Солженицын. Прощание с мифом

Когда и как он оказался у него? Этот вопрос заслуживает специального исследования. В данном случае можно лишь отметить, что, по свидетельству А. И. Солженицына, в Ленинграде хранилось три экземпляра «Архипелага»: один в семье Ливеровских, второй — у Е. Г. Эткинда, третий Е. Д. Воронянская передала на хранение Л. А. Самутину. Как утверждает Александр Исаевич, будучи в Ленинграде весной 1972 г., он дал распоряжение уничтожить все экземпляры, после чего якобы все хранители заверили, что его распоряжение выполнено. Однако Е. Д. Воронянская обманула его, в результате чего ее экземпляр в августе 1973 г. и оказался в руках КГБ (32).

Между тем имеются сведения, что Е. Д. Эткинд хранил свой экземпляр «Архипелага» до 1974 г., когда попытался вернуть его автору через С. Н. Татищева (33). А Ливеровские выкопали из земли свой экземпляр в 1989 г. (34). Из этого вытекает: или все ленинградские хранители «Архипелага» обманывали Александра Исаевича, или же никакого распоряжение об уничтожении своей книги он не давал.

Вернувшись домой из Чащи под утро 30 августа, Л. А. Самутин, по его словам, уничтожил все криминальное, что хранилось у него дома, а днем получил приглашение в КГБ, где ему предложили подписать заявление о том, что он добровольно передал в КГБ «„архив Е. Д. Воронянской“, состоявший из рукописи А. И. Солженицына Архипелаг ГУЛаг и других его произведений, а также из различных материалов самиздата» (35).

30 августа в 14.00 Леонид Александрович и супруги Эткинды встретились на Южном кладбище, но оказалось, что Е. Д. Воронянская была уже похоронена. Касаясь в своих воспоминаниях этого эпизода, Л. А. Самутин пишет, что он не стал посвящать Е. Г. Эткинда «в подробности вчерашнего дня и прошедшей ночи» и только в самой общей форме дал ему понять, с чем была связан смерть Е. Д. Воронянской (36). По другой версии, тоже исходящей от него (его заявление в КГБ от 2 апреля 1974 г.), «…оказавшись на короткое время с Эткиндом один на один, я сообщил об изъятии бумаг Воронянской органами» (37).

Если верить А. И. Солженицыну, дальше события развивались следующим образом: 31-го жена Л. А. Самутина сообщила о провале «Архипелага» своей сослуживице по Горному институту Аршанской, та — мужу, муж — Л. З. Копелеву, который в это время находился в Ленинграде, Л. З. Копелев в 12-м часу ночи — Е. Г. Эткинду, и ночным поездом с 31 августа на 1 сентября в Москву с известием «Взят Архип» (так в окружении А. И. Солженицына называли «Архипелаг») был направлен курьер (Сергей Маслов). Утром он передал это сообщение писателю Коме (Вячеславу) Иванову и тот «к концу дня» вместе с Люшей приносит эту весть в Фирсановку (38), где в это время Александр Исаевич доделывал «Письмо вождям» и писал статью «Мир и насилие», в которой рекомендовал кандидатуру А. Д. Сахарова на Нобелевскую премию (39). Однако при передаче сообщение о провале «Архипа» трансформировалось в известие о провале архива. Не поняв, о каком архиве идет речь и никак не связав эту новость со смертью Е. Д. Воронянской, Александр Исаевич попросил уточнить пришедшее из Ленинграда сообщение. И только 3 сентября вечером, ему стало точно известно, что именно произошло (40).

В «Третьем дополнении» к «Теленку» он пишет, что через день, т. е. 5 сентября, дал за границу команду печатать «Архипелаг» и одновременно передал туда же «Письмо вождям» (41). В «Пятом дополнении» говорится, что он отреагировал на полученное из Ленинграда известие на следующий день, использовав для этого Стига Фредриксона: «В этот вечер 4 сентября, — читаем мы здесь, — я что-то много передал: и известие об „Архипелаге“, и „Письмо вождям“, и много распоряжений на Запад, и пленку свою какую-то» (42).

Объясняя сделанный им шаг, Александр Исаевич писал: «Во всем этом август-сентябрьском бою, при всем нашем громком выигрыше — разве бы я сам решился? разве понял бы, что пришло время пускать „Архипелаг“? Наверняка — нет, все так же бы — откладывал на весну 75-го, мнимо-покойно сидя на бочках пороховых. Но перст промелькнул: что спишь ленивый раб? Время давно пришло, и прошло — открывай» (43).

Такова версия А. И. Солженицына.

Но, оказывается задолго до гибели Е. Д. Воронянской он направил Л. Маркштейн письмо, в котором писал: «…Думаю, что в ближайшее время… западной демократической и социалистической общественности предстоит узнать сотрясательные истины, когда из России ложными идолами будут объявлены святые, многовековые божества». Комментируя это письмо, А. Солженицын вопрошал: «И откуда во мне было такое ясное предчувствие?» (44). А действительно, откуда?

В этом отношении поражает письмо, которое Александр Исаевич адресовал Э. Маркштейн 22 августа 1973 г., т. е. за день до смерти Е. Д. Воронянской. Он писал: «Это будет особенно трудная осень. Может быть, уже и некогда говорить. Вы, может быть, заметили ускорение и сгущение событий у нас со многим. Это какой-то ход звезд или, по нашему, Божья воля. Я вступаю в бой гораздо раньше, чем думал, многое к этому вынуждает, сомнений нет. Ничего нельзя предсказать, но ясно что, готовность „Архипелага“ понадобится раньше, чем предполагалось» (45).

Еще более поразительны в этом отношении записи Н. А. Пахтусовой, относящимися к лету 1973 г.: «Приезжала взволнованная и растроенная Е. [Воронянская]. Она узнала, что А.И. [Солженицын] решил опубликовать [„Архипелаг“]… Я тоже потрясена этим известием. Что привело А[лександра] И[саевича] к такому отчаянному решению? Ведь он всегда говорил, что эта книга увидит свет только после его смерти… Книга будет издана в 73 году, но, возможно, А[лександр] И [саевич] замыслил другой ход: уехать из С[оветской] Р[оссии] со своей семьей, т. е. довести правительство до того, чтобы его выгнали из страны… Об этом говорят такие факты, как ликвидация [„Архипелага“]… в прежних редакциях, и то, что он затребовал назад свою переписку. И вот весной приезжал прощаться с ленигр[адскими] друзьями» (46).

К этому можно добавить, что еще в июле А. И. Солженицын заявил Наталье Алексеевне: «Существование „Архипелага“ уже не является тайной» (47), что 16 августа он навсегда прощался с Борзовкой и тогда же дал согласие переписать ее на Н. А. Решетовскую. Между тем, по существовавшей между ними договоренности, передача ей Борзовки должна была произойти в 1975 году (48), на который, как мы знаем, была перенесена публикация «Архипелага».

Все это вместе взятое дает основание утверждать, что решение о публикации «Архипелага» в 1973 г. было принято до гибели Е. Д. Воронянской.

В ожидании «Архипелага»

30 августа 1973 г. «после заседания Политбюро» Ю. В. Андропов проинформировал его членов о конфискации книги А. И. Солженицына «Остров Гулаг» и заявил: «Мы будем вызывать Солженицына и предъявлять ему обвинение в преступлении против Советской власти» (1).

4 сентября КГБ поставил ЦК КПСС в известность об этом факте уже официально. Причем на этот раз книга А. И. Солженицына была названа «Архипелаг ГУЛАГ» (2). 10 сентября КГБ направил в ЦК КПСС развернутую аннотацию этой книги (3). И 17-го вопрос о А. И. Солженицыне был вынесен на заседание Политбюро. Он рассматривался в связке с вопросом о А. Д. Сахарове (4).

Ю. В. Андропов на этом заседании не присутствовал, но направил в ЦК КПСС специальную записку, в которой говорилось: «Поскольку есть документальные основания рассматривать действия Солженицына в последнее время уже не как заблуждения литератора, а как сознательную легальную и нелегальную деятельность человека, глубоко враждебного Советскому строю, целесообразно в подходящее время возбудить против него уголовное преследование с целью привлечения к судебной ответственности». Одновременно он предложил рассмотреть вопрос о возможности высылки его заграницу, считая подобное решение более предпочтительным (5).

По итогам обсуждения данного вопроса на заседании Политбюро было принято решение: «Поручить Комиссии в составе тт. Косыгина, Суслова, Шелепина, Келдыша, Кузнецова, Чебрикова, Руденко подготовить и внести в ЦК КПСС соотвествующие предложения по этому вопросу с учетом обмена мнениями на заседании Политбюро» (6).

Никаких сведений о работе данной Комиссии пока не известно. Но из воспоминаний А. И. Солженицына явствует, будто бы КГБ сделал попытку вступить с ним в переговоры, избрав для этого в качестве посредника его бывшую жену (7). 25 сентября они встретились на Казанском вокзале, и Наталья Алексеевны