станете неудобным, тогда с вами запросто случиться такая же бяка, что и с Кологривовым, или еще похуже. Враг же непременно будет расширять операции, пользуясь всеобщей тупостью. Оттого-то и надо все выяснить. Может, вы спасете целую Землю. Когда о вас сложат песни и легенды, это будет приятно.
— А целая Земля будет меня спасать?
Тут Почкин заметил свое домашнее животное. Конь виновато заржал и укоризненно пукнул, показывая, что вначале испугался и спасал свою жизнь, но потом сбился с копыт, выискивая хозяина.
— А когда вы помрете,— продолжила увещевание Ася,— я вам такую шикарную надпись на саркофаге сделаю, что народ будет как заводной ходить и поклоняться.
Спустя несколько минут Почкин поймал жеребца за уздцы и запрыгнул в седло.
— Не торопись, девушка, я пока не в саркофаге и мне достаточно матерной надписи на заборе, а почести требуются совсем иного рода… Ладно, покататься нам никто не запретит. Садись на облучок.
Девица легко забралась на транспортное средство о четырех ногах, пытаясь сохранять дистанцию от второго наездника. Однако, когда Почкин добавил лошаденке ходу, ему пришлось приобнять спутницу одной рукой.
— Ты уж извини за это дружеское объятие, а то свалишься, ударишься своим мудрым лобиком об поверхность планеты.
— Если бы вы меня приобняли так в других обстоятельствах, дядя, я бы выпустила семечки из вашего пуза,— сообщила девушка, но смирилась ради общего дела.
— Я что, насильник и садист? Да я еще ни одной девушке плохого не сделал. Всем сделал хорошего. Славные получились мальцы,— голос Блюстителя сделался густым и сладким. — Я им заботливый отец, кстати. Однажды даже решил принести алименты. Чуть-чуть не донес.
— По-моему, это безнравственно,— строго произнесла девица.
— Моя лошадь ржет от ваших слов. А отпустить девушку ни с чем, это нравственно, что ли? Вдруг она решит, что никому не нужна и руки на себя наложит? — ловко отбрехался Блюститель.
Здоровенная ладонь Почкина лежала на упругом животике новой знакомой, большой палец задевал у нее то, что не слишком далеко, но все-таки выдавалось вперед.
— Раз наши кости смыкаются столь же тесно, что и в постели, мы обязаны получше узнать друг друга,— выразил свое мнение Почкин.
— О себе можете не рассказывать, это пока не интересно. А я — Ася Шерешевич, Березовская дворянка.
13
Господин Блюститель хотел проявить эрудицию и это у него получилось.
— Крепость-филиал Храма Чистоты возводилась еще могучими кибероболочками с применением приличных стройматериалов и настоящей техники. То есть, на славу сооружался огромный институт-завод биотехнологий, в котором должны были разрабатываться и вставляться людям биокибернетические имплантанты. От этих имплантантов люди становились бы совсем послушные кибероболочкам и хоть немножечко полезные. Таково предание. Как ни странно, у нас очень мало документов даже двадцатилетней давности. Соответственно недоступны и компьютерные файлы. Эта зараза, которую ты называешь грибками, перепортила всю аппаратуру. А документами народ топил печки. Бумагами также питались пожары, которые как с цепи сорвались после краха кибероболочек и, соответственно, развала всего городского хозяйства. Бумагу размачивала вода, льющая сверху и поднимающаяся снизу. Вдобавок непечатники доканали многие архивы. Это такая секта, одно время близкая к нашему Храму.
— Ну и что сталось с доблестными непечатниками, чего-то я про них не слыхала,— задалась вопросом любопытная Ася.
— Мы их породили, мы варфоломеевскую ночь и устроили этим грязным даосистам-хиппанам. Всех перерезали.
— Как, вместе с детьми? — праведно ужаснулась девушка.
— Конечно без. Кто же знает, где у них дети. На то они и непечатники, чтобы одни собачьи свадьбы играть. Однако, вернемся к крепости. Цитадель — это бывший административный корпус. Все здания были сложены из мощных композитных кирпичей, окна имели узкие, поэтому без особых проблем превратились в крепостные укрепления. После варваризации всей Земли оставалось только поставить вокруг институтского комплекса стены из грубых гранитных глыб с зубцами наверху, прокопать ров, залить его водой, в воду запустить хищных карасей-мутантов, которые рвут все живое на части. В общем, березовские Хранители постарались в меру способностей. В итоге, крепость-филиал вряд ли мощью своей уступит центральному Храму Чистоты в Теменске.
— У тебя недурно варит башка по нынешним временам,— похвалила девчонка, отчего Почкину стало необычайно приятно, хотя он отметил: “Да ведь светлая голова не затем дана, чтоб ее в каждую петельку совать”.
Блюститель стал массировать светлую голову по китайскому методу — самих китайцев частенько брали в плен, потому что они инструкторами у тюрков служили,— а также вспоминать схему крепости, рисовать и поглядывать на Асю. Безусловно, она была новый экземпляр, который смог появиться уже после развала всемирной вычислительной среды. Феодалка младая.
Дивиденды и зарплата последние десять-пятнадцать лет мало интересуют людей, простым приказом тоже никого не прижмешь. Чтобы храму или князю собрать на своей службе не шантрапу безмозглую, которой полным полно, а ловких и проворных авантюристов, надо им землю жаловать. А где своя земля, там и челядь подневольная, и крестьяне оброчные, и много спеси у свежеиспеченного дворянина.
Сейчас Почкин и Ася сидели не в замке, не в Асиной усадьбе, а просто в колючих кустах кизила где-то в окрестностях Березова. Девица не рискнула вернуться домой, потому что с ночи над родовым гнездом кружили наглые крепостные вороны, заглядывая в окна, обжирая ягоды с деревьев. Пернатые шпики устроили особо плотную слежку на рассвете, когда Асе еще предстояло пробираться из своей усадьбы к руинам нефтехимкомбината. Только попугай спас положение. Едва он дерзко появился в воздухе, как вся черная братия кинулась за ним.
А здесь в кизиле было неподнадзорное место, пригодное для заговоров, заклинаний и засад. А также для тайных пыток. Но Почкин принес с собой не пыточные клещи, кувшин пива да полпалки кровяной колбасы. Прихлебывая и откусывая, старался думать, что попал на пикник. Господин Блюститель уже отпсиховал свое и теперь мысль о том, зачем ему все это надо, спряталась в глубокую тень.
— В самой цитадели вряд ли найдется что-нибудь любопытное. А вот рядом, в заброшенном лабораторном корпусе, который некогда соединялся с ней переходом, возможно таится кое-что. Таится во мраке, ведь все окна у него законопачены. Тем более, народ наговаривает: мол, там обитают бесы и прочие силы зла. А народ пусть смутно, но всегда что-то понимает. Впрочем, лично я считаю, что бесы там проживают, где их меньше всего ожидают увидеть. Ладно, это не по теме. А по теме то, что Гостевые Палаты, где обитаю лично я, стоят совершенно в стороне. Оттуда попасть в заколоченный лабораторный корпус немногим проще, чем из какого-нибудь сельского сортира. Эх, если б можно было сгонять в Теменск и вернуться с полномочиями.
— Этим все испортите. Насколько я поняла, контора ваша гнилая, никому верить на полслова нельзя,— возразила Ася. — Такими громогласными действиями, хочешь не хочешь, но обязательно предупредишь оппонентов, дескать, “иду на ты”. И возвращаться в Гостевые Палаты вам не стоит, сразу будет установлена плотная слежка… Лучше так. Мы перейдем ров по южному мостику, мой какаду взлетит на стену вместе с тросом…
— Что, твоему какаду совсем некуда лететь? А мы разве сибирские ниндзя? Там ведь Южные ворота и пост из пяти отборных молодцов.
— Всего из пяти? Почкин, кто не ошибается, тот не пьет шампанского.
Блюститель понуро отхлебнул пива и, вздохнув, поглядел на кусок колбасы.
— И ты, колбаса, еще вчера весело мумукала. Боюсь, что завтра я стану похож на тебя… Кстати, Ася, почему твой попугай такой умный? И неужто случайно твой личный осел вдруг объявил себя Кологривовым?
