четверть лопаты, осторожно, словно ядовитую змею, несет ее и тихонько ссыпает. Однажды конвоир, намучившись с ним на работе, вынул из кармана ложку и подал ему:
- На, копай ложкой, бесовское отродье, чертово преподобие! Мой трехлетний сынишка и то больше выкопает!
Были и другие интересные знакомства. Например, македонец-полиглот. Я как-то спросил его, сколько языков он знает? Он ответил на чистом русском:
-Ты лучше спроси, каких языков я не знаю. Мне легче и быстрее будет ответить.
Действительно, он знал все европейские языки и, главное, в совершенстве. Человек бойкий, ловкий, красивый.
- Мы, македонцы, как кошки, - говорил он. - Как ни бросай нас, мы опять становимся на ноги.
Уехал я в штрафной лагерь летом , а вернулся в декабре. Лагерфюрер встретил со злорадной ухмылкой.
- Ну и как, Прищепа? Понравилось тебе там? Хочешь еще?
Однажды кто-то из наших, кажется Захария, предложил работать сдельно. Мастер ему отмерил вдвое больше обычного. Тот скинул рубашку, поплевал на ладони и взялся за лопату. До обеда выкопал отмеренную ему яму. С обеда мастер отпустил его домой. Остальные проводили его завистливым взглядом. На другой день больше половины из наших с утра обступили мастера и стали требовать аккорд. Тот отмерил им больше вчерашнего. Те опять выкопали до обеда. Мастер продержал их еще с часок после обеда и отпустил.
И пошло-поехало. Каждый день наши дураки требуют аккорд, мастера уж и сами не рады: оказывается, начальство фирмы заметило, что много русских в рабочее время слоняется по городу. Стали требовать объяснения у капо. Вначале я не обращал внимания на аккордоманию, но потом пришлось: капо стали подгонять и остальных, дескать, ваши товарищи вон как работают, а вы филоните.
В бараке я устроил 'производственное совещание'.
- Вы, что же, Гитлеру хотите угодить?
- При чем тут Гитлер? Погулять охота!
- За счет кого погулять? За счет своего товарища? Ведь из-за вас, сволочей, и остальных подгоняют!
'Совещание' прошло бурно, чуть-чуть не дошло до кулаков. Я удержал: воспоминание о Райхенау было еще свежее. С 'аккордами' покончили сами мастера. Ведь им абсолютно безразличен итог проделанной работы, у них поденная вахта.
Кто не работает, тот пьет
Скажи-ка Пауль, - спросил я мастера, - почему у вас в Германии не любят работать сдельно? Ведь это выгодно и предпринимателю, и рабочему.
- А в России, любят?
- Да, у нас рабочие все на сдельщине.
- Нравится им это?
- Конечно. Что заработал, то и получил. Ведь это же так ясно и просто.
Он задумался. Потом вдруг заговорил запальчиво:
- Ну хорошо. Ты вот здоровый, молодой, сможешь выполнить и две, и три нормы. А состаришься, сможешь так работать? А рядом с тобой слабый, больной человек. Ему каково? Куда ему деваться?
- На пенсию. Больным и старим у нас платят пенсию.
- А откуда взять столько денег? Ведь придется платить половине населения! Тогда государство вылетит в трубу! Ведь это потогонная система, выжимание у человека последних соков, как из выжатого лимона. Понимаешь ты это? Мы, социал-демократы, в Австрии всегда боролись против сдельщины, и, будем бороться и дальше.
- Ну, конечно, у вас ведь капитализм, а мы строим социализм, - пробормотал я смущенно.
- Ну и что? Ты думаешь, что раз капитализм, то все плохо.? А рабочие Австрии до присоединения к Германии жили лучше, чем инженеры!
- Ну да! - воскликнул я. - А безработица? А инфляция?
- Безработица, говоришь? Так вот слушай. У нас, австрийских рабочих, была пословица: кто работает - тот ест, а кто не работает - тот еще и пьет. Улавливаешь? ;
- Нет.
- Безработные получали пособие, которого вполне хватало, чтобы прокормить семью и выпить воскресную кружку пива. Часто можно было услышать такой разговор:
- Ты был на бирже труда, есть там работа?
- Есть. А что, хочешь устроиться?
- Да что ты! надо отметиться на бирже, жду, когда не будет работы. Такое, явно отрицательное отношение к сдельщине я видел и у остальных немецких и других иностранных рабочих. Они и так работают добросовестно. Например, крестьянин пашет или боронит на своем поле. Казалось бы, ну кто может ему помешать присесть на несколько минут, выкурить папиросу? Нет, он никогда этого себе не позволит. Это считается так же неприличным, как появиться на улице в неопрятном виде.
Между тем весна берет свое. Альпийские долины и горные лужайки запестрели всеми цветами радуги,
