объявлено, что в одной важной инстанции (это значило — В. С. Лебедевым) повесть моя одобрена. Но высказаны некоторые пожелания к ее улучшению» (49).
Совещание в редакции «Нового мира» состоялось в понедельник 23 июля. «Последующие три дня, — вспоминала Н. А. Решетовская, — Александр Исаевич на квартире Шуры Поповой, у которой в тот раз мы остановились, работал над рукописью, готовя окончательный вариант». 26-го он отвез ее в «Новый мир» (50), через день вернулся в Рязань (51) и вместе Л. В. Власовым отправился в новое путешествие, на этот раз на велосипедах в Прибалтику. Побывал в Риге, Двинске, Вильнюсе (52).
Во время этого путешествия Л. В. Власов поведал А. И. Солженицыну историю о том, как во время войны он встретил человека, который не знал о существовании такого города как Сталинград. Заподозрив в нем немецкого диверсанта, Л. В. Власов передал его в НКВД. И только потом понял, что перед ним был человек, возвращавшийся из заключения и по этой причине не знавший о переименовании Царицына. Эта история легла в основу рассказа «Случай на станции Кочетовка», который Александр Исаевич написал вскоре после возвращения из велопохода (53).
Между тем судьба повести еще не была решена. Рассказывая о том, как «Один день Ивана Денисовича» появился в печати, А. И. Солженицын подчеркивает случайный характер этой публикации (54). Однако такие вещи тогда так просто не делались. Прежде всего оказывается, в конце августа — начале сентября в Пицунде В. С. Лебедев познакомил с повестью не только Н. С. Хрущева, но и двух влиятельных членов тогдашнего Президиума ЦК КПСС К. Е. Ворошилова и А. И. Микояна (55). После того, как они втроем одобрили ее, было решено передать повесть в ЦК КПСС.
16 сентября В. С. Лебедев поставил в известность об этом А. Т. Твардовского (56), 20-го Александру Трифоновичу позвонил заведующий отделом ЦК КПСС Д. А. Поликарпов и приказал срочно «изготовить 20 (не более и не менее) экземпляров этого твоего Ивана, как его, Парфеновича» (57). Существует версия, будто бы повесть была набрана и отпечатана в редакции «Известий» буквально за одну ночь (58). Как явствует из «Рабочих тетрадей» А. Т. Твардовского, 22-го он лично отвез отпечатанные экземпляры Д. А. Поликарпову (59), в тот же день они были разосланы членам Президиума ЦК КПСС (60). 12 октября вопрос о судьбе повести был вынесен на заседание Президиума и принято решение о ее публикации (61). 20-го Н. С. Хрущев принял А. Т. Твардовского и сообщил ему об этом, заявив: «Вещь жизнеутверждающая и написана, я считаю, с партийных позиций» (62). Тогда же Александр Исаевич получил телеграмму: «Повесть идет одиннадцатым номером журнала. Поздравляю Твардовский» (63).
Таким образом, решение о публикации «Одного дня» было принято не единолично, а коллегиально. Могут найтись скептики, которые скажут, что Президиум ЦК КПСС просто проштамповал предложение Н. С. Хрущева. Однако есть основания думать, что все обстояло не так просто.
Прежде всего, имеются сведения, что еще в конце 50-х годов председателем КГБ А. Н. Шелепиным и начальником Управления КГБ по Ленинграду Н. Р. Мироновым был разработан план «стратегической дезинформации». В соответствии с ним предполагалось осуществить в стране «контролируемую либерализацию», которая должна была изменить представления Запада об СССР и открыть возможность для получения «долгосрочной западной экономической помощи» (64).
Именно в это время Н. С. Хрущев обдумывал возможность ограничения цензуры (65). Тогда же он «высказался за пересмотр ждановских резолюций по культуре» (66) и «пытался добиться аннулирования известных процессов, которые в 1936–1938 гг. подняли волну сталинского террора против партии, и реабилитации осужденных: сначала Бухарина, а потом… Зиновьева, Каменева и других» (67). В сентябре 1962 г. с публикации статьи харьковского профессора Е. Либермана «План, прибыль, премия» начинается обсуждение вопроса об экономической реформе (68).
Это свидетельствует, что после XXII съезда КПСС в руководстве партии существовали планы значительных перемен в области экономики, управления и идеологии. Не исключено, что публикация повести А. И. Солженицына рассматривалась как один из шагов на пути намечавшейся «перестройки».
Александр Исаевич пишет, что «перед ноябрьскими», т. е. незадолго до 7 ноября 1962 г. он «был вызван на первую корректуру» (69). Однако Наталья Алексеевна утверждала, что с первой корректурой его не знакомили, а пригласили на субботу 27 октября для знакомства сразу со второй корректурой (70). По утверждению Н. А. Решетовской, 17 ноября «Один день Ивана Денисовича» появился в печати (71). А. И. Солженицын датирует это событие 18 ноября (72).
И одна, и другая дата не соответствуют действительности.
В четверг 15 ноября 1962 г. со своим новым рассказом «Случай на станции Кочетовка» А. И. Солженицын отправился в «Новый мир». «Незадолго до ухода Александра Исаевича, — читаем мы в воспоминаниях Н. А. Решетовской, — Твардовскому принесли сигнальный экземпляр 11-го номера. Он предложил его автору „Денисовича“, но Александр Исаевич скромно отказался» (1).
Сигнальный экземпляр появляется тогда, когда начинается переплет отпечатанного издания, поэтому между подписанием «сигнального экземпляра» и поступлением тиража в систему распространения всегда проходит время, которое зависит как от величины тиража, так и от скорости переплетных работ. Поэтому № 11 «Нового мира» никак не мог выйти в свет ни 17 (суббота), ни 18 ноября (воскресенье).
Между тем утром 18-го в «Известиях» на повесть «Один день Ивана Денисовича» появилась рецензия К. М. Симонова «О прошлом во имя будущего» (2). В этот день, когда ее читали по всей стране и даже за рубежом, Александр Исаевич снова был в Москве (3) и здесь в редакции «Нового мира» получил возможность познакомиться с этой публикацией (4).
Те, кого статья К. М. Симонова, не оставила равнодушными, бросились в библиотеки, но там одиннадцатого номера «Нового мира» еще не было. Не было его ни в киосках «Союзпечати», ни в редакции самого журнала.
19 ноября открылся Пленум ЦК КПСС, среди участников которого находился и А. Т. Твардовский. На следующий день, вечером, первые переплетенные к тому времени экземпляры одиннадцатого номера «Нового мира» были доставлены в ЦК КПСС и только здесь его смог приобрести Александр Трифонович. «Вечером, — читаем мы в его „Рабочих тетрадях“, — поделился с Заксом, а он говорит, что весь день в редакции бог весть что — звонки, паломничество. В киосках — списки на № 11, а его еще там и нет, сегодня, должно быть, будет» (5).
Но ни 20-го, ни 21-го этот номер в киосках не появился.
Зато 22-го появилась новая рецензия на «Один день Ивана Денисовича». Она была написана Г. Баклановым и опубликована в «Литературной газете» (6) Описывая эти же дни, Н. А. Решетовская отмечает, что «англичанин Паркер» решивший переводить «Ивана Денисовича», «требует консультации с автором и его фото» (7).
А повести еще не было.
23 ноября хвалебную рецензию В. Ермилова на эту повесть напечатала «Правда» (8). 24-го в Рязань с поручением взять у Александра Исаевича интервью был направлен корреспондент ТАСС П. И. Косолапов. А. И. Солженицын отказался от встречи, но пообещал написать автобиографию (9). 26 ноября на заключительном заседании Пленума ЦК КПСС выступил Н. С. Хрущев. Перечисляя достижения советской литературы последнего времени, он назвал фамилию А. И. Солженицына (10).
А повести еще не было.
В этот день Александр Исаевич снова едет в Москву. Все расписано: «На следующий же день. — вспоминала Н. А. Решетовская, — он будет в театре „Современник“ читать художественному совету пьесу. Через день должен встретиться с представителем „Роман-газеты“ и впервые присутствовать на спектакле в „Современнике“. Надо принять переводчиков на английский и французский языки, фотокорреспондента ТАСС, побывать в издательстве „Советский писатель“, в „Новом мире“, где ждет гонорар и
А повести еще не было
По приезде в Москву А. И. Солженицын передал П. И. Косолапову свою автобиографию (12), на следующий день всесоюзное радио познакомило с нею своих слушателей (13). Тогда же «ТАСС разослал по многим газетам статью с биографическими данными Солженицына под названием „Имя, новое в нашей литературе“ — была опубликована 28 ноября 1962 г. в „Московской правде“, в „Советской России“ и во
