- А если турист вполне состоятелен и вдобавок не жаден? - лукаво сощурился Леонид. - Сколько вы хотите за обзорную экскурсию по Зоне на пару дней?
- Слышь, ты это, язык-то придержи, - сморщившись, как от горького лекарства, процедил сквозь зубы «мелкий служащий». - Так эти вопросы не решаются. Тут тебе не базар. И никто тебя, лопуха зеленого, так сразу в Зону не возьмет. Понимать же надо!
- Ладно, парни, я понял. - Мякишев поднял руку, привлекая внимание официанта. - Просто поговорить хотел. Никуда идти еще не собираюсь - думаю пока. А вот за общую информацию, так сказать, ликбез, уже готов платить сейчас и наличными. Хочу узнать самое общее из того, про что говорить можно.
По лицу рослого было видно, что он намерен уйти, но его товарищ вдруг развалился на стуле, достал пачку папирос, которые совершенно не сочетались с его имиджем, и сказал:
- А чего бы и не поговорить?
Подоспевшему официанту Леонид заказал графинчик водки из холодильника, жареного мяса, маринованных грибов, соленых огурчиков и еще «что-нибудь на усмотрение шеф-повара». Для ускорения процесса в дело пошла мелкая купюра, и через каких-нибудь пять минут собеседники уже пили за знакомство.
«Мелкого служащего» звали Геннадием. Рослый представился Виктором. Сперва Мякишеву приходилось задавать наводящие вопросы, но после третьей рюмки сталкеры расслабились. Чуть погодя говорили, перебивая друг друга, а через двадцать минут к ним подсел знакомый Геннадия, и Леонид заказал второй графинчик водки.
Еще через час вокруг столика сидело уже больше десятка человек, и веселье только набирало обороты. Деликатный официант подкрался к Мякишеву сзади и осторожно спросил на ухо, в состоянии ли клиент оплатить все сделанные заказы. Получил пачку банкнот и был с позором отправлен за ящиком коньяка.
По прошествии некоторого времени Мякишева в Зону собирались вести уже не менее дюжины сталкеров.
- Леня! - дрожащим от высоких чувств голосом восклицал подобревший Геннадий. - Да я тебя куда хошь… Да я… И не из-за денег! - Последняя мысль настолько возмутила его нежную душу, что на миг показалось, будто он даже протрезвел: подтянулся, стал суров лицом и поднял вверх указательный палец. - Просто… хороший ты человек! - расслабился он вновь, глядя в прозрачные, бессмысленные от последних трудов над коньяком, водянисто-голубые глаза Мякишева.
Виктор, и ранее пытавшийся сползти под стол, вдруг запрокинул голову и гулко всхрапнул.
- Ленька! - хлопнул кто-то Мякишева по плечу. - Гена дело говорит! Пошли завтра! Вот полечимся с утра и все вместе пойдем!
- Тщщщ… - Геннадий сделал значительное лицо, прищурил глаза и начал кидать вокруг нарочито подозрительные взгляды. - Тише! Вон Савелия… на той неделе… приняли. И Она… тоже… слушает, а дураков себе в маленький такой блокнотик… пишет. А потом рррраз! - Он выпучил глаза и сделал широкий сабельный жест рукой. - Уйди, Барсук, мы с тобой не пойдем. Мы с Леней через пару дней на Сухой пруд сходим.
- Сухой пруд давно в мертвяк отходит. Никакого интереса, а вот тапки отбросить там можно запросто, - сказал сбоку мрачный мужчина в возрасте, выглядевший из всей компании самым трезвым. - На Выпь-косу идти надо.
Виктор вдруг очнулся, зацепился за стол обеими руками, одним длинным движением, словно забираясь на турник, поднял непослушное тело и громко заявил:
- Тост! - В его руке был насмерть зажат стакан, до краев наполненный не самым плохим коньяком. - За Леонида! - звучно сказал Виктор, метнул в горло половину коричневой жидкости, передохнул, допил остальное, бережно поставил стакан и сполз под стол.
Толпа вокруг нестройно поддержала здравицу.
* * *
Если бы Леонид не был так пьян и смог увидеть все, что происходило за окном на темной улице, он, конечно, обратил бы внимание на двух людей, расположившихся на скамеечке под ближайшим к отелю деревом. Они внимательно разглядывали Леонида, хорошо видимого сейчас в освещенном зале бара сквозь огромную витрину, и периодически звонили куда-то по сотовым телефонам.
- Пойдет, - в очередной раз убирая трубку, сказал один из наблюдателей, смуглый брюнет с короткой стрижкой. - Хмырь не из бедных, но прямой родни найти не удалось. Заработал на каких-то картинах - вот и потянуло за приключениями. Может, он вообще будет только рад?
Второй - спортивного телосложения, с длинными светлыми волосами, собранными на затылке в хвост, - в ответ коротко хохотнул и позвонил кому-то со своего мобильного:
- Это я. «Восходящая луна», фамилия - Мякишев… Мя-ки-шев… Да. Приехал на днях… Да, посмотрите за ним. Если все будет в норме, возьмем, как планировали… Да-да, подходит на сто процентов… Да будет вам аванс, не стони. - Убрал трубку и фыркнул: - Достал своим нытьем!
- Пойдем, - сказал, поднимаясь со скамейки, брюнет. - Тут все ясно. Только бы Кроки с Ломиком нам малину не испортили.
- Нейтрализуем, - авторитетно заявил светловолосый, но по скептическому взгляду товарища понял, что слова его не были приняты всерьез.
* * *
К обеду следующего дня в дверь номера, куда заботливые служащие проводили под утро Виктора, Геннадия и еще пару наименее автономных любителей выпить за чужой счет, громко и настойчиво постучали. Немыслимым усилием воли Геннадий смог подняться с кровати и, придерживая рукой готовую взорваться от боли голову, с трудом открыл дверь. На пороге стоял посыльный - пацан, работавший у Бульдога на побегушках за еду.
- Господин Мякишев велел передать вам вот это! - скороговоркой выпалил мальчишка и сунул в руки Геннадию два конверта. - Вам и вашему товарищу!
Геннадий хмуро кивнул, закрыл дверь, прошел в комнату и, бросив конверты на кровать, жадно припал к живительному источнику влаги, представленному в номере дешевым стеклянным графином. Слегка утолив жажду, он вернулся к кровати и замер. Конверты не были запечатаны, и теперь было видно, что в них лежат крупные банкноты.
Заезжий гость не обманул и щедро оплатил не только веселое застолье, но и пьяную болтовню.
3
На четырнадцатом этаже высотного дома, одного из тех, что принято называть элитными, распахнулось окно. Антон Суворов, слегка покачиваясь от выпитого коньяка, сгорбившись стоял на подоконнике и смотрел вниз. Рядом с подсвеченной полоской газона расположилась охраняемая стоянка, на которой сегодня ночью почти не было машин. Вполне удачно - много места. Нужно всего лишь сделать шаг. Нужно только решиться…
Молодой человек зажмурился, собираясь с духом. Голова немного кружилась под воздействием алкоголя, и Антон взялся рукой за край рамы, чтобы не упасть. Не упасть?!
Он засмеялся над своей глупостью и убрал руку. Ветер трепал расстегнутую рубашку, мурашки прошлись по позвоночнику. Антон смотрел вниз, на исчерченный ночными тенями асфальт, потом закрыл глаза и прошептал одними губами: «Маринка, я люблю тебя». Тугой комок страха начал расти внутри, но молодой человек почти преодолел его. Сердце бешено колотилось в груди…
Звонок в дверь заставил его вздрогнуть и закричать. Короткий вопль разнесся над двором. Антон
