ничем не мог помочь своим. Он оказался вне зоны огня моджахедов, оставаясь за поворотом. И его бортовое оружие оказалось не нужным. Дорога узкая, справа горы, слева обрыв. Ни подъехать, ни объехать. Он смог оказать одну помощь — вызвать по радио подмогу из части.
А среди награжденных уже появились раненые. Пули моджахедов пробивали двери, кузова, бензобаки застывших автомобилей. Бензин из УРАЛов несколькими ручейками побежал вниз по дороге.
Моджахеды, чувствуя слабый ответный огонь наших солдат, предприняли атаку на обороняющихся. Она была отбита, но патронов у солдат в кюветах становилось все меньше и меньше.
Ручьи бензина достигли грузовиков с минами и бежали уже между их колесами. Все невольно смотрели на эти ручьи и представляли, что может произойти, если они воспламенятся. Мощный взрыв десятков ящиков с минами калибра 120 мм уничтожит не только их, солдат колонны, но и моджахедов, устроивших на них засаду. Что-то сорвало с места Яковлева, и он, пригибаясь, побежал по кювету к этим грузовикам. Им владела одна мысль: отогнать машины с боеприпасами задним ходом за выступ горы, куда не могут стрелять «духи» и где не течет бензин. «Только так можно спасти три десятка солдат», — думал он. Он запрыгнул в кабину ГАЗ-66. Ключи зажигания были в замке. Запустив двигатель, включил заднюю скорость и осторожно начал сдавать назад.
Яковлев был убит двумя пулями: в голову и в грудь. Так и остался лежать на руле своей машины, когда подоспела помощь из части. Реактивная батарея открыла огонь прямой наводкой, а солдаты первого батальона, спешащие из БТР, стали обходить напавших «духов».
Зацепив прострелянные машины и подбитый бронетранспортер за свои БТРы, 1-й батальон притянул их обратно к Гардезу.
Собирая документы и вещи убитых для отправки их на Родину, офицеры медроты обнаружили у одного в кармане красную коробочку с медалью. Это был Яковлев и его медаль «За Отвагу», которую он ни разу не надел.
Хоть время лучший лекарь ран, Тускнеют краски понемногу, Но не забыть моим друзьям Средь гор идущую дорогу. И этот бой среди камней Короткий, как клинок кинжала, Когда кого-то из парней Слепая смерть к себе забрала.
Два вертолета осторожно присели на наклонную площадку перед огневой позицией. Из одного выскочила небольшая группа людей и быстро выгрузила свое имущество. Вертолеты улетели. В штабе батальона им выделили отдельную комнату, в которую они никого не пускали. Это была группа разведчиков из Главного Разведывательного Управления (ГРУ). В ее составе были: майор Олег (командир), подполковник Владимир, прапорщик-связист и солдат водитель. Фамилий их никто не знал. Первые дни они не общались с солдатами и офицерами, занимались своими, какими-то секретными делами. Но и батальону неинтересны были ни сами разведчики, ни их дела. У самих проблем было по горло.
А через несколько дней, 20 апреля, ближе к вечеру к капитану Коростылеву прибегает посыльный штаба батальона и передает приказ явиться к разведчикам со своей топо-картой. Коростылев пришел к разведчикам. Познакомились, поговорили о том, о сем. Они оказались общительными и остроумными парнями. Затем их командир, майор Олег, предложил развернуть на столе карту Коростылева, а рядом разложил свою. На своей карте он указал Коростылеву карандашом точку и предложил перенести ее на его карту. Коростылев перенес. Точка оказалась в центре города Бараки-Барак, провинциальном центре Логара. По масштабу карты эта точка обозначала участок центральной улицы города длиной в двести метров.
На словах майор Олег сообщил: по данным агентурной разведки завтра утром, в период с 9.00 до 9.30, в одном из домов этого участка улицы состоится совещание полевых командиров во главе с Вальбеддином Хакретияром. Он возглавляет ПОА — Партию Освобождения Афганистана. Партия руководит борьбой афганского народа против советских войск. Штаб-квартира Вальбеддина находится в Пакистане, и он специально прибыл в Бараки для проведения совещания, направленного на усиление боевых действий против «неверных». Нелегальная кличка Вальбеддина — «техник».
И вслед за таким сообщением Олег ставит Коростылеву задачу:
— Необходимо огнем Вашей батареи в этот утренний час совещания уничтожить Вальбеддина и всех собравшихся командиров, ударив по этому двухсотметровому участку улицы, так как конкретный дом неизвестен.
Разведчик продолжал:
— В течение ночи Вам нужно подготовить по карте данные для стрельбы и до рассвета навести орудия на цель. Скрытность работы объясняется присутствием в окрестных кишлаках разведчиков Вальбеддина, которые могут по радио его предупредить о подготовке артиллерии. Сами рассчитайте необходимое количество орудий и снарядов для поражения этого участка улицы. Солдатам конечной цели не сообщать, офицерам — разрешаю.
Здесь капитан Коростылев надолго задумался…
— Даже если стрельнуть по этой улице одним орудием, то не избежать гибели мирных жителей, — думал он, — а тут батареей и без пристрелки — сразу на поражение. Отклонения снарядов обязательно будут: и естественные (по эллипсу), и в результате возможных ошибок в подготовке данных для стрельбы. А это уже не только уничтожение командиров, но и многочисленные жертвы среди населения города… После продолжительной паузы он ответил:
— Товарищ майор! Вы мне — не командир и Ваши приказы я не могу исполнять. Эта задача несет в себе многочисленные жертвы населения, а отвечать буду я один, так формально получится, что я самовольно открыл огонь по городу без приказа своего командования.
Олег внимательно посмотрел Коростылеву в глаза. Тот — на него. Глядя на Олега, Коростылев ясно представлял себе центральную улицу в утренний час. Базары, лотки с товаром, толкотня в людском потоке, какие-то планы жителей на этот день…
— Приказ Вам будет, — сказал разведчик негромким голосом.
— Вот когда будет, тогда я и займусь подготовкой такого удара, — ответил Коростылев.
Он в смятении ушел к себе в батарею. В комнате прилег на кровать поверх одеяла и не отвечал на вопросы своих офицеров. Заложив руки за голову и закрыв глаза, Коростылев молил Бога, чтобы ему не отдавали этого приказа.
— Моя батарея придана десантно-штурмовому батальону, мы здесь в провинции одни. Мое прямое начальство далеко. Может, пронесет… — думал он, не замечая удивленных взглядов Потураева, Костюкова и Кривониши.
Посыльный штаба батальона позвал его к радиостанции. Мощная радиостанция на базе автомобиля ГАЗ-66 с засекреченной аппаратурой связи (ЗАС) стояла около штаба батальона, укрытая маскировочной сетью песочного цвета. Коростылев взял трубку радиотелефона:
— Пермь у аппарата! Прием!
В ответ он услышал и узнал голос командира бригады из Гардеза:
— Пермь! У аппарата 110-й! Приказываю Вам выполнять распоряжения известной Вам группы разведчиков! Как поняли? Прием!
— Я — Пермь! Вас понял! Прием!
— До свидания! Конец связи!
Позывной Коростылева «Пермь». Разговор шел открытым текстом, так как засекреченная аппаратура связи зашифровала слова и в эфир идет эдакое бульканье (на слух звучит, как буль-буль-буль). Вторая, принимающая станция, расшифровывает это бульканье и абонент слышит сообщение на нормальном языке. Перехват разговоров по ЗАС исключен.
Итак, приказ Коростылев получил. Пусть в устной форме, но и его нужно выполнять.
— Быстро разведчики сработали. Связались с Кабулом, развед. отдел сообщил командованию 40-й Армии, Армия приказала комбригу, а тот отфутболил приказ мне, крайнему, — думал он, выходя из аппаратной радиостанции. Майор Олег уже стоит здесь.
— Ну что, Николай, есть приказ?
— Приказ есть, — отвечает Коростылев и теперь пытается выдвинуть свои требования:
— Олег! Если вы, разведчики, так все можете, то дайте мне завтра утром вертолет при стрельбе. Я поднимусь на нем над огневой позицией километра на полтора и по радио прикажу батарее сделать один выстрел дымовым снарядом. В бинокль я с высоты рассмотрю ту улицу и увижу разрыв дымового,
