самого несимпатичного. А Паша был, на мой взгляд, просто красавчик. Мы подошли к самой кромке воды. Паша бросил полотенце на песок, стянул футболку и прямо в шортах ринулся в воду. Я сняла сарафан, смущение жаркой волной окатило меня. Купальник был довольно открыт, и как я ни втягивала обвисающий живот, он все равно казался мне слишком некрасивым.
«Завтра же наведаюсь в ближайший магазин, – решила я, – и приобрету спортивный закрытый купальник!»
Расстелив полотенце, я аккуратно положила свернутый сарафан на край, рядом устроила вьетнамки. Песок был горячим, но мне это показалось даже приятным. Подойдя к воде, я потрогала ее пальцами ноги. И тут ко мне подлетел мокрый смеющийся Паша.
– Вода сильно перегрета! – засмеялся он. – Даже как-то неприятно!
И он схватил меня за руку и потащил за собой. Я так растерялась, что даже не сопротивлялась. Мокрый песок оказался твердым, вода – чистой и прохладной. Пару метров было очень мелко, затем дно резко пошло вниз. Паша выпустил мою руку и поплыл. Я двинулась за ним, ощущая, как прохладные струи омывают тело. Это было очень приятно. Мысли мгновенно приняли совсем другое направление. Я уже забыла, что слишком толстая и некрасивая, что на моем лице прыщи и полностью отсутствует косметика, а просто наслаждалась сиюминутным удовольствием. Перевернувшись на спину, я погрузила взгляд в глубокую синеву неба. Но вот что-то склизкое и холодное коснулось моей спины, я вскрикнула и перевернулась. Несколько медуз плыли возле меня. Я их терпеть не могу, к тому же боюсь ожогов, – знаю, что многие из них ядовиты. И я быстро поплыла к берегу. Выскочив из воды, отряхнулась.
– Good evening![2] – услышала я и вскинула голову.
Неподалеку устраивалась пожилая пара. Они вежливо мне улыбнулись. Я настолько плохо учила в школе английский, что даже не смогла ответить на такое простое приветствие, поэтому просто кивнула им и улыбнулась.
– Is the water warm?[3] – не унимались они.
Я окончательно растерялась и лишь пожала плечами.
В этот момент из воды вышел Паша и спас положение. Он что-то оживленно начал обсуждать с пожилой парой. Они закивали, затем заулыбались, повернувшись ко мне. Когда Паша вернулся, он смотрел удивленно.
– Это соседи, англичане, они купили виллу через две от нашей. Живут тут уже третий год, – пояснил он. – А ты что, вообще английский не знаешь?
– Не знаю, – сухо ответила я. – Плохо училась в школе.
– Так это же… это не для отметок нужно, а по жизни просто необходимо. Английский все ж международный язык! – заметил он и сел на полотенце.
Я устроилась рядом. Хотелось объяснить ему, что-то придумать, как-то оправдаться. Но что я могла сказать? Что от природы ленива, нелюбознательна и… тупа. Впервые мне пришло на ум, что, возможно, я просто-напросто тупица. Это было крайне неприятным открытием. Иначе что же мешало мне хорошо учиться? Я вспомнила, как ненавидела ходить в школу, как постоянно грубила всем учителям без исключения, крайне редко выполняла домашние задания. А почему, собственно? Кто мне что сделал плохого? Все старались помочь, вытягивали до последнего и даже завышали отметки. Но я все воспринимала как должное.
– Может, я просто… неспособная, – тихо проговорила я.
– Да не в этом дело! – ответил Паша и повернулся ко мне.
Его глаза, подсвеченные начинавшим опускаться солнцем, показались мне совершенно шоколадными. Я мгновенно ощутила, как мне хочется сейчас же слопать плитку горького шоколада, а лучше сразу две, глотнула слюну и старательно отогнала от себя эти мысли. После разговора с дедом и особенно его сообщения, что это своего рода наркотическая зависимость, я твердо решила, что больше не съем даже грамма вредного для меня продукта и навсегда избавлюсь и от зависимости и от прыщей. Но я уже не раз принимала подобное решение, однако силы воли не хватало. Вот и сейчас возникла такая странная ассоциация. Я вдруг подумала, что не восхищаюсь красивыми глазами моего нового знакомого, а вспоминаю только о любимом шоколаде.
– Ты чего? – спросил Паша, задержав на мне взгляд. – Как-то прямо в лице изменилась. Я тебя обидел?
– Нет, нет, – затрясла я головой. – Не обращай внимания. Так что ты хотел сказать?
– Знаешь, давно уже понял, что если тебе какие-то знания не нужны именно здесь и сейчас, то они совсем не задерживаются в голове. Так и с языком. Легче всего его учить, если тебе это необходимо по работе. А еще лучше, когда ты находишься в среде носителей языка. Так что ты особо не огорчайся, что не знаешь английский. Какие наши годы!
Паша мягко хлопнул меня по плечу и засмеялся. На душе сразу стало легко. И правда! Если я захочу или вдруг мне будет это необходимо, то выучу английский! И вовсе я не тупица, как недавно подумалось.
– Окунемся? – предложил он и вскочил.
– Ага! – обрадовалась я и пошла за ним в воду.
Мы пробыли на пляже около двух часов, затем начали собираться по домам. Народу по-прежнему было очень мало, что мне нравилось. Я чувствовала себя все свободнее и спокойнее. Здесь явно не было никому до меня дела. Люди приходили в основном, чтобы как следует поплавать. Загорающих почти не было. Пара пожилых англичан пробыла около часа, они уже ушли. Я обратила внимание, что молодежь действительно практически отсутствовала.
– Это что, поселок пенсионеров? – заметила я, провожая глазами еще одну пару довольно преклонного возраста.
– Говорю же, – засмеялся Паша, стряхивая песок с полотенца, – наших ровесников здесь нет. Тоска! Я тут иногда просто с ума схожу! Жаль, что ты пробудешь только две недели!
– И мне жаль! – улыбнулась я. – Но ведь на сессии ты ездишь в Питер!
– Так это еще сколько месяцев! – вздохнул Паша.
Мы дошли до ворот и остановились.
– Твой дед велел мне сдать тебя с рук на руки, – весело напомнил Паша и толкнул калитку. Она оказалась не заперта.
– Видно, он меня уже ждет, – заметила я, заходя во двор.
– Не думаю, – ответил Паша, идя следом. – Здесь вообще никто и ничего не запирает. Такое у меня сложилось впечатление.
– Да ладно! – не поверила я.
– На Северном Кипре самая низкая преступность в мире, к твоему сведению. А по моим ощущениям здесь она вообще отсутствует! Тем более в таких вот поселениях. К этому быстро привыкаешь и чувствуешь себя в блаженной безопасности. Мы вот тоже давно калитку не запираем. А заборчик какой между нашими владениями? Заметила? Низкая кованая оградка. Это так строители сдают, видно, думают, что владельцы потом на свой вкус сделают. Да что-то, смотрю, никто особо не стремится глухие заборы возводить.
Мы приблизились к дому. Я замялась, не зная, как себя вести. Общаться с Пашей было очень приятно, но я уже устала и хотела лишь одного – принять душ и завалиться в кровать. Все тело ломило, ноги ныли, излишний вес сейчас казался мне нереальной обузой, я его чувствовала как никогда остро.
«Не буду ужинать! – решила я. – Только чай выпью и обязательно без сахара!»
– Чем займешься? – после паузы спросил Паша.
– Знаешь, я ведь только сегодня прилетела, – начала я.
– Ох, прости! – спохватился он. – Ты наверняка с ног валишься. Тогда до завтра? Если хочешь, могу тебе показать наш поселок. Когда за тобой зайти?
– Паша, вообще не представляю, во сколько я проснусь!
– Разница с Москвой два часа, – сообщил он. – Так что здесь будет десять утра, а в Москве уже полдень. Думаю, ты отоспишься. Давай, в десять и зайду.
Его настойчивость мне была даже в чем-то приятна. Ни один парень так не стремился продолжить со мной общение. Хотя я отдавала себе отчет, что Пашей двигает лишь желание побыть в компании сверстницы и соотечественницы и ничего более. Навряд ли это была личная симпатия. Хотя общался он легко и дружелюбно.
