Несколько минут за дверью было тихо, потом Иван услышал возню.
— Пусти! — довольно громко сказали за дверью.
— Не пущу! — прошипели в ответ.
Кажется, за дверью боролись. Потом Иван услышал, как кто-то упал, и засов отодвинули. Почти одновременно с этим он услышал звук бьющегося стекла — это вдребезги разлетелось окно в каминной. Иван рванул дверь на себя и вошел.
Сначала он тщательно запер дверь, а потом обернулся назад, посмотреть на неожиданных квартирантов. В свете фонаря на него смотрели два испуганных, зареванных детских лица. Девочка в самом деле оказалась Вероникой: спутанные волосы падали на худенькое бледное личико. Только Иван ошибся насчет возраста — наверное, ей было лет двенадцать. Мальчику было лет шесть, не больше, он был крупный, большеголовый, с испачканным чем-то ртом — наверное, дети недавно ели. В комнате стоял стойкий запах нечистот.
— Здрасьте! — сказал Иван. — Как живете-можете?
— Плохо… — мрачно сказал мальчик и посмотрел на Ивана с надеждой. — А вы, дядя, пришли нас спасти? Да?
У Ивана не хватило духу ответить отрицательно. Но и врать, глядя в эти глаза, он не мог.
— Я пришел помочь, — ответил Иван.
«Господи! — пронеслось у него в голове. — Ну, я-то тут остался хоть и непонятно почему, но все-таки здоровый взрослый мужик. Могу о себе позаботиться. А они-то что?»
— Как вы здесь оказались?
— Спрятались, — буркнула девочка и отошла вглубь комнаты, там села на диван, по которому были раскиданы одеяла и подушки.
— Да, — согласился с ней мальчик. — Мы сначала ничего не поняли, пошли гулять на речку, в магазин зашли, мороженого наелись, а потом эти полезли отовсюду. Вон Нику чуть не съели, нашу Дану сожрали, когда она за Нику заступилась, ну, мы сначала дома прятались, а там света совсем нет, а потом Ника вспомнила про этот подвал, и мы сюда прокрались.
— А Дана — это собака?
— Да.
— А как тебя зовут?
— Павлик, — сказал мальчик.
— Будем знакомы, Иван, — Иван серьезно пожал мальчику руку, обернулся к девочке: — Вероника, ты меня не бойся, я вам ничего не сделаю. Если надо будет — смогу защитить. Так что не беспокойся. А пока давайте так. Мне чуток соснуть надо. А вы бы пока умылись да поесть бы чего приготовили. А что воняет так?
— Туалет не работает, воды нет.
— Ничего, там вентиль переключить надо, и все будет нормально. Сейчас сделаю. Жаль, вытяжка не работает, но ничего, что-нибудь придумаем, я сейчас сниму решетки, отток воздуха возобновится.
После того как все было исправлено, вонь уменьшилась, а может быть, Иван принюхался. Он вытащил из рюкзака спальник, сдвинул в угол бильярдный стол, расстелил одеяло прямо на нем, рядом положил дробовик.
— Оружие не трогать!
Потом залез на стол и мгновенно уснул. В первый раз со смерти Марии он заснул спокойно. Спал он недолго, но крепко и проснулся от возни возле двери. Какое-то время он не шевелился и слушал, что говорят дети.
— Надо отсюда уходить! Они не оставят нас в покое!
— Подожди!.. Вот проснется Иван, тогда и пойдем. Он, наверное, и пришел, чтобы нас увести отсюда. А так — куда ты пойдешь?
Дети яростно шептали, кто и что именно говорил, Иван разобрать не мог. Кажется, на этот раз отсюда хотела уйти Вероника. «Не доверяет, — решил Иван. — Что ж, вполне разумно. Доверять первому встречному верзиле, пусть он и твой сосед, не стоит».
— В самом деле, куда? — громко спросил он и сел на столе.
Дети замерли. В руках Вероники Иван заметил сумку. Кажется, девчушка всерьез собралась покинуть подвал.
— Ты храпишь! — почти с ненавистью произнесла Вероника.
— Ну, вряд ли это повод уходить отсюда, — возразил Иван.
Дети чего-то не договаривали.
— Ну-ка, давайте рассказывайте, в чем дело, — потребовал Иван. Он взял за руку Павлика, отвел его на диван, усадил там, потом вернулся к дверям за Вероникой, но та вырвала свою руку, сложила руки на груди и отвернулась.
— Как хочешь! — Иван сел на край стола, посмотрел на детей. — Так в чем проблема?
Павлик встал с дивана, на этот раз сам взял Ивана за руку и отвел его в угол. Там он лег на живот и прильнул ухом к полу. Махнул Ивану:
— Иди сюда! Слушай!
Иван растянулся на кафельном полу на животе, в свою очередь прижал ухо к полу.
И отчетливо услышал, как в глубине кто-то скребется.
— Роют! — сказал Павлик, как будто это могло все объяснить.
— Кто? — спросил Иван и тут же обругал себя за этот дурацкий вопрос. Что мог знать ребенок?
— Мы не знаем, — сказал Павлик, — но это уже два дня. Сегодня сильнее. Они близко.
— А это кто — люди?
— Нет, — Павлик горько вздохнул, — не люди. Мы стучали — они не отвечают… Ника говорит, что мы их только на себя навели…
Даже думать не хотелось о том, кто это там, под землей, может рыть.
— Да ты не бойся, тут бетон сантиметров сорок толщиной. Нас им не достать, — как можно убежденней сказал он Павлику.
На лицах детей отразилось разочарование.
— Ты не видел, что они сделали с домом соседей! — возразил после некоторого молчания Павлик.
— Не видел, — согласился Иван. — А что сделали?
— Дома больше нет! — звонко крикнула со своего места Вероника. — И этого скоро не будет.
Павлик промолчал. Он глядел на Ивана с такой надеждой, что тому стало не по себе. Конечно, он же взрослый, он должен что-то придумать… Только что он может придумать в ситуации, где каждую секунду не знаешь, с чем столкнешься?
— Давайте так, — решил Иван. — Сидите пока здесь, я схожу посмотрю, что у соседей, — сказал он командирским голосом, взял дробовик, сунул в карманы кителя пару обойм. — Дверь за мной закроете. Если услышите шум, выстрелы или еще что-то — не открывайте и не высовывайтесь. Откроете только мне, я позову. Понятно?
— Понятно… — сказал, тяжело, не по-детски, вздохнув, Павлик.
Вероника кивнула, все еще недоверчиво глядя на Ивана.
— А если ты не вернешься? — спросила она.
— Я вернусь, — твердо сказал Иван. Пошел было к дверям, но остановился. Детей надо было чем-то занять, чтобы они не думали о плохом.
— Ты бы лучше поесть приготовила, — сказал он Веронике, — я голодный как волк. Там же консервы есть, печка, ну?
— У нас консервного ножа нет! — шмыгнул носом Павлик. — И спичек мы не нашли.
— Ну, елки! — Иван еле сдержался, чтобы не выругаться по-настоящему. Надо же, от каких мелочей иногда зависит человеческая жизнь. Он открыл рюкзак, достал консервный нож, выложил на журнальный столик коробок спичек. — Давайте, домовничайте! Что вы ели-то все это время?
— Сухари… — тихо сказала Ника.
— И компот! — подхватил Павлик. — И еще макароны сухие!
