– Нет…
– Но почему?!
– По кочану…
– Кентавр, тебе не победить! Все в руках Сизого! Он только того и ждет, чтобы мы измочалили друг друга, а он потом нашими руками загребет весь жар. Ты этого хочешь?
Дмитрий Баренцев промолчал. Расстановку сил он понимал не хуже Иннокента.
– Допустим ты победил и Второй Флот разлетелся на гайки. Как ты собираешься справиться с Сизым, если учесть, что и твои корабли частью погибнут, а все остальные получат существенные повреждения? – продолжал давить Каин. – А он тебя не отпустит, потому как он хочет большего, стать самым главным, а не возвращения к прошлому, как ты, где он вновь превратится в мелкого бригадира.
И снова появилась надежда, что Дмитрий одумается. Кентавр закусил губу, словно в поиске чего-то пошарил взглядом по сторонам, и снова взгляд стал твердым и неподвижным.
– Сизый плохой адмирал… я переиграю его даже с тем, что у меня останется.
На этом связь оборвалась.
– Ч-черт! – вскрикнул Каин. – Глупец! Идиот!
– Корабли противника начинают движение, – доложил оператор радарной.
– К бою! – скомандовал камрад-адмирал Наушник. – Время переговоров прошло…
55
Бой начался обыкновенной перестрелкой на встречных курсах. Оба флота палили друг в друга из главных калибров, медленно, но верно сближаясь до дистанции эффективного огня. А пока, в первые минуты боя, эта пальба с такого дальнего расстояния больше походила на архаичный размен ударами, ритуальное бросание перчаток или проверку нервов, как это часто бывает у пилотов истребителей. Ничего нового.
Корабли легко уходили с линии огня и продолжали стрелять. Но чем ближе подходила та граница эффективного огня, за которой начинался реальный бой, когда от снарядов уже не так-то просто увернуться, о чем свидетельствовали более частые сообщения о попаданиях и повреждениях, корабли по приказам своих командиров под общим управлением своих камрад-адмиралов начали сложный танец маневров.
Каин имел определенную подготовку, знания, даже опыт командования большими кораблями в составе флотов (скорее уж эскадры республики Витим), но то, что он видел и в чем сейчас участвовал, говорило ему: раньше были лишь игры в песочнице. Сейчас шел самый что ни на есть реальный бой, а не учение, где тебе за твою же ошибку грозит лишь условное поражение и столь же условная смерть.
Тут все всерьез.
Нет, в этой свалке опыта и знаний Иннокента явно не хватило бы: управлять таким количеством кораблей, отслеживать не меньшее количество вражеских меток, действовать в соответствии с маневрами противника и в свою очередь пытаться навязать ему свою волю…
«Танец скорпионов, – подумал Каин. – Танец десятков скорпионов в ограниченном пространстве, и никогда не знаешь, какой из них, сокрыв свои намерения ложными выпадами, нанесет смертельный удар…»
Корабли группами или в одиночку двигались по своим векторам во все возможные стороны пространства, выманивая противника ложными подставами и в свою очередь стремясь зайти противнику под его слабое место и расстрелять его по наиболее уязвимым местам.
Этот танец войны без видимого успеха как с той, так и с другой стороны, продолжался не меньше часа. Никто не хотел делать по-настоящему решающий ход, от которого бы зависело начало «схода лавины» – ситуации, когда можно двигаться только вперед до победного конца. Правда, победный конец не всегда ждал того, кто эту «лавину» пускал. Потому никто и не торопился, ожидая наиболее удобного случая, чтобы его не переиграли в ответственный момент.
Все это время Каин Иннокент помимо хода боя наблюдал и за кораблями Третьего Флота. Но Сизый оставался в стороне от схватки, подтверждая сделанный на его счет прогноз, что он собирается разделаться с ослабленным победителем, чтобы захватить власть без особого напряга.
– Кажется, Кентавр начинает продавливать наш левый флаг… – с озабоченностью в голосе поделился своим мнением Каин в тот редкий момент, когда не звучали скороговорки команд и докладов.
Понятие «фронт» в космосе довольно условно. Сейчас, например, фронт больше напоминал две неровные полусферы, соприкасающиеся основаниями, образуя нечто наподобие шара. Основания в свою очередь имели выпуклости и впадины, соответствовавшие впадинам и выпуклостям фронта противника – это корабли враждующих сторон атаковали или отступали под напором друг друга.
В космическом бою, в отличие от сухопутного, помимо «левого», «правого» и «центрального» фланга имелся еще «верхний» и «нижний». Тоже весьма условные понятия, так как они не всегда соответствовали обозначению противника. Так «верхнему» флангу мог запросто противостоять «нижний», и так далее. Тут наверняка разве что «центральные» противостояли друг другу.
– Знаю…
Иннокент тут же «отвял» от камрад-адмирала Наушника, понимая, что тот все-таки решил сделать первый шаг, и все, что происходит, им просчитано и продумано до мелочей.
И, похоже, Кентавр клюнул на приманку, что неудивительно, уж больно ожесточенный шел бой на левом фланге. Обе стороны подтягивали туда значительные силы. Но поскольку Кентавр усилил давление и на нижнем фланге, Наушник воспользовался предоставленным предлогом, и на левый фланг поступало чуть меньше сил, чем посылала атакующая сторона, из-за чего образовывался дисбаланс сил и происходило продавливание.
Дошло до того, что в бой вступили маломерные корабли – рейдеры с их пятидесятками, до сего момента державшиеся в авангарде, снаряды большого калибра крейсеров и линкоров им категорически противопоказаны. А потом подключилась и авиация с тяжелыми ракетами на подвесках.
В общем, на левом фланге вертелась настоящая карусель.
– Какова цель?
– Нужно расчистить дорогу по центру… Сейчас сформируем зону наибольшей плотности, и ударная эскадра попробует нанести кинжальный удар прямо в сердце противника.
Каин еще раз посмотрел на голограмму. И правда, камрад-адмирал Наушник припас в резерве два фрегата, которые все еще не участвовали в сражении, а значит, полностью боеспособны и не имеют повреждений, что для подобной задачи немаловажно. Броня должна быть целой. Эти два корабля метались из стороны в сторону, создавая иллюзию активного участия в сражении, даже стреляли издалека, но не воевали, входя в зону интенсивного огневого контакта.
Каин забеспокоился. А что если Кентавр также подготовил свою ловушку? Он попытался найти ее. Но не получалось.
– Чего хочет добиться Кентавр, пробивая фланг? – спросил Иннокент у камрад-адмирала.
– Без понятия… Скорее всего он решил развить успех на представившейся ему возможности, вот и продолжает дожимать… Крейсеру «Дарбару» взять на двенадцать-двадцать четыре право-низ с заходом под киль метки ноль одиннадцать!
Иннокент мысленно покачал головой. Дмитрий Баренцев хороший адмирал, он сам имел возможность убедиться в этом во время налета на Прерию, когда тот отбился от двух легких патрульных крейсеров Конфедерации. Тогда что?
«Переоценил свои возможности? – подумал Каин. – Или, точнее, недооценил мастерство Наушника?»
Последнее представлялось Иннокенту наиболее вероятным. Несколько последних налетов на новообразованные метрополии камрад-адмирал Наушник «продул» вчистую. Кентавр просто не знает, что сделал он это по приказу Оникса, чтобы возвысить флоты метрополий в подставных битвах для развития своей политической игры по своему глобальному Плану сбора камней. А потому Кентавр решил, что складывающаяся ситуация на левом фланге – одна из типичных промашек Наушника как недалекого стратега, вот он и решил ею воспользоваться, развить успех и довести его до логического конца – разгрома Второго Флота.
56
