Нолан теперь был даже и не прочь поговорить. Он повольготнее развалился на кушетке и, попыхивая сигарой, послушно начал:
— Генеральный банк ценных бумаг весьма крупное предприятие, концерн. Это вы уже знаете. У него миллионные обороты, наши филиалы есть во всей Европе, и даже в Америке. Основателем же фирмы был дядюшка Моксона. Примерно пятьдесят лет назад все и началось, с очень скромных сумм. Банк укреплялся, и в какой-то момент Моксон стал основным держателем акций и главой фирмы, председателем. Покойный Моксон, мой компаньон, унаследовал от него недюжинные финансовые таланты. Дипинг, тот был одно время просто крупным вкладчиком наличности, а после ему предложили тоже стать компаньоном, со временем же он дорос до поста заместителя Моксона. Как я уже вам говорил, они действовали вместе, были, точнее говоря, сопредседателями.
Всего же было двенадцать компаньонов. Мы с Реймондом были, что называется, исполнительной властью, следили, чтобы все было исполнено как надо, эдакие рабочие лошадки. Еще трое: сэр Гарнетт Чизлхерст, лорд Мелби и мистер Артур Грантем занимались проблемами концерна от случая к случаю. Они особо не углублялись в рутинные дела, лишь присутствовали иногда на заседаниях правления. Оставшиеся пятеро — это типичные «спящие партнеры»[18]. Ну а что касается остальных, главного бухгалтера Эсдейла, старшего бухгалтера Ноулза и прочих руководителей, это всего лишь управленцы, которые заняты только своими отделами. Они делают то, что им прикажут. И совершенно не влияют на стратегию и тактику, на разработку дальнейших планов. Вы удовлетворены моим отчетом относительно сотрудников?
— Да, тут мне все ясно и понятно. Я бы хотел подробнее узнать о том, как банк получил наличность в столь крупных размерах.
— Мы все интенсивно этим занимались. На протяжении нескольких недель. Как вам известно, фирме предстояло совершить одну сделку, которая требовала колоссальных выплат. Для этого нужно было накопить достаточное количество живых денег.
Френч кивнул. В финансах он разбирался не очень, но рассудил, что за переводом ценных бумаг в денежные купюры в данном случае не кроется никакой ловушки. По крайней мере, тут всегда можно было проконсультироваться у Ханифорда.
— В преддверии крупных операций мы всегда действовали по отработанной уже схеме, — продолжил Нолан. — Мы постепенно накапливали ту сумму, которую нам предстояло выплатить. Обычно деньги поступали в банк отдельными партиями через определенные интервалы, а чтобы оплатить долг, мы пользовались чековой системой.
— Но на этот раз схема не сработала.
— Да, не сработала, — упавшим голосом произнес Нолан, — боюсь, что причины этого настолько очевидны, что глупо надеяться на что-то еще.
— А эта задержка денежных поступлений не заставила вас заподозрить что-то неладное?
— Я понятия не имел, что тут происходят какие-то сбои. За поступлением денег следили Моксон и Дипинг. Я об этом вообще не думал, это меня не касалось.
— Вот оно что… Я понял, мистер Нолан. А сами вы не припоминаете ничего такого, что помогло бы мне продвигаться дальше?
— Абсолютно ничего. А все остальное вы знаете. И про поздний официальный обед в среду вечером, и про то, что Моксон вдруг попросил меня съездить в Фекан к Пастеру, и про то, как я встретился с «Нимфой» и прибыл с ней потом в Нью-Хейвен. Вот, собственно, и все.
— Да, тут никаких встречных вопросов. Но ваш рассказ обрывается на вчерашнем дне, то есть где-то на середине четверга. Я действительно знаю о том, что и в какой последовательности происходило. Вы прибыли в Нью-Хейвен, доложили все полиции, потом вместе с майором Тернбуллом поехали в Лондон. А ночью мы с вами познакомились в Ярде. Помучаю вас еще совсем немного. Очень коротко о том, что происходило сегодня.
— Кромешный ад, вот что сегодня происходило. Я пришел в офис около восьми. Ноулз пришел еще раньше и уже встречал меня, весь белый как простыня. Я ведь среди ночи позвонил ему и попросил прийти пораньше. А через несколько минут явились Мелби и Грантем, перепуганные как кролики. Первым делом надо было открыть хранилище. Как вы понимаете, обычно эта процедура проделывается только в присутствии директоров. Один ключ был у меня, но еще два, существующих в единственном экземпляре, были у Моксона и Дипинга. Их забрали ваши коллеги из Скотленд-Ярда. Мы туда позвонили, и ключи были немедленно доставлены. Когда мы открыли все запоры, то сразу поняли, что случилась беда.
— Сразу поняли, сколько денег исчезло, хотя бы примерно?
— Практически все, мистер Френч. Естественно, мы тогда еще не знали сколько, но счет шел на сотни тысяч. Я сразу прошел в свой кабинет. Вместе с Ноулзом. Это единственный человек, который мог что-то прояснить. Стали решать, что же теперь делать. Наличности практически не было. Позвонили директорам крупным банков и поняли, что на помощь извне рассчитывать не приходится. Такая вот история… Я решил закрыть фирму. Клянусь честью, мистер Френч, это была одна из самых страшных минут в моей жизни! Но я действительно ничего больше не мог поделать.
— А потом вы стали во все вникать, чтобы точно определить потери.
— Именно так. И вскоре поняли, что из хранилища исчезло больше миллиона, а к полудню эта цифра выросла до полутора.
— Да уж, положение было отчаянным.
— Это еще не все, — обреченным голосом произнес Нолан. — Посыпались со всех сторон долговые документы. И активы[19], на которые мы так рассчитывали, вдруг резко обесценились. Я имею в виду доходы с инвестированного капитала. В общем, обложили со всех сторон, никакого просвета. Восемь миллионов или около того.
— Да-а, катастрофа, — невольно вырвалось у Френча. Он был потрясен признанием Нолана. Чувствовалось, что тот говорит правду, ничего не утаивая. Инспектор очень хорошо представил себе, что творилось утром в банке и что творилось на душе у Нолана. Он еще раз прокрутил в мыслях эту историю и начал задавать вопросы.
— Вы вроде бы говорили, что о предстоящей поездке во Францию узнали только во время того официального обеда?
— После обеда, как раз в тот момент, когда все собрались уезжать домой.
— Да-да, я припоминаю. Вам сказал об этом мистер Моксон. Кто-то еще мог услышать ваш разговор?
— Ну, не то чтобы услышать… Мы с Моксоном стали думать, как сообщить в офис, что меня завтра не будет на месте. Вспомнили про сэра Гарнетта Чизлхерста, который тоже присутствовал на обеде. Это один из наших компаньонов, я вам его уже называл. Послали какого-то парня его найти. Моксон объяснил Чизлхерсту, какая сложилась ситуация и попросил его подежурить завтра в конторе — на случай, если понадобится его подпись. Сэр Гарнетт обещал меня подменить и известить о моей неожиданной командировке сотрудников.
— Как зовут фолкстонского лодочника, который присматривает за «Нимфой»?
— Джон Харли. Адреса его не знаю, знаю только, что он живет через два дома от таверны «Ангел», это совсем близко от гавани.
— А как зовут вашего человека в Дувре?
— Джон Скуэнз, Штурманская улица, семнадцать-Б.
— Ясно. Мистер Нолан, мне кажется, что вам наверняка пришло в голову одно соображение, о котором вы предпочли никому не сообщать. Вы ведь подумали, что все трое ближайших ваших партнеров уплыли на «Нимфе»?
Нолан неловко поерзал.
— Да, такая мысль в какой-то момент мелькнула, — откровенно сказал он. — Хотя у меня нет никаких оснований так думать. Ни малейших.
— И все же вы были удивлены, не обнаружив на борту яхты мистера Реймонда. Разве не так?
— Ничего подобного. То есть я конечно был удивлен, но исключительно теми ужасами, с которыми мне пришлось столкнуться. Я вообще ни о чем больше не мог тогда думать.
— А потом?
