Другой пример.
В 1890 г. возникла Армянская революционная федерация, или же Армянский революционный союз — «Дашнакцутюн», что по-армянски означает «Союз»{59}. В 1892 г. в Женеве состоялся 1-й съезд этой партии. Он принял программу, которая провозглашала своей целью создание республики Турецкая Армения. Печатным органом новой партии стала газета «Дрошак» («Знамя») {60}.
5 апреля 1898 г. 2-й съезд партии утвердил ее устав. В соответствии с ним низовую ячейку партии составлял «хумб» из 7–10 человек, руководители «хумбов» получили право избирать «подкомитет», который должен был руководить несколькими «хумбами». Деятельность подкомитетов направлялась Центральным комитетом, власть которого распространялась на отдельную губернию. В 1904 г. насчитывалось более 20 Центральных комитетов. Руководство ими осуществляли два бюро: Западное, находившееся в Западной Европе, и Восточное — в России и Турции. Высшим руководящим органом стал Совет партии. С самого начала «Дашнакцутюн» приступил к созданию боевых отрядов. Департамент полиции считал, что дашнаки создали своеобразное подпольное правительство, власть которого распространялась на все армянское население{61}.
Первоначально «Дашнакцутюн» ставил своей целью освобождение Турецкой Армении, но с 1897 г. он начинает борьбу и против царского правительства. Правда, тогда это направление в его деятельности не являлось главным. Положение дел резко изменилось после того, как в 1903 г. правительство конфисковало имущество армянской церкви. С этого момента борьба с царизмом выдвигается на первый план{62}. В сентябре 1904 г. представители «Дашнакцутюна» приняли участие в Парижской конференции революционных и оппозиционных партий, поставившей задачу объединения всех антиправительственных сил для свержения самодержавия {63}. В мае 1905 г. Совет партии распространил проект новой программы, в которой ставилась задача создания Закавказской федеративной демократической республики в составе федерации других российских республик{64}.
В руководстве партии возник раскол. Против нового курса выступил один из руководителей боевиков (зинворов) Габриэль Кешишьянц. Вначале 1907 г. в Вене состоялся 4-й съезд партии «Дашнакцутюн». Он принял решение о роспуске отрядов зинворов, находившихся в подчинении Военного совета, возглавлявшегося Г. Кешишьянцем. А после того как последний отказался подчиниться этому решению, за ним и его сторонниками началась самая настоящая охота{65}. 10 июля 1907 г. дашнаки обнаружили Г. Кешишьянца в селении Армавир. В результате совершенного на него покушения он получил ранение, несколько человек были убиты{66} .
Этот эпизод послужил причиной возбуждения уголовного дела. Под руководством следователя по особо важным делам Новочеркасского окружного суда Лыжина началось следствие{67}. Опираясь на показания Г. Кешишьянца, полиция произвела серию обысков. Были обнаружены многочисленные документы, представлявшие партийную переписку, финансовую отчетность и списки членов партии. Дело о покушении на убийство стало превращаться в дело о партии «Дашнакцутюн»{68}.
Пока следствие шло в Новочеркасске, 11 декабря 1908 г. в Тифлисе жертвой дашнаков оказалось несколько филеров местного охранного отделения, в связи с чем здесь прокатилась волна обысков, и жандармам тоже удалось обнаружить множество документов, содержание которых выходило за рамки следствия по делу об убийстве. Так возник еще один центр расследования деятельности партии «Дашнакцутюн»{69}. Министерство юстиции сочло ведение двух дознаний по одной партии ненормальным и отдало распоряжение о передаче тифлисского дела в руки Лыжина. Узнав об этом, 9 января 1909 г. А. М. Еремин направил в Департамент пространную телеграмму:
«Материал, имеющийся у судебного следователя Новочеркасска, составляет небольшую часть весьма серьезного и обширного материала, имеющегося в Управлении в качестве вещественных доказательств, отобранных по обыске Минасяна, Огаджанова и Едигоровых, часть коего за недостатком переводчиков еще не переведена. Указания на участие [в] организации имеются на массу лиц, многие из которых означены лишь псевдонимами и требуют предварительной следственной агентурной разработки, и они постепенно арестовываются мною дополнительно, ликвидации; материал настолько серьезен, что партия „Дашнакцутюн“ отпустила уже 10 000 руб. на его похищение или уничтожение, новая обширная ликвидация в скором времени невозможна, так как не даст результатов, постепенная же по мере выяснения псевдонимов, имеющихся в отобранном материале, необходима и даст возможность привлечь большое число лиц, имеющих первенствующее значение в партии в разных городах, но для этого необходимо вести следствие не иначе, как в Тифлисе, где главный материал, где есть агентура, где главные деятели партии, Восточное бюро и местный Центральный комитет, которые руководят всей работой в России. Предписание министра юстиции сдать немедленно все дознание [о] „Дашнакцутюн“ в Новочеркасск разобьет дело, так как Управлением ведется переписка [по] охране, которую [в] интересах дела нежелательно передавать следователю, пока она не приведет к дознанию не только о лицах, у которых отобраны уличающие их материалы, но и о всех выясненных путем переписки и агентуры, следователь же без освещения агентуры и работая в Новочеркасске путем переписки с Управлением не сделает половины того, что он мог бы сделать, работая [в] Тифлисе, словом, [в] настоящее время [нужна]не ликвидация, а обширное следствие [в] Тифлисе, которое поведет или [к] обширной ликвидации [в] будущем или частичным привлечениям [к] следствию ряда выдающихся лиц [в] настоящем. Желательно было бы, чтобы следователь Лыжин приехал [в] Тифлис, пока еще не отосланы вещественные доказательства, которые к тому же могут быть похищены [в] пути, и дознания, чтобы хоть бегло просмотреть имеющийся материал, познакомиться [с] деятельностью партии, тогда он не замедлил бы перенести свою работу в Тифлис»{70} .
В аргументах А. М. Еремина была логика. Однако Министерство юстиции не согласилось с ней{71}. Характеризуя принятое на этот счет решение, Департамент полиции писал: «Со стороны судебного ведомства следствие о партии „Дашнакцутюн“ сосредоточено у судебного следователя по особо важным делам Новочеркасского окружного суда Лыжина; объединение и руководство произведенных и предстоящих ликвидаций возложены по приказанию генерал-майора Курлова на начальника Тифлисского губернского жандармского управления полковника Еремина, в помощь которому командирован из Петербурга Отдельного корпуса жандармов подполковник Дацевич»{72}.
28 марта 1909 г. Лыжин направил в Тифлис предписание о необходимости производства обысков и аресте 192 человек{73}. Затем последовало решение о производстве обысков и аресте еще 241 человека. Обыски планировались в 18 городах. К середине января 1910 г. их было произведено около тысячи{74}. Однако 696 арестованных вскоре вышли на волю, и в обвинительном акте, подписанном 28 мая 1911 г., в качестве обвиняемых фигурировало лишь 159 человек{75}.
Дело партии «Дашнакцутюн» рассматривалось в Особом присутствии Правительствующего Сената. 20 января 1912 г. закончилось оглашение обвинительного заключения, 21-го начался допрос свидетелей, в середине марта был объявлен приговор. Большую часть обвиняемых (103 человека) Сенат оправдал, 52 человека получили различные сроки тюремного заключения с зачетом времени, проведенного под следствием, в результате чего многие из них сразу же по оглашении приговора вышли на свободу. И только 4 человека были приговорены к каторжным работам{76}.
Предполагалось, что дело партии «Дашнакцутюн» повлечет если не разгром партии, то по крайней мере ее паралич. Ничего подобного не произошло. Как говорится, гора родила мышь.
Могут найтись скептики, которые скажут, что расследование тифилисской экспроприации и дела партии «Дашнакцутюн» отражает лишь специфику Кавказа. И хотя подобному возражению противоречит то, что оба следствия велись не только на Кавказе, но и за его пределами, чтобы исключить любые сомнения на этот счет, обратимся к другому громкому делу, не имеющему отношения к Кавказу — делу Петербургского Совета рабочих депутатов 1905 г.
