нарушением правил. Мы всю ночь глаз не сомкнули. — Начав говорить, Эми уже не могла остановиться. Слова спотыкались друг о друга, как будто она спешила поскорее от них избавиться. — Мы отправились в путь, как только рассвело, а потом бедняжке Барни стало по-настоящему плохо, и мы вынуждены были все время останавливаться, чтобы он мог вырвать. Наверное, он что-то не то съел.
— Где он, милая? — Мойра обняла дочь за плечи, и они вместе вошли в квартиру.
— В постели, спит. Я хотела вызвать врача, но Барни мне не разрешил. — Эми замолчала, судорожно вдохнула и продолжила: — И еще, мам, ты даже не догадываешься. Пока нас не было, ему принесли повестку. Его призывают в армию. Сегодня он должен был куда-то явиться. Барни сказал, что, когда ему станет лучше, он позвонит.
— Можно мне взглянуть на него одним глазком?
Эми кивнула, и Мойра приотворила дверь спальни. Она смогла увидеть лишь макушку Барни. Все остальное скрывалось под беспорядочной кучей постельного белья. Его дыхание было ровным и спокойным. Она осторожно закрыла дверь.
— Скорее всего, он просто очень сильно устал, Эми. Когда проснется, хорошенько напои его водой или некрепким чаем. Если будет голоден, можешь сделать ему миску молока с хлебом. А сейчас, если не возражаешь, милая, я умираю от желания выпить чашечку чая. Ты присядь, я сама все приготовлю.
Должно быть, присутствие матери успокоило Эми. Она села на кожаный диванчик и уставилась в окно.
— Сегодня чудесная погода, — произнесла она, как будто только что заметила, как солнце сверкает на крытых шифером крышах домов за парком, из-за чего они блестели, как стеклянные. — Как прошла свадьба? — спросила Эми, когда Мойра вошла с двумя чашками чая.
— Нормально, — пожала плечами Мойра. — Там почти никого не было, человек двенадцать, не больше. Чарли и твои сестры были очень встревожены, когда вы оба не появились. Марион не пригласила никого из родственников, только друзей с работы. Платье у нее было не очень, — задним числом заметила она. — Честно говоря, похоже, оно стоило девятнадцать шиллингов одиннадцать пенсов в магазинчике распродаж Блэклера. И у нее не было цветов, только молитвенник. Что касается стола, это вообще было жалкое зрелище. Консервированная ветчина на свадьбе! И они не едут в свадебное путешествие, а просто отправляются жить в новый дом. — Было несколько поздно возмущаться, но было совершенно очевидно, что на свадьбе решили сэкономить. Мойра шмыгнула носом, чувствуя себя обманутой. — Меня не познакомили ни с кем из родственников Марион, да и с родственниками Барни тоже, если уж на то пошло. Мне начинает казаться, что вы с Чарли стесняетесь своей мамы.
Эми совершенно неженственно фыркнула.
— Не мели ерунды, мам. Скорее всего, наоборот, это Марион стыдится
— Святой Боже, Эми! — пробормотала Мойра, осеняя себя крестом. — Что же это за семья такая?
— Я вышла замуж за Барни, мама, а не за его семью.
— Пожалуй, что так, — согласилась Мойра. Она почувствовала себя несколько увереннее. И благодаря не только словам Эми, но также и тому, какими глазами смотрел на нее капитан Кирби-Грин. И хотя Чарли и Марион поскупились на свадьбу, именно благодаря Марион она приехала в такую даль на такси.
Мойра почувствовала себя еще лучше, когда Эми извлекла купленные в Лондоне подарки и вручила ей сумку из змеиной кожи.
— Из настоящей змеи? — Мойра гладила неровную серо-черную поверхность, надеясь, что змея умерла легкой смертью.
— Мам, ну кто бы стал называть эту кожу змеиной, если бы она не была с настоящей змеи? — Эми вымученно улыбнулась. — Еще мы купили сумки для Джеки и Бидди и чудесный набор столовых ножей для Чарли и Марион. Жаль, что я не смогла подарить все это до свадьбы.
— Не страшно. Лучше поздно, чем никогда. Я заберу все это на такси. — Путешествие стоило всего девять пенсов, и Мойра дала водителю один пенс чаевых, так что от полкроны Чарли оставалось еще вполне достаточно, чтобы вернуться на такси домой в Бутл.
— В таком случае, может быть, ты заберешь и эту блузку, которую я купила для Кэти? — Эми помахала прелестной кружевной блузкой кремового цвета.
— Лучше не надо. Было бы здорово, если бы ты сама подарила ее Кэти. — С тех пор как ее дочь вышла замуж за Барни Паттерсона, ее мозги как будто растаяли, — она напрочь забыла о существовании Кэти. И Барни не лучше. Как можно было додуматься до того, чтобы отправиться в Лондон, зная, что вот-вот начнется война?
В пять часов Барни поднялся, утверждая, что ему немного легче. Он принял ванну, но отказался от предложенных хлеба и молока. Он сделал вид, что его вот-вот стошнит, и заявил, что от этой еды ему опять станет плохо.
— Как бы то ни было, первым делом мне необходимо решить вопрос с моим призывом, — добавил Барни.
— Там никого не будет, — возразила Эми. — Сегодня суббота, и уже поздно.
— Моя любимая девочка, мы находимся на пороге войны. Я тебя уверяю, на том конце провода мне ответят.
Он оказался прав. Когда Барни набрал нужный номер, трубку немедленно сняли. Эми ушла на крохотную кухню и пыталась не слушать, как он договаривается о явке куда-то в район Честера во вторник в девять утра.
— Это означает, что мне придется уехать в понедельник, — сказал он ей, окончив разговор по телефону.
— Ты поедешь на машине? — спросила она, удивляясь тому, что ей удалось задать осмысленный вопрос.
— Нет, будет лучше, если я поеду на поезде. Я оставлю машину там, где она сейчас стоит, возле дома. Хэрри позаботится о ней, если возникнет необходимость поставить ее в гараж, моя хорошая. Все зависит от того, сколько продлится эта чертова война. — Он обнял ее, его лицо погрустнело. — Как же я буду жить без тебя, а?
— Хотелось бы мне знать, — всхлипнула Эми, — потому что тогда
Они решили в этот вечер не ходить в ресторан и вместо этого рано легли спать.
В воскресенье Эми отправилась в церковь, впервые с тех пор, как вышла замуж за Барни. Если бы мама узнала, что она уже несколько месяцев пропускает мессу, с ней бы случился удар. Барни отправился к родителям, чтобы сообщить им и Хэрри, что на следующий день уезжает.
— Может быть, меня отошлют назад, — сказал он перед тем, как отправиться в Калдерстоунс. — Может быть, я им не понадоблюсь или не пройду медкомиссию.
Но они оба знали, что он понадобится и немедленно, и что нет ни малейшей надежды на то, что такой крепкий и здоровый молодой человек, как он, не пройдет медкомиссию.
В церкви Эми молилась о том, чтобы случилось чудо и война не началась, ведь такая возможность все еще сохранялась. Но когда она вернулась домой, капитан Кирби-Грин вышел из своей квартиры и сообщил ей, что премьер-министр Невилл Чемберлен только что выступил по радио с заявлением о том, что Германии объявлена война.
— Давно пора! — возмущенно добавил капитан. — Этим типом, Гитлером, надо было заняться намного раньше. Следовало бы как следует надрать ему задницу. Хорошая порка могла бы привести этого мерзавца в чувство. — Он с царственным видом поклонился. — Надеюсь, мой французский не оскорбил ваш слух, миссис Паттерсон.
— Конечно нет, капитан, — тихо ответила Эми.
Она побежала наверх, влетела в квартиру и разрыдалась.
Когда Барни вернулся домой, его лицо было мрачным. Мать перенесла его сообщение очень
