Охотница

не было, я всегда только гордилась. А папа, наоборот, все время будто бы оставался подростком, стыдился бабушки, считал, что у нее не все дома. Ему стало гораздо спокойнее, когда она наконец подыскала себе квартиру в Бредэнге.

* * *

Обычно Жанетт ездит на работу на машине, но сегодня ей не надо забирать и отводить Йенни в детский сад, поэтому она сейчас сидит в метро. Как только поезд выехал из центра и повернул в сторону Бредэнга, в вагон ворвалось солнце. Оно било теперь прямо в глаза Жанетт, которая и так чувствовала себя разбитой и была вся на нервах.

В вагоне довольно пусто, половина третьего, день будний. Жанетт на всякий случай осторожно оглядывается, нет ли здесь проклятой колдуньи, и уже потом достает из сумки папку с бумагами. Кипа разрозненных старых листков, которые она собиралась показать Сандре, это записи, сделанные после встречи с той ведьмой. А теперь читает их сама, в полной уверенности, что сегодня, когда ей не нужно заниматься ребенком, она наконец разберется в этой колдовской чепухе. Чтобы можно было спать по ночам. И еще, если честно, ей хочется помириться с Юнасом. Конечно, ужасно знать, что он изменил, но она, пожалуй, сможет забыть это. Хуже жить в ожидании, что сбудутся предсказания колдуньи, что Юнас встретит девушку, что куда больнее. Жанетт осознает, что это сумасшествие, но все-таки решает выяснить все до конца, даже если придется опять сходить к колдунье.

Мысль о визите к этой тетке ее немного пугает.

Жанетт просматривает страницу за страницей, наконец находит значок. Двадцатого марта она нарисовала в дневнике звездочку. Сегодня произошло нечто неимоверное, смотри в записной книжке, прочитала она. К счастью, Жанетт сохранила и книжку, вот эта запись:

Чудовищное событие произошло сегодня. Во время прогулки с Йенни (она сегодня впервые ела огурчик!) я увидела чудну?ю тетку. Она сидела верхом на окне и махала мне рукой, чтобы я поднялась к ней в квартиру. С виду совсем обыкновенная тетка, но все-таки странноватая. Она очень хотела погадать мне, говорила, что не возьмет никаких денег. Но я не сомневалась, что деньги она выманит, поэтому я была несколько настороже. Глупо, что я во все это ввязалась, в какой-то момент со мной случилось нечто странное, это было похоже на гипноз. Прошло, как мне кажется, минут пять, и я не помню, что я делала в эти минуты. Поэтому я хочу записать, что сказала тетка, чтобы вспомнить все, если ее предсказание сбудется!!! (Полная чушь, но мало ли!)

Она сказала что-то о Юнасе и какой-то девушке! Девушку зовут Тереза! И еще она сказала, что будет больно.

А потом, когда я уходила, кто-то швырнул из ее окна камень на улицу. Я подобрала этот камень и сунула в карман куртки. Не знаю, кто бросил его, но надеюсь, не я сама, ведь окно разбилось вдребезги.

СОХРАНИТЬ ЭТУ ЗАПИСЬ.

Больше ничего не написано. И какого черта я не записала номер дома, помню, второй этаж, но в каком доме, ругает себя Жанетт, складывая листки бумаги обратно в папку. Когда поезд начинает замедлять ход перед станцией Бредэнг, она решительно хватает сумку и шагает к дверям. Когда чего-то боишься, надо идти навстречу опасности, размышляет Жанетт, поворачивая направо, а не налево, к своему дому. Надо распрямить плечи, успокоиться и, собравшись с духом, все выяснить. Предсказания, конечно, глупость, но если чувствуешь себя неуверенно, то лучше найти того, кто тебе что-то нагадал, чтобы убедиться, что все это блеф.

Спустившись на прогулочную дорожку и увидев ряды белых домов, Жанетт сразу сообразила, к которому из этих домов надо идти. Она точно помнит, в каком окне сидела тетка. Как странно, после того случая она так часто здесь ходила, но ни разу не подумала о том своем визите. Ни разу даже не посмотрела на окно. Словно обо всем забыла – после того как сделала запись в дневнике. Но сейчас она вспомнила и смотрит вверх, на то окно, пытаясь разглядеть что-нибудь за спущенными жалюзи.

Разве были здесь раньше жалюзи, изумляется Жанетт.

И, сунув в рот жвачку, идет по лестнице, игнорируя лифт, подойдя к двери, сразу нажимает на звонок, не давая себе возможности передумать.

На дверной табличке фамилия: “Сандгрен”, в квартире слышится музыка.

Дыхание Жанетт становится учащенным. Она еще раз нажимает на звонок, долго, настойчиво. Музыка звучит приглушеннее, скрипит дверной замок. Дверь открывает молодая рыжеволосая девушка, с короткой стрижкой, в джинсовом комбинезоне и белой майке, она босиком, смотрит на Жанетт с удивлением.

Жанетт удается заглянуть за плечо девушки, она видит в прихожей банки с красками, валики, шпатели… Там идут малярные работы, на полу – защитная бумага. В гостиной стоит большая пальма, точно такая же, как и у самой Жанетт, а на полу перед телевизором сидит мальчонка лет пяти-шести. Да, действительно все выглядит вполне нормально и обыденно.

– Привет! – произносит рыженькая.

– Привет, – отвечает Жанетт, откидывая со лба светлую прядку. – Я ищу пожилую женщину, которая… которая вроде бы живет здесь.

– Да?

– Так она здесь живет?

– Она ваша близкая подруга?

– Нет, – отвечает Жанетт и, уставившись в пол, вдруг признается: – Нет, она… как-то раз гадала мне… я не знаю ее.

– Ах вот как, – говорит рыженькая. – Она умерла.

– Умерла, – повторяет Жанетт, и чувство облегчения, которое вызвала у нее совершенно обыденная обстановка в квартире, тут же улетучивается. – Вот оно что. Так вы… не знаете ее, значит? Или вы просто здесь живете?

– Она умерла год тому назад, я не была с ней знакома. Но если вы подождете… – Рыженькая идет внутрь квартиры, крикнув через плечо: – У меня есть номер телефона, я сейчас дам его вам!

Чертова бабка умерла, и теперь я никогда не узнаю, проносится в голове у Жанетт. Но настроение почему-то улучшается. Возможно, ей только это и требовалось: смело пойти навстречу своему страху. Она сумела себя преодолеть, и теперь все забудется. Просто не верится: обычная квартира, и в ней живет обычная молодая женщина. А до нее… до нее здесь жила обычная пожилая дама. Возможно, с легкой придурью, но не ведьма, вовсе не ведьма.

Мальчонка, оторвавшись от телевизора, встает и выходит в прихожую, в одних носках. Постояв на месте, проходит по полу, покрытому бумагой, и застенчиво смотрит вверх на Жанетт.

– Привет, как тебя зовут? – Жанетт наклоняется к нему.

– А мне можно жвачку? – спрашивает он. У него темные волосы и огромные карие глаза.

– Не знаю, – отвечает Жанетт выпрямляясь. – Не знаю, разрешает ли тебе мама жевать жвачку. Давай у нее спросим.

– Вот телефон ее внучки. – Это вернулась рыженькая. – Я вам его переписала, вот возьмите. Она была здесь, наводила порядок. Это ее имя и номер телефона.

– Спасибо, не так уж и важно теперь, хотя…

– Мама, можно жвачку? – спрашивает мальчонка, глядя на Жанетт.

– Я могу дать ему жвачку, если вы разрешите. Девушка в комбинезоне смотрит на рот Жанетт. Потом тянется к ручке двери.

– Нет. Ему нельзя сладкого, – говорит она. Спускаясь по лестнице, Жанетт разворачивает записку, которую ей дала рыженькая. Имя в скобках – Марит Андерссон, вероятно, так звали ту, которая умерла. Под скобками – другое имя и номер телефона. Жанетт внезапно останавливается, читает, да, там написано “Тереза”. Что же это означает? А то, что тетка была с придурью и приплетала в гадания имена своих родственников. И Жанетт выходит из подъезда.

Тереза Андерссон. И номер телефона, где-то в районе Васастан. На улице, уже отойдя от дома, Жанетт останавливается в раздумье. Потом медленно складывает записку с телефоном,