прокуратуры решающее значение имели показания М.С. Горбачёва, Ю.И. Дроздова, В.И. Новикова и Л.В. Шебаршина.
М.С. Горбачёв, вероятно, повторил то, о чём уже шла речь до этого - доклад В.А. Крючкова по поводу А.Н. Яковлева был, но он не дал ему хода. Л.В. Шебаршин заявил, что сведения о подозрительных контактах А.Н. Яковлева в 1989–1991 гг. поступали, и получал он их от Ю.И. Дроздова и В.И. Новикова. Согласно показаниям Ю.И. Дроздова, в представляемых им донесениях фамилия А.Н. Яковлева фигурировала, но в каком контексте - он не помнит. По свидетельству В.И. Новикова, сведения, подтверждающие связь А.Н. Яковлева с иностранными спецслужбами, ему неизвестны [2268]. А оставшиеся не подтверждёнными и нуждавшиеся в проверке?
Таким образом, А.Н. Яковлев исказил итоги расследования.
Но дело не только в этом.
Контакты А.Н. Яковлева с иностранными спецслужбами могли иметь место не только за границей, но и в СССР. Более того, как говорится в постановлении Генеральной прокуратуры, «со слов Крючкова, это досье поступило Чебрикову полтора - два года назад из Ленинградского УКГБ».
Из этого явствует, что Генеральная прокуратура была обязана прежде всего допросить работников Второго Главного управления КГБ СССР, занимавшегося контрразведкой, а не работников бывшего ПГУ. А поскольку это сделано не было, получается, что Генеральная прокуратура сознательно направила следствие по ложному пути. Это могло быть только в одном случае - если она получила указание не разобраться в деле, а оправдать А.Н. Яковлева.
К этому следует добавить, что она проигнорировала ГРУ и не допросила В.А. Крючкова, а также полностью обошла стороной те обвинения А.Н. Яковлева в связях с иностранными спецслужбами, которые появились ещё во время его пребывания в Канаде [2269].
Уже одного этого достаточно, чтобы понять, что Генеральная прокуратура не собиралась докапываться до истины.
И последнее.
«Генеральный прокурор Степанков, - заявил А.Н. Яковлев, - отвечая на мой вопрос, сказал, что теперь у меня есть все основания подать в суд. И добавил, что за клевету, согласно закону, Крючков получит от трёх до пяти лет. Нашёл адвоката. Началась работа. Но потом мне расхотелось связываться с этим мошенником» [2270].
Александр Николаевич был не колхозным бригадиром, а одним из руководителей государства. И обвинили его не в том, что он пропил мешок картошки, а в государственной измене. Поэтому его объяснения на этот счёт должны были бы иметь более серьёзный характер.
Однако всё становится ясно, если учесть, что постановление Генеральной прокуратуры было принято 18 июня, а о своём нежелании подавать на В.А. Крючкова в суд А.Н. Яковлев заявил корреспонденту «Московских новостей» не позднее 10 июля. Возьмите неделю для получения постановления прокуратуры и неделю для подготовки заявления Александра Николаевича к печати и окажется, что от идеи подавать в суд он отказался почти сразу же, как только Генеральная прокуратура вынесла своё решение.
На самом деле он не собирался обращаться в суд с самого начала, о чём заявил со страниц газеты «Вечерний клуб» ещё 27 марта 1993 г., т.е. через полтора месяца после появления публикации В.А. Крючкова [2271].
Значит, опасался, что публичное разбирательство в суде может оказаться не таким, как закрытое в прокуратуре. Тем более, что суд мог проверить не только те сведения, о которых говорил В.А. Крючков и которые относились к периоду перестройки, но и те, которые относились ко времени его пребывания в Канаде.
Эта до сих пор не прояснённая до конца история лежит тёмным пятном и на биографии А.Н. Яковлева, и на биографии М.С. Горбачёва.
Между тем после встречи на Мальте о «заговоре» в верхах стали говорить почти открыто. Как вспоминает бывший советский посол в Бонне Ю. Квицинский, о том, что М.С. Горбачёв сознательно ведёт страну к развалу, ему приходилось слышать ещё в ФРГ [2272].
Подобные обвинения зазвучали и в стенах ЦК КПСС.
Первые намёки на это Михаил Сергеевич услышал весной 1989 г. Тогда он не стал обращать на них внимания [2273]. 9 декабря на заседании Пленума ЦК КПСС первый секретарь Кемеровского обкома А.Г. Мельников выразил удивление по поводу того, что «очень уж хвалят партию и правительство за перестройку все зарубежные силы, включая папу римского». Более того, он заявил, что в КПСС есть силы, «которые сознательно бьют по партии, чтобы потом легче было справиться со страной» [2274].
И хотя фамилия М.С. Горбачёв не была названа, он возмутился [2275] .
Одновременно, как явствует из дневника В.И. Воротникова, Михаил Сергеевич счёл необходимым отмежеваться от Межрегиональной депутатской группы. «Попытки представить мне счёт, будто я участвую в этом, - заявил он, - даже выполняю чей - то заказ развалить партию, государство, федерацию, похоронить социализм, я отвергаю решительно и бесповоротно» [2276].
Дальше этого диалога дело не пошло, но произошедший эпизод свидетельствует, что та двойная игра, которую вёл генсек, к тому времени стала очевидна по крайней мере для некоторых членов ЦК КПСС.
Второй съезд народных депутатов СССР
В конце ноября МДГ решила вынести на Второй съезд народных депутатов вопрос об отмене 6 - й статьи Конституции СССР о руководящей роли КПСС. С этой целью её представители предложили на заседании Верховного Совета СССР включить данный вопрос в повестку дня съезда [2277]. В голосовании принимал участие 401 депутат, из них «за» проголосовало 198 человек, «против» 173, воздержались 28. Для принятия решения не хватило всего трёх голосов [2278].
Касаясь этого вопроса, Д. Мэтлок пишет: «Лишь позже я узнал, что Горбачёв, Яковлев и Шеварднадзе в 1989 году пытались получить поддержку Политбюро для отказа от узаконения монополии партии на власть, но потерпели неудачу» [2279].
1 декабря 1989 г. МДГ обратилась к населению с призывом провести накануне съезда народных депутатов предупредительную забастовку в поддержку её предложения об отмене 6 - й статьи [2280]. Однако отклика этот призыв не получил. Не оказалось единства и среди самих межрегионалов [2281].
12 декабря открылся Второй съезд народных депутатов СССР [2282] . Представители МДГ снова внесли предложение дополнить повестку дня пунктом о 6 - й статье и снова не получили поддержки [2283].
В центре внимания съезда была программа новой экономической реформы, разработанная под руководством Л.И. Абалкина и 13 декабря представленная съезду Н.И. Рыжковым [2284].
«В конце 1989 - начале 1990 года, - пишет М.С. Горбачёв, - экономический кризис в стране начал вступать в свою острую фазу. Уже в декабре произошло абсолютное снижение промышленного производства, ускорился развал потребительского рынка, стал быстро обесцениваться рубль. Стало ясно, что экономика стоит перед серьёзными потрясениями» [2285].
Казалось бы, это должно было привести правительство к мысли о необходимости сохранения, а может быть, даже и укрепления плановых начал в экономике. Между тем предложенная Н.И. Рыжковым программа предусматривала дальнейшее продвижение к рынку, переход к которому теперь предлагалось осуществить не в три, а в два этапа по три года каждый [2286].
15 декабря на съезде выступил Б.Н. Ельцин. Не вступая в открытую полемику с обвинением, которое прозвучало в адрес руководства партии на последнем Пленуме ЦК КПСС, он встал на защиту генсека: «Не согласен с заявлением на Пленуме и здесь, что мы идём не тем путём... путь тот, социалистический»
