умереть с голода. Это тоже хорошо. Лишь бы успеть их собрать.
Но люди не успели. Все повторилось снова. И опять пылали хижины селения. И опять с таким трудом возделанное поле превратилось в серо-желтое месиво, когда люди вернулись из леса, чтобы убрать урожай.
Терпению пришел конец. Кому нужен покровитель, неспособный защитить тех, кто ему верно служит, кто следует его божественным советам, расплачиваясь за них жизнью?..
Прямо на священном камне-праотце мужчины стали точить наконечники для пик и стрел, короткие каменные ножи. И сколько ни уговаривали старики и женщины, мужчины никого не слушали. Разгневанные на свою уаку, они готовились к бою. «После победы, — сказали они, — мы расколем камень на куски и сбросим с вершины холма, на котором он стоит».
Самый сильный человек послал во все четыре стороны света разведчиков, чтобы узнать, на кого напасть, у кого легче отнять урожай и другие богатства. И юноши-лазутчики ушли, а мужчины-воины готовили свое оружие. И никто уже не боялся проклинать камень-уаку. И все стали верить, что так и нужно было жить, обижая других, отнимая чужие, богатства.
Только старый мудрец не хотел согласиться со всеми. Он ходил каждый день на вытоптанное сандалиями поле и с грустью смотрел на родную землю, ограбленную злыми соседями. Он не верил, что камень-уака предал своих детей, и все искал ответ на вопрос: зачем давать людям семена, если их должны были ограбить злые соседи? Зачем?..
Он шел по полю, волоча дряхлые ноги, когда неожиданно споткнулся и упал. Нога запуталась в стеблях растоптанного злыми соседями растения. Пытаясь высвободить ногу, он вдруг увидел, как вместе с измятыми стеблями, где совсем недавно было много пусть неказистых, но столь желанных плодов, из земли появились большие серо-коричневые клубни, которых он никогда и нигде не видел. Старик стал выдергивать другие стебли, и на каждом из них было по пять, по десять клубней, чем-то напоминавших комки запеченного и даже подгоревшего теста.
Мужчины-воины готовились к набегу. Встав в круг, они танцевали что-то воинственное, грозное. Криками и жестами подбадривая друг друга, они извивались в такт все ускорявшемуся ритму барабана. И вдруг в самый центр круга вышел седой старец. Не говоря ни слова, он высыпал прямо на землю крупные клубни собранных на поле плодов.
— Бросьте оружие. Камень-уака не покинул нас. Это папа. В нем наша жизнь. Бросьте оружие.
И люди бросили оружие. Священный камень-праотец не мог допустить, чтобы поклонявшиеся ему мирные индейцы стали грабителями. Он подарил им папу в самый тяжелый момент, когда уже казалось, что только смерть и кровь других сохранят их собственные жизни.
Злые соседи уже больше никогда не появлялись здесь. Одни говорили, что они отравились горькими семенами папы. Другие — что они ушли в неведомые царства, опасаясь нового обмана и жестокого наказания, которому их подверг камень-уака мирных и трудолюбивых индейцев.
(Здесь к нам пришла чрезвычайно смелая гипотеза: а вдруг злыми соседями были именно инки и именно так начался их легендарный исход?)
Заканчивая разговор о чудесах Тауантинсуйю, мы хотим обратить внимание читателя на одну замечательную особенность: все они были рождены непосредственным контактом человека с природой, необходимостью преодолевать реальные трудности, стоявшие на пути развития созданного человеком общества. Их утилитарный характер диктовался законами общественного развития, помогая одновременно выявлять эти законы и то локальное своеобразие, без которого нет, и не может быть самобытной культуры и высокой цивилизации.
Конечно, многое подсказывала сама природа, географические особенности того района, где жили и создавали свое общество индейцы кечуа. В условиях западного побережья Южной Америки, представлявшего собой сплошную цепь гигантских гор, без надежных средств коммуникаций — в данном случае речь идет о дорогах — крупное панкечуанское государство не просуществовало бы сколько-нибудь длительный срок. Но его создание не было прихотью инков из Куско, оно отвечало требованиям социально-экономического развития региона.
Вот почему дороги инков были следствием, а не первопричиной возникновения царства сынов Солнца. Инки вышли за неприступные стены бастионов Куско не для того, чтобы строить дороги, сама история вытолкнула их на новую социально-экономическую арену, «доверив» сынам Солнца завершение сложного процесса формирования раннеклассового общества у индейцев кечуа. Чтобы решить эту нелегкую задачу, им пришлось создать свои собственные и по чистой случайности непронумерованные чудеса. Или они не знали, что чудеса следует нумеровать?..
Глава VII. Солнцу — Солнцево. Инке — Инково. Пуреху — Все остальное…
Солнце было верховным божеством. Инка — верховным правителем. Пурехом называли земледельца. За Солнцем стояли инки — преданные его делу сыны. За инками — миллионы пурехов, благодарные за то, что им подарили человеческий образ жизни. За пурехами никто не стоял, они сами подпирали все.
Испанцы были потрясены царившим в Тауантинсуйю образцовым порядком. Европа ничего подобного не только не знала, но и представить себе не могла. Педро де Сьеса де Леон написал об инках удивительные слова. Им трудно поверить, но еще труднее не поверить, ибо они принадлежат не просто хронисту, а испанскому конкистадору, сражавшемуся против индейцев.
«Одно из дел, — пишет он, — вызывавших наибольшую зависть к этим господам, было понимание того, каким великолепным являлось умение инков завоевывать столь огромные земли и приводить их благодаря своему благоразумию к тому разумному порядку, который испанцы обнаружили там… При их порядках люди жили, соблюдая этот их порядок, и их число множилось, а из бесплодных провинций они делали плодородные и изобильные».
Здесь не случайно приведено высказывание Сьесы де Леона — именно он поведал миру об инках и их государственном устройстве не только достаточно подробно, но и объективно. Но не только он один, а практически все хронисты пишут о так поразившей их «сытости» и «обутости» всего населения царства инков. О том же говорят подсчеты современных ученых, позволяющие утверждать, что при правлении инков население государства сынов Солнца было обеспечено всем необходимым. Основываясь на этих данных, Луис Э. Валькарсель пишет, что «…империя Куско гарантировала всем человеческим существам, находившимся под ее юрисдикцией, право на жизнь через полное удовлетворение физических нужд в питании, одежде, жилище, сохранении здоровья…».
Об этом же говорит и Мариатеги. Указывая на обилие запасов продовольствия в Тауантинсуйю, он пишет, что «продукты земли нельзя накапливать, как сокровища. Поэтому маловероятно, что две трети их действительно потреблялись одним чиновничеством и духовенством империи. Гораздо более правдоподобно предположить, что продукты, которые, как утверждают, отдавались знати и инкам, составляли государственные запасы. И следовательно, сам этот факт является примером социальной предусмотрительности…»
У нас нет никаких оснований оспаривать мнение столь высоких авторитетов, но хотелось бы понять, как, каким путем пришли сыны Солнца к реализации в жизни своей «социальной предусмотрительности», и одновременно увидеть то реальное, что скрывалось за «сытостью» и «обутостью» простого народа Тауантинсуйю, какой ценой он расплачивался за них.
Созданное инками общество делилось на две принципиально отличные друг от друга категории населения: на тех, кто платил налоги, и тех, кто налоги не платил. Сразу же укажем, что слово «налог» не во всей своей полноте соответствует тому, что имело место в Тауантинсуйю. Еще меньше подходит глагол «платить», подразумевающий ныне денежные расчеты. Денег в Тауантинсуйю не было, что же касается
