Маринова. Мать Даны и здесь ничего не смогла ответить, сказав лишь, что вроде бы он живет где-то в Новогирееве со своей мамой и работает промоутером.
Крячко оставил пока ее в покое, отвел в сторону Гурова и сообщил:
– В мобильнике Даны последний звонок адресован некоему Никите. И произошел он без десяти семь, то есть за десять минут до того, как у нее начиналась пробежка.
– Это может ни о чем и не говорить, – покачал головой Гуров.
– Может, – согласился Крячко. – Но у меня есть одно предположение…
Он подозвал эксперта, взял у него пакетик с упакованными ключами с брелоком и приблизился к Маргарите:
– Скажите, вам раньше никогда не приходилось видеть этот предмет?
Амосова вгляделась, протянула было руку, но Крячко не дал ей пакет, предупредив:
– Осторожнее, это может быть уликой.
– Кажется, я видела нечто подобное у Никиты, – не очень уверенно произнесла та и добавила: – Нужно спросить у мужа. – И уже громко крикнула: – Николай!
Амосов, впавший после принятого препарата в прострацию, услышал голос жены и вялой походкой приблизился к ним.
– Кажется, у этого Маминова был такой, верно?
– Может быть, – слабым голосом отозвался тот.
Гуров оставил пока Крячко разбираться с женщиной, сам же подошел к судмедэксперту:
– Слушайте, что это с Амосовым? Такое впечатление, что его наркотиками накачали!
– Вряд ли, – покачал головой врач. – Скорее всего, просто психика защищается подобным образом. Мне доводилось такое наблюдать. Человек переживает шок и, пытаясь заслониться от боли, впадает в апатию. То есть нервная система как бы затормаживается. Не волнуйтесь, думаю, он скоро придет в себя. Только на сегодня его лучше оставить в покое.
Тем временем к Гурову подошел один из оперативников:
– Лев Иванович, мы нашли гильзу, вот, – и протянул на ладони продолговатый кусочек металла.
Гуров с задумчивым видом покрутил гильзу в руках. Пока что ему сложно было делать какие-либо выводы, и он сказал:
– Передайте баллистам на экспертизу. И пулю, когда извлекут, тоже. Тогда можно будет попытаться определить, из чего стреляли.
Оставив пару оперативников во главе с помощником следователя в лесу, Гуров, Крячко и остальные члены группы решили переместиться в дом. Собственно, осматривать его весь Гуров считал излишним. Его волновала только комната Даны, в которую он и направился. Из обслуги в данное время суток в доме находились лишь охранник и одна домработница, отвечавшая за приготовление обеда. Она также показала, что Дана с вечера отправилась на свою пробежку, которую совершала регулярно, и не вернулась. Мать забила тревогу, подняла отца, а дальнейшее полковнику уже известно.
Кроме того, женщина сообщила, что работает у Амосовых около пяти лет и хорошо знает всех членов семьи. Что Дана – единственная дочь Николая Николаевича и Маргариты Юрьевны, что девушка она на редкость хорошая, серьезная, только немного замкнутая. Что ссор и скандалов в семье практически не бывает, потому что каждый живет своей жизнью.
На вопрос о Никите Маминове-Маринове уверенно ответила, что здесь парень никогда не появлялся, но в городе Дана с ним встречается часто, поскольку она сама слышала, как девушка неоднократно договаривалась с ним о встречах по телефону.
Осмотр комнаты Даны, конечно, кое-что дал Гурову в плане понимания характера и предпочтений девушки, но новых направлений в расследовании не обеспечивал.
– Ну что, Лева, есть еще смысл здесь торчать? – спросил Крячко.
– Да, наверное, нет, – чуть подумав, ответил Гуров. – Примерная обстановка вечера нам ясна. Подробности лучше выяснить завтра, когда у родителей схлынет первоначальный шок. Пока обойдемся их предварительными показаниями, сейчас есть чем заняться. И срочно. Нужно пробивать адрес этого Никиты и ехать к нему. А дальше уже решать по ситуации.
– Согласен, – кивнул Крячко и набрал дежурный номер Главного управления внутренних дел.
В районе Новогиреева обнаружился только один подходящий по возрасту Никита Маринов – именно так правильно звучала его фамилия. На всякий случай Крячко сообщил и номер его мобильного телефона. Вскоре подтвердилось, что номер действительно зарегистрирован на Маринова Никиту Анатольевича восемьдесят девятого года рождения.
– Насколько легче стало жить, Лева, с появлением сотового телефона, – довольно проговорил Крячко, убирая свой потертый мобильник в карман.
Станислав приобрел его, кажется, лет семь назад, в то время, когда у многих сотрудников уже были современные на тот момент модели. Крячко поначалу отнесся скептически к новинке технического прогресса и снисходительно махал рукой на предложение купить себе мобильник, отговариваясь тем, что привык работать по старинке и вполне обойдется без этих «штучек-дрючек». А на случай экстренной связи, если что, предусмотрена рация.
Однако со временем Крячко, наблюдая за тем, как его коллеги-сотрудники, оценив все преимущества сотовой связи, ловко ими пользуются, быстренько поменял свое мнение. Теперь он уже горой стоял за технический прогресс, поняв, что рацию везде с собой таскать не станешь, да и не для всякого случая она годится. Посему в один прекрасный день Станислав решился и торжественно приобрел себе личную трубку – черную, незатейливую.
– Мне не нужны всякие там прибамбасы! – заявил он, когда Гуров, рассматривая его телефон, с удивлением спросил, почему Станислав не приобрел модель с камерой, поскольку это удобно.
Станислав вообще с презрением относился к мужчинам, повернутым на новинках и меняющим свои телефоны каждые три месяца, и открыто посмеивался над ними.
– В телефоне главное что? – строго вопрошал он у Гурова и сам же отвечал, подняв указательный палец: – Зво-нок! То есть телефон нужен для того, чтобы зво-нить! А для того, чтобы снимать, нужна камера. На худой конец, фотоаппарат.
– Но ты хотя бы уж с цветным экраном купил, что ли, – пожимал плечами Гуров.
– Зачем? – недоумевал Крячко. – Что я, от этого лучше слышать буду? Или телефон будет ловить в самых проблемных местах? Не нужно мне это! Кстати, ты должен быть в курсе: чем в технике меньше всяких «примочек», тем реже она ломается!
Гурову не хотелось спорить на эту тему, но через некоторое время он с удивлением заметил, что в чем-то Станислав был прав. Если сам Гуров за это время успел сменить как минимум четыре модели, то у Крячко его старенький «кирпич» работал безукоризненно, хотя на своем веку ему довелось испытать немало.
Периодически он падал с высоты, неоднократно даже в воду. Однажды Станислав умудрился уронить его с балкона, легкомысленно высунувшись слишком далеко, наслаждаясь солнышком. Разок он был постиран в стиральной машине, которую запустил сам Крячко в отсутствие жены, не удосужившись проверить собственные карманы. После этого Гуров предсказал, что теперь телефону точно хана. Однако аппарат оказался на редкость живучим: «поболев» с неделю, он самостоятельно, без посторонней помощи, пришел в себя и продолжал функционировать как ни в чем не бывало, на радость своему хозяину и на зависть его недоброжелателям, которых, справедливости ради, было у него немного.
– А раньше-то, помнишь? – забираясь в гуровскую машину, продолжал Станислав. – Мотались туда- сюда, за всякой ерундой приходилось через весь город таскаться! А сейчас – милое дело: позвонил и все узнал за пару минут! Красота!
– Ага. Можно даже преступление раскрывать, не выходя из кабинета, – улыбнулся Гуров.
– Хорошо бы и до этого дошло! – мечтательно проговорил Станислав, развалясь на сиденье. – Ну, мы-то вряд ли до этого доживем. Нас раньше на пенсию спровадят!
– Ладно, ты не слишком расслабляйся, – предупредил его Гуров. – Неизвестно, что там за Никита. Он вообще может быть не один, так что держи ухо востро!
– Кого ты учишь! – обиделся Станислав, нащупывая на боку кобуру с пистолетом.
Они доехали до места, немного поколесили по дворам, выискивая нужный дом, и остановились у
