вкус, но его нельзя было почувствовать языком.
А потом приходили сновидения. Все возвращалось на свои места, но уже в новом свете и новых картинках. Глаза были закрыты, а свет выключен, но Эмиль все равно все видел.
И это было самое удивительное.
Встреча
Когда Эмиль проснулся, мама уже ушла на работу. На столе стоял йогурт, лежали вареные яйца и пустой бумажный пакет, на котором было написано:
НЕ ЗАБУДЬ СХОДИТЬ В СТОЛОВУЮ.
Эмилю не хотелось снова идти туда, но он знал, что все равно придется. За столиком в углу сидели все те же мужчины, что вчера, и пили пиво. Та же официантка стирала пыль со стола все той же тряпкой и выглядела такой же усталой, как и накануне, хотя было еще только утро.
Официантка сразу же узнала его и догадалась, что он пришел забрать сдачу. Все прошло неожиданно легко.
— Ишь, как малыш торопился вчера, — сказала она и засмеялась. От смеха она стала почти красивой, вот только зря обзывается малышом.
— Пожалуйста, семь марок и двадцать пенни. Так ведь и разбогатеть можно, если все посетители будут такие же щедрые.
И она направилась к столику в углу, чтобы убрать пустые бутылки, а Эмиль с облегчением выдохнул и вышел на улицу.
Порыв ветра ударил в лицо, словно была уже осень. На другой стороне улицы развевался знакомый шарф.
Пеликан! Он почти позабыл о нем.
Птица медленно шла по улице на своих коротких ногах, покачиваясь из стороны в сторону, ужасно смешная в фетровой шляпе, как все животные в одежде человека. Но никто из толпы, запрудившей тротуары и магазины в поисках вещей и продуктов, не обращал на пеликана никакого внимания, будто красный клюв и кожаный горловой мешок были для жителей города самым обычным явлением.
Эмиль зашагал вслед за пеликаном.
Скоро они пришли в Центральный парк. Под ногами захрустел гравий. На пеликане были смешные широкие ботинки, похожие на ласты, а на Эмиле — кроссовки. Пеликан замедлил шаг. Он задрал голову и посмотрел на шумящие под ветром высокие липы. Затем тяжело вздохнул и что-то пробормотал себе под нос.
У него из кармана выпала бумажка, и Эмиль поспешно подобрал ее. Птица ничего не заметила. На бумажке неровно, как курица лапой (или лучше сказать, как пеликан лапой), было выведено несколько букв «А».
Пеликан учит буквы!
Эмиль подбежал к нему.
— Простите, вы уронили вот это.
Пеликан повернулся к нему, вежливо прокряхтел «спасибо», но было видно, что он заволновался. Может, смутился, что кому-то стало известна его тайна. Учить буквы — в его-то возрасте!
— Пожалуйста, господин Пеликан, — громко сказал Эмиль.
Пеликан вздрогнул и вновь выронил бумажку. Он попытался поднять ее с земли неуклюжими и дрожащими крыльями, но у него ничего не вышло. Эмиль наклонился и поднял бумажку.
— Пожалуйста, господин Пеликан, — повторил он громким голосом и посмотрел прямо в желтые круглые глаза, которые на мгновение спрятались за прикрытыми веками. Но Эмиль все же успел заметить, как он испугался, и ему стало ужасно жалко пеликана.
— Не бойтесь, я никому не расскажу, — понизив голос, сказал он птице.
Рядом стояла скамейка, а возле нее маленький фонтанчик для питья, который начинал бить, если повернуть сбоку кран. Пеликан неровными шагами подошел к фонтанчику и стал пить, держась одним крылом за сердце. Потом он опустился на скамейку, и его тонкие ноги-трубочки острым углом натянули твидовую ткань брюк.
Эмиль присел рядом и старался не смотреть на пеликана, пока тот приходил в себя.
Через некоторое время послышалось странное каркающее бормотание:
— Разрешите поинтересоваться, — пеликан говорил очень вежливо, — как вы догадались о моем… — здесь он на минуту засомневался, — о моем происхождении?
— Господи, — удивился Эмиль, — и гадать было нечего. Это же сразу видно.
— Далеко не все это замечают, — возразил пеликан. — У людей как-то странно устроены глаза, они не видят очевидного. Но, возможно, вы не человек.
Он с надеждой посмотрел на Эмиля.
— Нет, я человек, — заверил его Эмиль. Это прозвучало почти как угроза.
— И нет никаких сомнений?
— Никаких.
— Впрочем, конечно, вы очень похожи на человека. Но ведь никогда не знаешь наверняка…
Эмиль почувствовал себя неуверенно под пристальным взглядом желто-серых глаз. И вдруг на мгновение ему показалось, что пеликан, возможно, прав, а все остальные ошибаются: ведь он на самом деле чувствовал, что совсем не похож на этих существ, которые кишели повсюду на улице, в домах и магазинах, у которых были имена и фамилии, профессии и налоговые книжки.
Пеликан опустил глаза и вздохнул:
— До этого момента люди обращали внимание только на мой костюм. А у меня хороший костюм, красивый, не правда ли?
Он теребил крылом свое пальто и внимательно смотрел на Эмиля. Эмиль тут же подтвердил, что у пеликана действительно очень изящный костюм.
— Если я хожу в костюме человека, значит, я человек. Это всеобщее мнение.
Пеликан взял трость и попытался нарисовать на песке букву «А».
— Немножко не так, — сказал Эмиль. Он наклонился и подправил букву.
— Вы умеете писать?! — удивился пеликан.
— Конечно, умею, — засмеялся Эмиль. — Осенью я пойду уже в третий класс. Я хожу в школу рядом с Центральным парком.
— Все ясно.
Пеликан нарисовал на песке крылья, расправленные, словно в полете, и сложенные вместе.
— Это сложное искусство, — сказал он как бы сам себе и резко ударил тростью по песку. — Не согласитесь ли вы дать мне несколько уроков? Конечно, за определенное вознаграждение. — Он снова пристально посмотрел на Эмиля своими желтыми навыкате глазами. — Не могли бы вы научить меня читать и писать?
Эмиль засомневался.
— Я никогда никого не учил. Не знаю, получится ли у меня…
Но, увидев, как помрачнело лицо пеликана (не знаю, можно ли в данном случае говорить о лице) и как он весь сразу осунулся и поник, Эмиль поспешно продолжил:
— Но я могу попробовать.
Пеликан встал и торжественно пожал руку своему будущему учителю. Хотя назвать это рукопожатием довольно сложно — скорее, это было прикосновение крыла, легкое, как пух.
— Тогда завтра в пять часов, если вам будет удобно.
— Хорошо, завтра в пять, — повторил Эмиль.
Они расстались у памятника народному поэту.
