его своими ручищами.
– Тише, тише! – остановил его сзади Гуров. – Ты его снова на больничную койку отправишь! На этот раз в травматологию!
– Что ты, что ты, я с него пылинки сдувать буду! – нежно пропел Крячко. – Чтобы мне снова в подчинении у Юрганова оказаться? Да ни в жизнь!
– Кстати, а где Юрганов? – полюбопытствовал Гуров.
– Видимо, на своем прежнем месте, – пожал плечами Орлов. – Я ему с вечера отзвонился и сказал, что он может больше не приходить, поскольку я выписался из больницы.
– Но как тебе это удалось?
– А кого я стану слушать? Кто пойдет против генерала? К тому же чувствую я себя замечательно и кардиограмма хорошая. Конечно, если бы инфаркт, было бы гораздо труднее оттуда выбраться…
– И неблагоразумно, – добавил Гуров.
– Ну, наверное… В общем, мы снова вместе. Наслышан о том, что тут пытался творить Юрганов, так вот, выбросьте все это из головы и докладывайте, что наработали за эти дни. Дальше будем думать сообща.
Гуров подробно рассказал обо всем, что удалось сделать за время отсутствия Петра Николаевича на своем законном месте. Тот слушал внимательно, после чего сказал:
– Согласен с твоими выводами, Лева. Осталось только следить в оба и ждать подходящего момента.
– А не боитесь, что его не будет? – прищурился Крячко и пояснил: – Это я к тому, что, может, наш злодей и не станет размениваться на Головлева, а просто сбежит?
– За ним следят, – напомнил Гуров, – если ты вызвал себе замену, конечно.
– Да уж конечно! – огрызнулся Крячко.
До обеда они практически все время провели в кабинете Орлова. Разлука длиной в несколько дней сыграла свою роль: друзья-коллеги разговаривали о многом, обсуждая в том числе и план операции.
Ближе к обеду у Гурова зазвонил сотовый, и он увидел, что на связи Алексей Решников.
– Лев Иванович, Головлев только что покинул офис благотворительного фонда. Нам сказал, что на сегодня все дела сделал и берет отдых на вторую половину дня. Никто возражать не стал, я вообще шлангом прикинулся, – сообщил он.
– Вы его отпустили? – уточнил Гуров.
– Говорю же, шлангом прикинулся, – на своем языке пояснил Решников. – Сам, разумеется, отправился за ним. Вот веду его, он по Кутузовскому проспекту едет.
– Понял, выезжаю! – выкрикнул Гуров, вскакивая со стула.
Крячко и Орлов вперили в него взгляды.
– Прости, Станислав, но поспать тебе сегодня не удастся, – на ходу проговорил Лев. – Наш главбух срочно куда-то сорвался посреди рабочего дня, сославшись на то, что собирается отдохнуть. Так что – вперед!
– Смотрите, постоянно держите связь со мной! – крикнул вдогонку Орлов, но Гуров с Крячко уже покинули кабинет.
Пересеклись они с Решниковым довольно скоро. Тот сообщил, что следует за Головлевым не на машине Амосова, а на специально взятой на этот случай «Альмере». Гуров заметил его практически сразу, вычислил он и машину Головлева, но выходить из своей и встречаться с Решниковым не стал – в этом не было смысла.
– Продолжайте ехать с нами, Алексей Романович. Я был бы рад, если бы вы составили нам компанию, – сказал Гуров.
– Да не вопрос, – откликнулся Решников. – Поехали!
Головлев вел свою машину спокойно, не думая, вероятно, о том, что за ним могут следить. Периодически он поднимал левую руку и беседовал с кем-то по сотовому телефону.
У магазина спортивных принадлежностей главный бухгалтер притормозил и вышел из машины, продолжая разговаривать с невидимым абонентом. Гуров с Крячко остались в автомобиле, так же поступил и Решников.
Головлев показался минут через тридцать, с огромным баулом в правой руке. В левой он нес сложенный надувной матрас…
Гуров с Крячко многозначительно переглянулись, и Лев набрал номер Решникова:
– Алексей Романович, вы понимаете, что это значит?
– Догадываюсь, – отозвался начальник службы безопасности. – Кстати, к вашему сведению, плавает наш Кирилл Дмитриевич как топор. Мы как-то ездили за город, так он все время на берегу проторчал. По колено только зашел, поплескался и выскочил.
– Что ж, схема ясна. Продолжаем наблюдение. И будьте наготове!
– Я всегда наготове! – заверил Алексей.
На одном из перекрестков Головлев замедлил движение, высунувшись из окна и осматриваясь по сторонам. С противоположной стороны с тротуара шагнула красивая, эффектно одетая женщина в темных очках. Она быстро подбежала к машине Головлева, который открыл для нее переднюю дверь, опустилась на сиденье рядом с ним и сразу же обняла Кирилла Дмитриевича. Поцелуй длился около трех минут, так что даже Крячко не выдержал и со вздохом прокомментировал:
– Какая нежность! Прямо умрешь от зависти!
– Погоди умирать! – усмехнулся Гуров. – Нам еще убийство предотвратить нужно!
Наконец парочка прервалась, Головлев снова взялся за руль, и машина покатила вперед. Они ехали в сторону МКАД, Гуров и Крячко направлялись следом, а позади, отставая метров на пятьдесят, затерялся «Ниссан Альмера» Решникова.
«Опель» Головлева миновал МКАД, и теперь они проезжали Пугачевское шоссе в сторону Долгопрудного.
– Вот, значит, где она решила с ним покончить, – мрачно заметил Крячко. – Просто без тормозов баба!
– Да уж, – невесело усмехнулся Гуров. – Ладно, ты не резвись, а гляди в оба!
Головлев поехал к одному из прудов. Они остановились у берега и вышли из машины. Погода была отличной для начала сентября: солнечно, сухо и тепло. Головлев, щурясь, стоял на берегу и счастливо улыбался. Однако Гуров, издали наблюдавший за ним, не мог не заметить некие тревожные искры, залегшие в уголках его близоруких глаз.
Женщина сняла темные очки и медленно, томными движениями принялась стягивать с себя сексапильное обтягивающее платье. Под ним оказался купальный костюм.
Парочка находилась на берегу одна. Это место, в сущности, не было оборудовано под пляж, и сюда редко кто захаживал. Гуров понимал, что она намеренно выбрала его.
Оставшись в красивом желтом купальнике, женщина положила руки на пояс и немного покрутилась из стороны в сторону, явно красуясь перед своим кавалером.
– Красивая, стерва! – со вздохом сожаления заметил Станислав.
– Угу, – нехотя согласился Гуров, глядя на самоуверенное, дерзкое лицо Маргариты Амосовой.
Она прижималась к Головлеву, обнимала его, смеялась, запрокинув голову… Главный бухгалтер смотрел на нее с обожанием. Гуров видел его лицо и понимал, что тот внутренне борется с искушением. Видимо, слова полковника не прошли для него даром, заставили все-таки задуматься, хоть и немного. Гуров не вмешивался в ситуацию, дожидаясь, когда она достигнет критической точки.
А Маргарита сквозь смех расстегивала на Головлеве рубашку, хохоча над его робкими возражениями, тянула к воде… Потом, когда Кирилл Дмитриевич согласился пойти в машину переодеться, деловито достала надувной матрас и принялась надувать его. Вскоре матрас был готов, равно как и Кирилл Дмитриевич, представший перед Маргаритой в новых плавках.
Та критически оглядела его, снова обняла, достала из машины зажигалку и, щелкнув ею, опалила ценник, болтавшийся сбоку. Отбросила в сторону, легко подхватила левой рукой матрас, а правой решительно потянула Головлева за собой…
Оттолкнув матрас от берега, она помогла Головлеву забраться на него, а сама поплыла следом. Когда
