телевизором, но его нигде не было. Вдруг Иван вспомнил, что раньше не было пультов. Он поднялся и нажал кнопку на панели. Экран долго оставался темным, потом издалека приплыл звук и наконец появилось изображение – ведущая московских криминальных новостей. Девушка с каким-то восторгом начала тараторить:
– Очередное заказное убийство в столице. Два часа назад у дверей офиса одной из принадлежащих ему фирм застрелен предприниматель Георгий Тарасян. Как сообщил наш источник в следственном управлении ГУВД столицы, погибший был известен в криминальных кругах как Гарик Керченский и возглавлял в Москве одну из преступных группировок. Многочисленные свидетели утверждают, что киллер вел огонь из серой «девятки»; в тот момент, когда Тарасян садился в свой «Мерседес», рядом притормозил автомобиль, за несколько секунд покушавшийся сделал двенадцать выстрелов из автома…
Девушка заглянула в листочек со шпаргалкой.
– …Из автоматического пистолета Стечкина. Погибли водитель, девушка, находящаяся в машине Тарасяна, ранено двое случайных прохожих. Одна из случайных жертв – двенадцатилетняя школьница. Только одна пуля попала в голову Гарика Керчинского, который попытался укрыться за своим «Мерседесом», – он погиб мгновенно. Киллер скрылся. Номера «девятки» были замазаны грязью. Расследование ведет прокуратура Центрального округа, задержаны первые подозреваемые…
Начался другой сюжет, а Иван сидел пораженный. Вот тебе и мальчик-студент! Сопляк завалил преступного авторитета, да еще сколько посторонних людей! А ведь он хотел поговорить с его родителями и вместе спасать паренька.
Раздались шаги за дверью. Филатов выхватил из-за пазухи пистолет, опустил предохранитель, направил дуло на дверь. «Все, – пронеслось в мозгу, – конец!» Он чуть было не нажал на спуск. В бытовку зашел сторож, держа перед собой охапку дощечек от упаковочных ящиков.
– Сейчас растоплю, – сказал он, не замечая ствола. – А потом в магазин. Тебе чего взять?
– Водки, огурцов и хлеба.
Вскоре в печке заполыхало пламя, сторож вышел на крыльцо, и, когда уже закрывалась дверь, Иван крикнул:
– И сока. Любого, только не томатного.
Какая тут может быть «Кровавая Мэри»!
Принесенная водка оказалась суррогатом, пахнущим спиртом. Филатов наливал эту гадость в пластиковый стаканчик, залпом выпивал, закусывал огромными раздавленными бочковыми огурцами, из которых прыскал рассол, потом отламывал кусок черного хлеба и жевал, и жевал. Опьянение пришло сразу, в ушах шумело, как будто Иван мчался на поезде или проваливался в лифте в бездонную пропасть. Трещали, сгорая, дощечки в буржуйке, и больше никаких звуков, словно весь мир уже умер.
На столе лежала забытая сторожем связка ключей.
Человек в голубом комбинезоне и такой же куртке с надписью на спине «Мосстройгаз» потоптался у бетонного крыльца, потом снял с головы оранжевую каску, протер вспотевший лоб, снова надел ее и вошел в дом, таща металлический ящик для инструментов. Около лифта человек столкнулся со старухой в потертой котиковой шубе.
– Ну, наконец-то, – проворчала она, – а то неделю целую звоню, и никого. Из подвала так газом несет. Когда почините?
– Скоро, – ответил Филатов, отвернув лицо в сторону.
Он хотел вспомнить какое-нибудь специфическое ремонтное слово, чтобы старуха и впрямь поверила, что он из ремонтной службы, но сказал только:
– Не суетись, бабка.
У дверей квартиры долго переводил дух, одновременно прислушиваясь к звукам за стеной. Позвонил. Все по-прежнему тихо. Еще раз нажал кнопку звонка. Никто не подошел к дверям и не спросил ничего. Иван достал из кармана связку ключей и сразу увидел пару латунных для финских замков. Вставил один в замочную скважину, повернул, потом еще раз. Ни щелчка, ни какого-либо скрежета, но дверь уже была не заперта.
Иван оглянулся по сторонам. На площадке и на лестнице ни души. Он осторожно, чтобы без скрипа, приоткрыл дверь и вошел в квартиру. Остался на пороге, прислушиваясь, но слышал только, как бьется собственное сердце. Пистолет лежал в кармане куртки, и Филатов осторожно поддерживал его рукой через брезентовую ткань.
– Хозяева! – крикнул Иван, но получилось не громко, а так только свистящий шепот. – Хозяева, – повторил он. – Газовая служба. Вы что дверь не закрываете?
В ответ ни звука, хотя свет горел и в коридоре, и в одной из комнат.
Филатов осторожно вытер ноги о мохнатый коврик у двери. Посмотрел на свои итальянские зимние ботинки, торчащие из-под грубых рабочих брюк. Чтобы они не выглядели слишком роскошно, он полчаса назад втирал в них цементную пыль – вроде получилось.
– Есть кто дома? – тем же громким, но осторожным шепотом спросил Филатов.
Подойдя к двери комнаты, в которой горел свет, он заглянул внутрь: тахта с разложенной постелью, книжный шкаф, рабочий стол с компьютером, музыкальный центр. Судя по всему, комната Сталкера. Двинулся по коридору, открыл дверь еще одной комнаты – гостиная. Третья оказалась спальней родителей. Тоже никого. Пуста и кухня. Неужели пропустил парня? Что делать теперь, Филатов не знал. Неужели Сталкер скрылся так неожиданно, что даже не успел погасить везде свет? Даже в ванной…
Иван толкнул узкую филенчатую дверь ванной комнаты, шагнул внутрь и тут же отпрянул: прямо перед его лицом в дверном проеме висел худенький парнишка. Ноги не доставали до кафельного пола около полуметра, тапочки лежали возле чугунной ванны, а на большом пальце правой ступни наклеена белая полоска пластыря, закрывая красную кожу, стертую новой обувью.
Голова Филатова закружилась, стало мутить, он едва успел рвануть дверь в туалет, ввалился туда. Его вырвало. Бежать, бежать немедленно! Он выскочил в коридор, подбежал к двери, схватил оставленную при входе коробку для инструментов, хлопнул по боковому карману, проверяя, на месте ли пистолет, и замер. На лестнице раздались голоса: мужской и женский. «Родители», – догадался Иван и щелкнул задвижкой.
– Сколько тебе будут платить? – спросил женский голос.
– Во время испытательного срока – восемьсот, – ответил мужчина, – а потом полторы тыщи.
– Ой, – задохнулась от счастья женщина, – сразу шубу мне купим. Я тебя так любить буду.
– Через два месяца уже весна наступит.
– А мы все равно купим.
Шаги стихли.
Филатов, стараясь не смотреть в сторону ванной, зашел в комнату с разобранной постелью, подошел к рабочему столу, тронул мышку. Сразу же засветился экран монитора. На нем было послание для Сталкера.
«Поздравляем с выводом из игры Волыны. Ваш следующий объект – Шумахер. Желаем успеха».
Теперь надо уничтожить информацию, все, что есть в компьютере, все файлы, все программы, чтобы не осталось ничего, никаких следов.
Через пять минут все было закончено. Можно было уходить. Но вдруг Иван понял: должно быть письмо, хоть какая-нибудь предсмертная записка. Он вошел в гостиную, окинул ее взглядом – ничего. Потом пошел в спальню родителей, включил свет и сразу увидел черный пистолет, лежащий на тумбочке. Под ним лист бумаги. Филатов сунул оружие во второй боковой карман комбинезона и взял предсмертное письмо Сталкера.
«Дорогие папа и мама.
Простите меня, но квартиру, которую мне оставила бабуля, я продал, а деньги истратил. На меня что-то нашло, я ввязался в страшную игру и теперь стал убийцей. На тротуаре кричала маленькая девочка. Это было страшно. Пуля попала ей в живот, и по телевизору передали, что она умерла в больнице. Кроме нее, еще двое погибли случайно. Я не хотел их убивать. Передайте родственникам, что я… Меня тоже убьют, можете пострадать и вы, как пострадали от меня невинные люди. Лучше уж самому выйти из игры. Хорошо, если загробный мир существует, тогда я скоро увижу бабулю. Мама и папа, я вас очень люблю. Я просто хотел стать богатым, чтобы вы не надрывались на работе. Простите меня.
Ваш сын Алик.
