позвоночника. Начинаю сгонять к нему всю доступную энергию. Резерв быстро пустеет, а изменений не видно. Начинаю тянуть силу из перстня…
Да, получилось! Сросся! Только это было самое маленькое повреждение, а маны ушла прорва! Практически три моих резерва, да и времени много потратил на это. Хм, значит, примерно два-три дня на каждое повреждение. Думаю, месяца за два-три управлюсь, да и то при условии, что не буду колдовать!
Ой, что-то есть захотелось. Первый котелок каши уничтожаю подчистую, но голод все не уходит. Варю добавку.
– Знаешь, – говорю коту, – если аппетит будет таким после каждой попытки, то припасов нам не хватит, а тебя есть жалко.
Он смотрит на меня как на дурака, подходит и бьет лапой по рюкзаку.
– Это тонкий намек, чтобы я рыбы наловил?
Торквемада презрительно фыркает.
– Молчал бы, лошадь Пржевальского, – достаю снасти. – Нет, мне с каждым днем все больше и больше кажется, что ты был человеком. Но за мерзкий характер тебя превратили в кота и послали мне, в наказание за все грехи!
– Ловись рыбка большая и маленькая, – приговариваю, забрасываю блесну в воду, – но лучше жирная и очень большая…
Два часа ловли и всего несколько окуней. Костлявые они, только уху из них и варить.
На сегодня все, а завтра казаков нагонять. Убираю снасти и начинаю чистить улов, пока он не замерз.
Утро встречаю в приподнятом настроении – первый, пусть и робкий, шажок к излечению сделан! Снова чищу зубы древесным углем с помощью пальца: что поделать, раз забыл положить щетку и прочие банные принадлежности? Эмаль белоснежная, десны не кровоточат и все это без современной химии. Предки не дураками были, котелок у них еще как варил!
Ух, километров двадцать семь за день проехал, да и медитацию на скаку практически освоил. Хотя должен признать – сложно сосредоточится и расслабится, когда тебя трясет. Теперь приготовить еду и можно снова своим здоровьем заняться…
Утро, а я только закончил, но хоть удачно. Разогреваю уху на углях, делаю зарядку и быстренько подкрепляюсь. Часть вареной рыбы отдаю коту.
– Хорошо тебе, ты всю ночь дрых! – говорю ему с легкой завистью в голосе. – А у меня такое ощущение, что мешки с цементом тягал на своем горбу.
Торквемада флегматично дергает хвостом, не отрываясь от завтрака.
– Можно ехать, – допиваю отвар и убираю котелок в рюкзак.
Хвостатый привычно отправляется за пазуху, а я в седло.
– Вперед, залетные! – несильно бью пятками под ребра коня.
Сначала все же гляну книги, доставшиеся от азовского колдуна, а уж потом займусь медитацией.
Первую бегло пролистываю и убираю в сумку – арабскую вязь мне не понятна. Придется искать переводчика, и смешно будет, если это окажется какой-нибудь религиозный текст! Вторая, как я уже заметил раньше, на латыни. Причем классической, ну это и неудивительно.
Кое-как продираюсь через первые страницы текста – больно почерк перегружен разнообразными завитушками. Я сказал бы, что автору сей рукописи, не в колдуны надо было идти, а в дизайнеры или ювелиры. Такие шедевры из под его рук выходили бы!
Продолжаю чтение. Это оказывается личный дневник. Нет, этому колдуну надо было в писатели идти, давно так не смеялся! «Только я припал к упругим персям будущей жертвы, как не заметно вошел учитель и принялся избивать меня своим дубовым посохом, приговаривая: «Не смей портить ценный материал!». А когда закончил воспитывать меня, то пообещал, что если такое еще раз повторится, то гурий у меня будет много, только мне будет все равно. Что бы это могло значить?». Или вот: «Учитель показал, как подчинить человека своей воли. Почему тот раб так прижимался и облизывал меня? Неужели это был вампир?!».
Периодически встречаются описания заклинаний и ритуалов, но ничего интересного или полезного. Хм, насколько я понимаю, то этот колдун входил в какую-то то ли секту, то ли ковен. Значит, мне придеться еще и опасаться их мести?!
Дневник зияет пробелами: не днями или неделями, а целыми годами. В последней трети колдун становится все мрачнее и немногословней. В основном идут жалобы на то, что его окружают «дети баранов и шакалов, которые не ценят вековую мудрость». Ого, он еще и некромантией увлекся! Надо было ему все же голову отрубить, а лучше раздробить на куски. М-да, теперь еще и его мести следует опасаться! Приму за правило: всем колдунам, магам и так далее, отрубать и сжигать голову. Это похлеще контрольного выстрела промеж глаз будет.
Эх, а создание той молнии не описано. Жаль, интересное было заклинание. Закрываю книгу, занимательное было чтиво.
О, уже темнеть начинает. Через часик можно будет останавливаться на ночевку. Из-за чтения маны подкопить не удалось, тогда хотя бы высплюсь.
Пока каша булькает на костре, решаю осмотреть раны. Разматываю бинт на руке и снимаю тампон. Вроде немного затянулась. Значит надо снова сделать компресс. Надеюсь, что лошадям это сильно не повредит, да и сцежу на этот раз немного, чтобы только на примочку хватило.
Поел, хвостатого нахлебника и коней накормил. Медитация и спать до утра.
Все тот же единообразный пейзаж, все тот же ветер, кидающий снежную крупу в лицо. Надоело! Да, вот так и скатываются в апатию…
Фух, еще два дня и я достигну Раздора! Лечение идет ни шатко ни валко: где-то одну пятую повреждений энергоканала вдоль позвоночника залечил и все. Еще и припасы заканчиваются, да и раны не заросли. Что-то не везет мне в последнее время.
Накаркал вчера – четверо кочевников на хвосте висят! И судя по нарядам не бедствуют: у всех поверху кольчуги надеты. И не убить, и не оторваться, со злости готов седло грызть!
– Не подведи, – шепчу, прижимаясь к конской шее, – хлебом до отвала накормлю, только не подведи…
Бросаю короткий взгляд назад: всадники начинают настигать меня. Бой принимать нельзя – все лечение пойдет насмарку!
Зубами стягиваю перчатку с левой руки и прижимаю камень перстня к конской шее. Начинаю подпитывать лошадь крохотными порциями чистой маны. Она издает звук, похожий на всхлипывание, но начинает бежать быстрее.
Ешкин кот! Тут до донской столицы казаков где-то два дневных перехода и ни одного разъезда, что за бардак?! Или безостановочно зипуны пропивают?!
Отвязываю поводья заводного коня. Хорошо, что свои вещи вожу с собой. Эх, как мне не хватает безразмерной сумки!
После избавления от второго скакуна, разрыв между мной и кочевниками начинает увеличиваться. Несильно, но заметно.
Погоню продолжается уже четвертый час. М-да, а у каждого из них по два заводных. А мана в перстне все убывает. Если к закату ничего не изменится, то придется принимать неравный бой с неизвестным концом. Сейчас бы пару гранат – взорвал бы лед за спиной, выиграл бы какое-то расстояние. Но чего нет – того нет.
Вдали, справа на холме, различаю какой-то смутный силуэт. Потихоньку начинаю забирать в ту сторону: выглядываю выезд на крутой берег Дона.
Вскоре силуэт превращается в строение: высокая сторожевая вышка, связанная из не ошкуренных бревен. Сверху наблюдательная площадка, крытая связками камыша. Там стоит мужчина, подробностей разглядеть не могу.
Где этот подъем на берег?! Перстень почти пустой, да и морда коня в пене, скоро падет! Вот почему- то именно в такие моменты особенно сильно хочется жить!
Кисть правой руки плотно прижата к шее лошади, так что кое-как, но расстегиваю кобуру обреза и взвожу курок левой. Освобождаю ноги из стремян и крепче сжимаю конские бока коленями.
