Они высаживались на берег с боевых галер и он командовал ими - воинами Одина.
Воинами смертоносного для их врагов Бога.
Вновь боевые крики и боевой задор. Его братья были практически прежними - вот только враг был другим…
Вот последний воин сходит на берег - сейчас он должен будет повести их в бой на ничего еще не подозревавших защитников монастыря, что удобно расположился на склоне гор в километре отсюда.
“Сейчас или никогда. Сейчас или никогда”.
“Воины, - прокричал он. Великие воины Одина, что побеждали в сотнях и сотнях битв во славу нашего Бога! Мы смелы и отважны, и Один ведет нас в праведный бой! Судьба наших врагов уже предрешена, ведь сам Один ведет нас! “
Громогласный крик одобрения был ему ответом.
“Но обращаюсь к вам, воины. Достойную ли цель указали нам? Достойно ли сражение, что нам предстоит, славы истинных победителей? Мы должны уничтожить наших врагов - но враги ли они нам? Мы всегда сражались достойно и достойно же выходили победителями - но мы не выйдем достойными победителями из этого боя, братья! Это не наш бой, он не ведет нас к славе и золотым чертогам. Мы не должны вести его!”.
Ряды воинов заколыхались. Казалось, они все были смущены.
“Ну хоть один, хоть один поддержите меня, братья. Хоть один достаточно смелый из вас”…
“Да, Хротгар сказал верно! Это не наш бой! ”, - и один из его бойцов вышел вперед с этими словами. “Я тоже думал об этом, когда получил задание идти под его предводительством - и я решил, что это не достойный бой. Мы не снищем себе славы в этом сражении, мы убьем тех, кто недостоин битвы с Воинами Одина!”
Воины начали перешептываться. Кто-то недоуменно мотал головой из стороны в сторону, смотря, что предпримут другие. Но это продолжалось недолго - совсем недолго. Какие то десятки секунд.
“Ты - предатель! Ты позоришь честь победоносных воинов! Ты недостоин войти в чертоги и ты будешь проклят во веки веков за эту трусость! ” Другой воин вышел вперед и, казалось, выплюнул в него эти слова.
“Предатель!”, - повторил он, и надвинулся на него, подняв высоко свой боевой топор.
Но в этот момент тот, кто поддержал его, преградил ему путь и так же непоколебимо встал с оружием в руках, готовый сражаться - и умереть. Им действительно теперь похоже придется умереть - двоим против десятков…
И он вновь заговорил. Убеждал их в ошибке, которую они уже готовы были допустить.
Убеждал их не вступать в этот недостойный их бой. Говорил о лучших сражениях и лучших битвах. Он пытался подобрать все те слова, которые были понятны и близки им - говорить на их языке, теперь уже сделавшимся для него почти чужим…
И пока он говорил, еще десять бойцов вышли из рядов и встали рядом с ним - в глазах их была такая же смелость и готовность, если потребуется, погибнуть - как и в его глазах.
Но добрая сотня осталась стоять неподвижно. Им действительно, похоже, придется сегодня умереть и быть преданным вечному проклятию за отступничество…
“Не слушайте этого труса и лжеца! Каждый, предавший Одина в бою, навсегда лишится шанса войти в Его чертоги. Трусам не место в чертогах смелых! Сметем этих предателей и лжецов - и начнем великий бой! Вперед, истинные воины Одина! ”
Вновь обличительные слова - и вот пыл воинов разгорается. Смущение исчезает с их лиц и на его место вновь приходит какая-то свирепость и безжалостность…
“Что же, братья, придется нам сегодня умереть”, - мысленно обратился он к одиннадцати истинным воинам. Но они и так прекрасно понимали это - лишь еще крепче сжали в руках оружие и встали рядом с ним - плечом к плечу.
Мгновение - сотня воинов ринулась на них.
Мгновение - орудия столкнулись.
Мгновения - как целая вечность…
Вот двенадцать воинов встали плечом друг к другу, готовые сражаться и умереть.
Вот первый подбежавший враг замахнулся - и удар его был отбит.
Вот подбегают еще и еще - и клинки работают без устали - они, эти двенадцать, в этот день не чувствовали усталости.
Вот первый из них ранен - и ряды смыкаются, чтобы защитить его.
Его крик, разнесшийся далеко - далеко. И вот волна врагов откатывается от них как от несокрушимого барьера. Но враги снова наступают - и вот ранены еще двое. Ряды сомкнулись еще крепче и еще яростнее стали атаки.
Один, второй, третий, десятый, двадцатый… Враги подбегали и откатывались от них - как от несокрушимой стены. Но их было много … слишком много… Вот их уже всего лишь пять - остальные ранены или убиты.
Четверо… Трое… Двое…
Остались лишь он - и воин, первым вышедший поддержать его. Вот он разворачивается к нему - и в глазах его великая мудрость и понимание.
“Сразимся, брат!”- и становится к нему спиной, защищая.
Так, стоя спиной друг к другу и отбивая сыплющиеся удары, они продержались еще две минуты.
А потом добрых семь десятков воинов подмяли их под себя и опрокинули - и устремились к монастырю, подбадривая себя диким ревом…
Мгновение? Вечность? Сколько же прошло времени?
Он не знал - помнил лишь свой последний бой - двенадцати бойцов - и удар секиры, настигнувший его.
Он не погиб? Не погиб… Его посчитали мертвым и не стали добивать…
Но .. но раз они не смогли их удержать… выходит, что монастырь все-таки был разграблен и предан разрушению… Они не смогли остановить их… не смогли…
Он застонал - даже не столько от боли по всему телу, сколько от ноющего чувства тоски и печали. Они не смогли их остановить… Он и одиннадцать так и оставшихся безымянными воинов… Приложив неимоверные усилия и закричав от прорезавшей тело боли, он таки сумел подняться.
Около тридцати бойцов лежали неподвижно, обратив глаза к небу. И среди них - его смелые воины. Погибшие… Пусть они, достойные, не будут прокляты, но благословлены - и найдут мир в том мире, где они сейчас находятся!
Он огляделся по сторонам - галер не было. Выходит, бой уже закончен и воины отправились домой.
Значит монастырь уже не спасти… Но может хоть кто-то остался там жив. Хоть кто-то… если даже хоть кто-то из них жив - он обязан помочь ему, обязан спасти - хоть так он сможет исправить свою ошибку. Да и пути назад у него теперь нет, он изгнанник и проклятый - проклятый своим же народом… пусть уж лучше его считают мертвым.
По-прежнему сдерживая стоны от невыносимой боли, он поднялся и медленно зашагал по направлению к монастырю. Тысяча метров, всего какая-то тысяча метров… Его долг.
Он шагал и падал. Затем поднимался и вновь шагал. И вновь падал. Затем он пополз по земле.
Может быть, прошел день. Может быть, прошла целая вечность.
Он не знал - у него теперь была одна цель и один путь - и он шел по нему. Даже практически без сил - он все равно шел. Когда же наконец его затуманенному взору предстали стройные стены монастыря, он приподнялся на обессилевших руках и улыбнулся.
“Я все-таки нашел тебя”, – еле слышно прошептали его губы и он неподвижно замер на земле.
