помощника и друга.
— Почему вы просто не сказали мне, что она вам понравилась?
— Подумал, что подобное высказывание совершенно постороннего человека может вас смутить. Даже оскорбить.
— А вы не находите оскорбительным тот факт, мистер Джессон, что с самого начала вы заставили меня дублировать ваши поиски?
— Вы не просто дублировали, вы сделали нечто гораздо большее, Александр. Свежий взгляд на проблему, именно в этом я нуждался. Знания о моих поисках лишь сдерживали бы вас. Валери был прав, говоря, что невежеством пренебрегать не следует и оно тоже своего рода сокровище.
— Вы, должно быть, шутите.
— Отнюдь. Ну, вспомните, как вы впервые увидели шкафчик. Вы тогда сказали, что он напоминает вам шкатулку с сюрпризами, которая как бы задавала вопрос: «Из чего я сделана?» Сам бы я никогда не смог сформулировать нашу проблему с тем же изяществом. А все почему? Да потому, что мои перспективы выглядели в тот момент столь же мутно и неопределенно, как жидкость в кувшинчике, что стоит в шкафчике.
— Однако ничто из того, что вы здесь наговорили, не объясняет, к чему понадобилось лгать. Из чего напрашивается вполне однозначный вывод, мистер Джессон. Часы украли вы!
— Хотелось бы, чтобы это было так, Александр. О, если б я только мог воскликнуть: «Voila la „Marie Antoinette!“»[38] Но, увы, не могу. Вы преувеличиваете мои возможности. Еще раз должен извиниться за то, что мои недомолвки и увиливания вас огорчили. — Он взглянул на шахматную доску и усмехнулся.
— Что вас развеселило?
— Просто я вспомнил аналогичную перепалку, возникшую между Босуэллом и Джонсоном. Один обвинял другого в отсутствии искренности. И знаете, как они решили этот спор?
— Нет. — Джессон взял ферзя черных и задвигал им по доске. — Что-то не припоминаю, чтобы в «Жизни Джонсона» описывалось, как они играли в шахматы.
— То была партия в быстрые шахматы.
— Хватит игр. Лучше расскажите мне о плане, что возник у вас в Иерусалиме.
Джессон подтолкнул пешку к середине доски.
— Дам вам полный отчет, но только во время игры. Ваш ход.
Я нехотя передвинул свою пешку тоже на две клетки.
— Ах вот как, вы хотите сыграть королевский гамбит? Но мы на это ответим королевским слоном.
Я снова скопировал его ход.
— План, мистер Джессон.
— Имитация есть не что иное, как самая искренняя форма лести, Александр. Но слишком далеко заходить тут нельзя. Предлагаю вам пересмотреть тактику. Симметрия в шахматах весьма опасна.
— Идет. — Я повалил своего короля на доску. — Верните «Часослов», и я уйду.
Я уже начал было подниматься из кресла, но тут Джессон толкнул меня обратно. А потом схватил меня за руки и прижал их к королю и пешке.
— Мы должны разыграть защиту Филидора.
— На кой черт?
— Вы должны нести этот груз вместе со мной. — Джессон еще крепче прижал мне руки.
— Да перестаньте! Вы же столик сломаете! — Он игнорировал это предупреждение и продолжал давить все сильнее. — Вы делаете мне больно! И столик сейчас сломается. Отпустите, мистер Джессон! — Он не отпускал. — Мистер Джессон!..
И вот я наконец вырвался. Джессон не спускал с меня глаз, и на лице его возникла озорная улыбка, обнажившая острые, похожие на собачьи, зубы.
И тут послышался странный звук.
— Что это?
Я прикоснулся к столу и ощутил слабую вибрацию. И тут вдруг шахматная доска начала приподниматься. Только теперь я понял, что мы совместными усилиями привели в движение некий механизм. Половинки шахматной доски разошлись, точно разводной мост.
Честно сказать, я этого не ожидал, даже зная о любви Джессона к потайным отделениям. Половинки доски приподнялись, шахматные фигуры соскользнули со столика и попадали на пол.
И как только все это шахматное войско оказалось на ковре, Джессон процитировал несколько строк, принадлежавших, как я узнал позже, перу Блейка:
Я пытался рассмотреть, что же откроется моему взору, но потайное отделение закрывали две пластины из слоновой кости на шарнирах.
Джессон не скрывал своего восторга:
— Замечательное устройство, не так ли, Александр? Если б мастер сделал просто откидные доски, это было бы примитивно, походило на детскую игрушку под названием «чертик в шкатулке». Но он снабдил столик специальным механизмом, который открывает потайное отделение медленно, видите вот эти колесики и винтики? Нетерпение человека нарастает, и интерес тем самым подогревается. Само совершенство!
Он продолжал играть в свои любимые игрушки, это очевидно. Но красота и совершенство механизма несколько смягчили мое раздражение, а при виде того, как Джессон радуется точно ребенок, оно окончательно улетучилось.
Подмигивая и потирая руки, точно какой-нибудь преступник из мультфильма в предвкушении добычи, он сказал:
— Вперед, Александр! Предоставляю эту честь вам.
Я раздвинул перегородки из слоновой кости. Внутри блеснула медная ручка, я взялся за нее и извлек на свет божий шкатулку. Отпер защелку в виде вопросительного знака.
— Знаю, что вы сейчас думаете, — сказал Джессон. — Еще одна шкатулка, где ничего нет. Но не спешите с выводами. Вы только посмотрите, какая подкладка! Ощупайте ее. Можете даже потрогать запасные циферблаты, стрелки, ключик. Сделайте это, и только тогда вы в полной мере ощутите отблеск великолепия ее величества «Королевы»!
— Если вы не возражаете, я бы предпочел услышать, как вам удалось выманить все это у Ташиджиана. Насколько я понимаю, шкатулка от похищенного в институте брегета?
— Вы правы. Впрочем, с одной оговоркой. Ташиджиан мне ничего не отдавал. То было, используя вашу замечательную терминологию, несанкционированное заимствование временного характера.
— И что дальше? Даже если в шкатулке действительно находилась «Королева», то кого это может волновать? Вора?
Джессон нахмурился.
— Не стоит путать такие понятия, как вор и временный владелец. Есть шанс, что человек, в чьем владении сейчас находится брегет, вовсе не знает о преступлении. Как бы там ни было, но если выставить эту шкатулку на продажу, начнутся разговоры, что нам и требуется.
— Так, значит, Ташиджиан вам все-таки ее одолжил?
— Да, одолжил, понимая, что это оживит поиски брегета. Я обещал ему распустить слухи, будто бы Мейер распродает часть своего имущества. И что от покупателя прежде всего требуется конфиденциальность.
— Но ни вы, ни я ни черта не смыслим в торговле часами.
