств к Кэтрин Бернард не спешил потому, что хотел как следует разобраться в них. К тому же до настоящего момента он побаивался тех эмоций, которые она одна вызывала в нем.
— Я давно люблю тебя, Кэтрин, — тихо заговорил он. — Но желал удостовериться, что наши чувства истинны. Мне было необходимо точно знать, что они — это не просто всепоглощающая страсть, мощное физическое влечение, какое иногда возникает между людьми. Любить кого-то и признаться в этом — это всегда рискованно.
Кэтрин молча кивнула. Она все еще терзалась сомнениями и не знала, как ей быть. Но не могла не признать, что ни разу в жизни не слышала от Бернарда столь откровенных, столь серьезных слов.
— Я пытался убедить себя в том, что однажды наши чувства друг к другу бесследно исчезнут, — продолжил он. — Хотел уверовать в то, что мы оба ошибаемся. И не смог. Потому что с каждым днем наша близость лишь возрастает, а любовь крепнет. И никто уже не в силах поколебать ее и нарушить, — ни ты, ни я, ни кто-то другой. — Он помолчал. — Я попробовал представить себе, что ты уходишь из моей жизни. Навсегда уходишь…
Последовала еще одна пауза, и Кэтрин с удивлением заметила, что Бернард выглядит уязвимым и растерянным. Она никогда не думала, что и этому человеку свойственно испытывать такие неприятные переживания, как смятение и незащищенность.
— …когда я подумал о нашей разлуке, мне стало страшно. Так страшно, как не бывало еще ни при каких обстоятельствах. Наверное, я все равно нашел бы возможность встретиться с тобой, потому что не вынес бы одиночества. И уверен в том, что мощное и непреодолимое влечение с новой силой вспыхнуло бы между нами. И мы все равно бы были вместе.
Он посмотрел в ее глаза с удивительной нежностью. По его губам скользнула усталая улыбка.
— Сама судьба вновь свела нас с тобой через столько лет, милая! Разве мы можем упустить этот великолепный шанс и разбежаться в разные стороны, повторив старую ошибку?!
Кэтрин была настолько ошеломлена, что в первые мгновения не могла вымолвить ни слова.
— Как ты себе все это представляешь? — спросила она наконец. — Я имею в виду нашу совместную жизнь. — Ей было страшно поверить в свое счастье. Поэтому в голову лезли дурацкие мысли, и хотелось еще и еще раз убедиться в серьезности намерений Бернарда. — Ты здесь, в Лос-Анджелесе, я — в Нью- Йорке…
— Разве это проблема? — Бернард улыбнулся. — Тебе нравится Лос-Анджелес, в этом я убежден, мне — Нью-Йорк. Здесь иногда скучаешь по снегу, там — по жаре. Мы можем жить какое-то время в Нью-Йорке, какое-то — в Калифорнии.
— Но в тебе нуждаются здесь, Бернард! Тебе принадлежит целый комплекс для отдыхающих. А Робин мечтает остаться в Нью-Йорке… — Кэтрин задумалась. — Как ты собираешься решать этот вопрос?
— Я вполне могу заниматься делами, находясь в Нью-Йорке, — невозмутимо ответил Бернард. — У меня для этого достаточно средств, Кэтрин. — Его губы расплылись в загадочной улыбке. — Я ведь, мягко выражаясь, состоятельный человек.
Кэтрин чуть не усмехнулась, но сдержалась.
Может он и состоятелен, но вряд ли имеет так много денег, чтобы каждый день решать какие-то вопросы по телефону, подумала она.
— Ты ошибаешься, — спокойно сказал ей Бернард, словно слышал, о чем она размышляет. — Я могу позволить себе оплачивать телефонные и телеграфные услуги, даже если мне придется пользоваться ими по несколько раз в день.
Кэтрин удивленно моргнула.
— Ты умеешь читать мысли?
— Твои — умею. — Он рассмеялся. — Это совсем не сложно. Они написаны у тебя на лице. Разве ты не знаешь об этой своей особенности — выражать все, о чем ты думаешь, глазами?
Кэтрин слегка покраснела.
— Н-не знаю…
Замечательно, стыдливо подумала она. Значит, и то, что я думаю о нем, и то, как к нему отношусь, ему давно известно! А я так тщательно пытаюсь маскировать свои чувства…
— Точно такой же ты была и много лет назад, моя милая, — сказал Бернард, и его глаза почему-то сильно погрустнели. — Именно поэтому я не захотел встречаться с тобой после того, как увидел тебя с тем белобрысым парнем. Предпочел остаться уверенным в том, что между вами что-то произошло… Если бы я хоть раз взглянул в твои глаза и понял, что ничего не было, то уже никогда не смог бы расстаться с тобой.
В те далекие времена это происшествие хоть и доставляло Бернарду жгучую боль, но в некотором смысле облегчило его страдание. Страдание от сознания того, что он не имеет возможности связать свою судьбу с судьбой любимой девушкой. Ее измена, — которой на самом деле не было, — послужила веской причиной для оправдания их вынужденной разлуки.
Неожиданно Кэтрин все поняла. Она взглянула на их с Бернардом роман глазами его родителей и ужаснулась: внешне эта связь выглядела несерьезной и легкомысленной. Наверняка они считали, что приезжая девчонка в смелых нарядах может испортить жизнь их сыну, сбить его с толку, посмеяться над ним или заставить его поехать вслед за ней — в неизвестное место, в чужой далекий город, где у него никого и ничего нет.
Ей представилось вдруг, что годика через два-три Робин заявит им, что бросает все и вся и уезжает неизвестно куда, потому что влюбился… Наверное, они с Бернардом предприняли бы все возможное, чтобы отговорить его от совершения столь необдуманного поступка.
Как легко я перестроилась! — подумала она с чувством глубокого удовлетворения. Уже думаю о нас с Бернардом как о чем-то неделимом…
— Поцелуй меня, пожалуйста, — пробормотала она, слегка выпячивая пухлые губы.
Бернард покачал головой.
— Я не буду этого делать, пока не надену тебе на палец колечко.
Кэтрин разочарованно приоткрыла рот.
— Хочешь сказать, что до свадьбы мы ни разу не поцелуемся?
— Не до свадьбы, а до помолвки, — поправил ее Бернард. И рассмеялся, заметив, как вытянулось лицо Кэтрин. — Ждать тебе придется совсем недолго, — успокоил он ее, поднялся с кровати, прошел к шкафу и вынул из кармана пиджака маленькую бархатную коробочку красного цвета.
Колечко, которое он извлек из нее, было настолько красивым и блестело так ярко, что Кэтрин взвизгнула от восторга.
Бернард медленно вернулся к кровати, вновь сел рядом с Кэтрин и надел кольцо ей на палец.
— Оно мне впору! — изумилась она. — Как будто изготовлено на заказ.
— Я был уверен, что оно тебе подойдет, — обрадовался Бернард, довольно улыбаясь. — Потому что знаю наизусть каждый дюйм твоего чудесного тела, Кэтрин. И твои пальчики могу отчетливо представить себе, если даже меня разбудить посреди ночи. — Он взял ее руку, поднес к губам и поцеловал палец, на котором красовалось колечко. — Они такие нежные. И такие вкусные!
