возможность. Сон стал для него далеким воспоминанием.
— Наместник Ли?
Значит, она решила вновь вернуться к формальному обращению после страстной мольбы, понял Ли Тао.
Он спокойно положил руки перед собой, пальцы крепко сцеплены.
— Я бы хотел, чтобы то, что вы предлагаете, было возможным. Однако император Шэнь не обладает достаточной властью, чтобы удержать империю от распада. Мы должны надеяться только на себя и защищать границы, пока сможем.
Лин Суинь не сводила взгляда с кольца с драконом на его пальце.
— Но вы же безупречно служили Божественному императору. Вы и Шэнь. Оба. Преданность государю должна что-то значить для вас.
— Преданность ничего для меня не значит, хотя мне и очень трогательно смотреть, как страстно вы меня защищаете.
Его покровительственный тон рассердил Суинь, и Ли Тао явственно ощутил, как в ней закипает отчаяние — отдаленное эхо его собственных страхов.
— Вы не хотите думать о других вариантах. Даже для того, чтобы спасти себя, — произнесла она с глубокой горечью.
— Если меня не достанут император Шэнь и Гао, кто-нибудь другой однажды явится по мою душу.
Лин Суинь бросила взгляд на темный шкаф в конце кабинета и быстро перевела его обратно. Он знал, что Суинь уже видела коллекцию кинжалов. Ли Тао заподозрил это еще тогда, когда она намеренно не обратила внимания на стоящий в углу шкаф во время осмотра кабинета.
— Они служат постоянным напоминанием о моей неудаче, — объяснил он. — Еще одна причина, по которой вы не можете остаться со мной.
— О какой неудаче?
— Убить Ли Мина.
Суинь вскочила на ноги. Угол стола врезался ей в ногу, когда она отпрянула назад.
— Но вы же принадлежали к числу его ближайших придворных. У вас было множество возможностей убить императора! — воскликнула Суинь.
— Если бы я хотел забрать его жизнь, я бы сделал это. Я предал всех.
Ли Тао отодвинул кресло и поднялся на ноги, потом медленно подошел к Суинь. Остановившись подле нее, он коснулся ее рукой:
— Видите? Все мои тайны у ваших ног.
Ей пришлось запрокинуть голову, чтобы заглянуть ему в глаза.
— Отметина на вашей спине…
— Отметина клана Ань Ин.
Тени. Ли Тао не пытался скрыть татуировку у левой лопатки, когда они лежали вместе. Суинь никогда не спрашивала о ней, но он знал, что его любовница имеет отдаленное представление о том, что означает эта метка, как связана она с его судьбой. Каждый год Лао Соу посылал ему подарок, чтобы напомнить о предательстве. Старик никогда этого не забудет, никогда не оставит его в покое.
— Я ничего о них не слышала, — задумчиво проговорила она.
— Вы и не должны были слышать.
Ли Тао понизил голос, почти перейдя на шепот:
— Я рассказал вам обо всем, чтобы вы прекратили вести разговоры о долге, преданности и славе империи.
— Вы все еще?.. — Нижняя губа Суинь дрогнула, когда она попыталась задать вопрос. — Вы все еще принадлежите к ним?
— Нет, но никто не может просто так покинуть подобного рода союз.
Дыхание Суинь замедлилось, когда она смотрела на него, глаза ее расширились от страха и сомнений. И все равно она осталась. Руки ее были крепко сцеплены на груди. Ли Тао мог бы сказать, что она спокойна, если бы слишком хорошо не знал ее. Как ему хотелось заключить ее в объятия и убедить, что ей нечего сейчас бояться.
Между ними всегда оставались невысказанные секреты. И хотя они молчаливо согласились с этим, Ли Тао теперь желал, чтобы Лин Суинь знала все и могла любить его безо всяких иллюзий.
Ли Тао поднял руку, чтобы коснуться ее щеки, но опустил вниз, так и не дотронувшись до ее бархатной кожи.
— Теперь вы понимаете, почему бесполезно пытаться спасти меня, госпожа Лин, — сказал он. — Смерть настигнет меня тем или иным способом. И ничего нельзя сделать.
Глава 13
В окошке показались первые лучи солнца, когда Суинь повернулась на бок, лежа под одеялом. Ли Тао спал, повернувшись к ней спиной. Верхний край одеяла откинулся, приоткрывая наколку с извивающимся драконом на его плече. Прошлой ночью она проснулась от знакомого ощущения его тела подле себя. Ли Тао успел только раздеться, прежде чем упасть в кровать. Он заснул, не успев положить голову на подушку.
Последние дни во дворце оказались для Суинь настоящей мукой. Ли Тао пропал на неделю, и все это время, час за часом, Суинь представляла себе самое худшее. Возможно, его принесут домой с кинжалом в сердце или вообще не найдут. И она никогда больше его не увидит.
Месяц почти прошел, а ей так и не удалось убедить Ли Тао вступить на путь переговоров. Впрочем, у него не было никаких причин прислушаться к ее советам, думала Суинь… Что стоят предложения женщины, служившей для мужчины лишь удовлетворением его желания? Но неужели он и вправду воспринимал ее именно так?
Вот почему он просил ее побыть в его доме всего лишь месяц. Ли Тао приготовился пожертвовать всем ради неминуемой битвы. Он шел к своей смерти, и все, что она могла сделать, — смотреть, как с каждой ночью луна становится полнее и полнее.
Суинь свернулась покрепче в клубок, стараясь его не разбудить. Дракон трепетал с каждым его вздохом и выдохом. Художники часто изображали в лапах у дракона жемчужину, однако здесь дракон, несомненно, охотился за драгоценным перлом, растопырив скрюченные когти, чтобы овладеть его силой. Рисунок и его скрытое значение ужаснули ее.
Ли Тао убивал — не только на войне или карая своих противников, но и просто потому, что ему приказывали это делать или платили. И он убивал без малейшего сожаления, но разве на ее совести не лежит более тяжкий грех?
Пробормотав что-то во сне, Ли Тао перевернулся на спину, и рука его легла на ее подушку. Суинь нежно провела кончиком пальца по вертикальной линии на его ладони, не в силах больше себя сдерживать. Сейчас он проснется и уйдет, и опять потянутся долгие дни до его возвращения. Одиночество и пустота будут мучить ее. Столь острый зов ее женской сущности инь к его мужской силе ян сложно понять и объяснить. Однако сейчас Ли Тао здесь, и она может его касаться.
— Что вы делаете? — Глаза его продолжали оставаться закрытыми, а голос звучал где-то далеко, опьяненный сном.
— Смотрю на вас. — Она погладила подушечку его большого пальца. — Знаете ли вы, что я умею читать линии ладони?
— Правда? — Его дыхание стало глубже, и он опять провалился в дрему. Должно быть, Ли Тао чувствовал себя особенно уставшим, если оставался в постели так долго. — И о чем говорят мои?
— Сильная линия жизни и линия ума загибаются вниз. Ваша голова всегда правит сердцем.
— Гм…
Рука его инстинктивно дернулась, когда Суинь задумчиво провела по ней контуры воображаемого
