словам В.Л. Шейниса, «общественно - политическим центром, вокруг которого консолидировались интеллектуальные силы «перестроечников», не входивших во властные структуры» [1732].
Идея этого клуба родилась лётом 1988 г., сразу же после XIX партийной конференции. По одним данным, инициатором «Московской трибуны» был историк Л. Баткин: «Я, - заявил он в 2007 г., - придумал «Московскую трибуну» и руководил ею до конца 1992 года» [1733]. По утверждению Ю.А. Прокофьева, «Московская трибуна» возникла «в значительной степени по инициативе Александра Николаевича Яковлева и Отдела пропаганды ЦК» [1734]. Во всяком случае, по его словам, она была «создана решением Отдела пропаганды и агитации ЦК КПСС под руководством Яковлева» [1735].
«В июле - августе» 1988 г. академик А.Д. Сахаров находился под Москвой в небольшом городке Протвино, где провёл 20 дней [1736]. «Однажды, - вспоминал он, - неожиданно к нам в Протвино приехали Ю.Н. Афанасьев, Л.М. Баткин, Карпинский, Ю.Ф. Карякин, ещё два или три человека... Они приехали в связи с проектом организации дискуссионного клуба с задачей обсуждения основных проблем перестройки... Мы придумали название - «Московская трибуна». Этот клуб должен был стать одним «из зачатков легальной оппозиции» [1737].
«Московская трибуна», - утверждает В.Л. Шейнис, - была задумана как некий аналог «Клуба Петёфи», действовавшего в предреволюционном Будапеште 1956 г.» [1738].
Первое собрание «Московской трибуны» состоялось 12 октября 1988 г. в 22.40 в актовом зале Московского историко - архивного института. Кроме названных лиц в её деятельности принимали участие С. Аверинцев, А. Адамович, Ю. Буртин, М. Гефтер, Т. Заславская, А. Мигдал, Р. Согдеев, М. Франк - Каменецкий и др. [1739].
«По её образу и подобию, - пишет В.Л. Шейнис, - была создана «Ленинградская трибуна» и ряд других клубов. Раз в месяц, а иногда и чаще «Московская трибуна» собиралась для экспертного обсуждения экономических, политических или правовых проблем» [1740].
Тот факт, что среди инициаторов и организаторов «Московской трибуны» были Ю.Н. Афанасьев, который, как мы знаем, являлся доверенным лицом А.С. Черняева, а также Л. Карпинский, который входил в редакцию журнала «Коммунист», позволяет утверждать, что деятельность этого клуба контролировалась Старой площадью.
В это же самое время возникают и другие дискуссионные клубы. В связи с этим могу поделиться воспоминаниями. Кажется, в мае 1988 г. ко мне зашёл мой приятель Н.В. Флит, с которым мы когда - то учились в Псковском пединституте. Он преподавал историю в одной из школ Невского района Ленинграда. Н.В. Флит сообщил, что из местного райкома пришло указание создать в школе дискуссионный клуб и предложил мне возглавить его. Я согласился. Через некоторое время Н.В. Флит пришёл снова и заявил, что планируемый дискуссионный клуб, оказывается, будет действовать не в школе, а во Дворце культуры на проспекте Обуховской обороны.
Мы составили программу заседаний, она где - то была одобрена и отпечатана. Помню также, что была афиша с этой программой, а перед заседаниями клуба по ленинградскому радио делались объявления. Подобные клубы действовали и в других районах города. Как только прошли мартовские выборы 1989 г., все они прекратили существование.
Это даёт основание думать, что создание дискуссионных клубов было инициировано КПСС в связи с предстоявшей избирательной кампанией.
Особую известность на этих выборах приобрела кандидатура Бориса Николаевича Ельцина, который баллотировался по одному из избирательных округов Москвы.
После упоминавшейся истории 1987 г. Б.Н. Ельцин заявил о готовности уйти на пенсию, но М.С. Горбачёв не поддержал его [1741]. Как утверждает В.И. Болдин, многие в окружении генсека считали, что было бы лучше, если бы Борис Николаевич работал «вне Москвы на любой приемлемой для него должности» [1742]. Недруги Б.Н. Ельцина предлагали направить его послом в какую - нибудь захудалую африканскую страну, но не встретили поддержки со стороны генсека. «Мы, помню, - пишет бывший работник аппарата ЦК КПСС С.А. Колёсников, - подыскивали ему хорошую должность после увольнения из МГК партии... А надо было в банановую республику на заготовку цитрусовых... тогда это легко решалось» [1743] .
Михаил Сергеевич, - отмечает бывший секретарь Б.Н. Ельцина Лев Суханов, «вполне мог бы «сослать» Бориса Николаевича «в какую - нибудь тьму - таракань послом, где уже нет никаких шансов на политическое выживание» [1744]. «Но здесь Горбачёв настоял, чтобы оставить его в столице, не выводить из состава ЦК и назначил на министерскую должность - первого заместителя председателя Госстроя» [1745]. «Такой должности в Госстрое не было, и её «придумали» специально для Ельцина» [1746]. Более того, как пишет B.C. Павлов, за Б.Н. Ельциным сохранили все привилегии, которые он имел как кандидат в члены Политбюро [1747].
Михаил Сергеевич не отличается сентиментальностью. Поэтому, комментируя приведённые факты, Лев Суханов пишет: «Создавалось впечатление, что Ельцин ему зачем - то был нужен» [1748]. Подобным образом оценивал этот факт А.Н. Яковлев. «У меня лично, - писал он, - складывалось впечатление, что Михаил Сергеевич готовил для Ельцина более высокое положение в партии» [1749].
Такое впечатление складывалось тогда не только у А.Н. Яковлева. Я, например, был уверен, что произошедший на Пленуме эпизод представлял собою спланированную пиаровскую акцию, которая должна была сделать опального Б.Н. Ельцина героем, чтобы затем его можно было использовать как лидера управляемой оппозиции.
После отставки с поста первого секретаря МГК КПСС Борис Николаевич на некоторое время ушёл в тень. И если мало кто знал фамилию председателя Госстроя СССР, ещё быстрее была бы забыта фамилия его первого заместителя. Однако на протяжении полутора лет подцензурные средства массовой информации периодически вспоминали о нём. Его имя неоднократно выплывало то по радио, то по телевидению, то в периодической печати [1750].
Особый резонанс вызвало интервью Б.Н. Ельцина английским средствам массовой информации, которое он дал в мае 1988 г. во время пребывания Р. Рейгана в Москве. Данный факт 6 июня обсуждался даже на заседании Политбюро. Интервью было признано ошибочным, и КПК при ЦК КПСС поручено провести с Б.Н. Ельциным беседу [1751].
Несмотря на это Борис Николаевич оказался среди делегатов XIX партийной конференции. Можно было бы понять, если бы его выдвинула парторганизация Госстроя, где он трудился. Однако здесь он не пользовался уважением. Более того, констатирует Лев Суханов: «В нашем офисе Ельцина многие ненавидели» [1752].
Уже тогда его ненавидели, видимо, не только в Госстрое СССР, так как не увенчалась успехом попытка провести его в делегаты партийной конференции от Москвы и от Свердловска. Только после этого ему удалось получить мандат делегата от Карелии, где он никогда не работал [1753].
Это значит, что Борис Николаевич был избран на партийную конференцию по разнарядке ЦК КПСС, т.е. с ведома, если не по инициативе М.С. Горбачёва. Уже одно это свидетельствует о стремлении Михаила Сергеевича вернуть Бориса Николаевича в политику. Показательно и то, что на конференции Б.Н. Ельцину было дозволено выступить [1754].
В своих мемуарах Борис Николаевич утверждает, что это произошло случайно, и ярко описывает, как ему удалось прорваться к микрофону и заставить М.С. Горбачёва предоставить ему слово [1755]. Однако этой версии противоречит тот факт, что выступление Б.Н. Ельцина на партийной конференции было продемонстрировано по центральному телевидению [1756].
Это означало его политическую реабилитацию.
