Лейтенант покрутил головой. Шея затекла. С прошлого утра еще спать не ложился.
Надеялся прикорнуть хоть на пару часов. Ага. Самому не смешно? Растолкали минут
через двадцать. В такие моменты, Андрей жалел, что живет в соседнем с заставой
помещении. В ином случае, посыльному пришлось бы добираться до начальника заставы
хоть немного дольше. А сейчас что? Выскочил из расположения, пробежал по коридору и
на месте. Можно толкать начальника заставы, а когда тот раскроет глаза, шепнуть:
'Тревога, тарищ лейтенант! Диверсантов спыймалы!'. Почему шепнуть? Потому что в
соседней комнате дети спят. Все трое. И жена с матерью.
Хорошо, что Катя умница и все отлично понимает. Знает, что не на 'гульки' сорвался
муж посреди ночи, не с местными мужиками теплый 'бимбер' глотать, а по службе. У
кавалеристов говорят 'Труба зовет!'. Красиво звучит. Только у нас тревожнее: 'Застава, в
ружье!'. И, не успев толком проснуться, летишь, хватая по пути в оружейке табельное
оружие. Потом извилистые лесные тропы, липкая паутина, ветви, хлещущие по лицу...
Порой погоня оканчивалась стрельбой. Тогда у жен и матерей прибавляется седых волос.
Шила в мешке не утаишь, и простреленную руку не назовешь царапиной...
В этот раз все обошлось относительно спокойно. Диверсантов взяли живыми и без
боестолкновения. Просто вышел навстречу двум подозрительным красноармейцам Индус,
названный в честь того самого, и пасть раскрыл. И как раз Луна из-за тучки вылезла...
Уж насколько он сам привычный, но если признаваться как на духу, опешил бы, если
такая зверюга поперек тропы выйдет. Вот и те растерялись. Что? К чему? Зачем? И
сколько раз? То ли стрелять начинать, то ли молиться, то ли еще что... Пока разбирались,
пришла пора руки вверх поднимать и сдаваться, потому как тревожная группа подоспела.
А против 'дегтяревского' пулемета и трех самозарядок особо не повоюешь...
Отчаянно захотелось есть. Желудок прямо-таки раскаленной спицей пронзило. Загнал
ты себя, Андрей Митрофанович, ей-богу, загнал! А как иначе? Ведь это твоя застава, и ты
тут начальник. Разминая заболевший бок, лейтенант спустился к каптерке. Из
приоткрытой двери пробивался свет.
- Не спишь, старшина?
- Как тут уснешь! - поднял голову от журнала старший сержант Шиколаев. - Патроны
списывать надо, на шпионов сопроводиловку заполнять. Кто кроме меня сделает? Не тебя
же бумажной волокитой грузить.
- А Поляков что? - напомнил лейтенант о своем заместителе.
Старшина только рукой махнул.
- Понятно, - улыбнулся Кижеватов. - Куда им молодым да зеленым, супротив нас,
заслуженных!
- Истинно говоришь, Андрей Митрофанович, - согласился старшина. - Пусть спит
лейтенант. Он и так набегался. Пока повязали, пока на комендатуру сопроводили. Да что я
тебе рассказываю, не хуже меня знаешь.
- Знаю, - зевнул начальник. - Слушай, Сергеич, а у тебя чайку не найдется? А то домой
заходить не хочется, детишек перебужу.
- Найдется, как не найтись. Что будить не хочешь, так и верно, - старшина достал из
под стола старые кружки, щербатые по краю и фарфоровую розетку совершенно
мещанского вида с закаменевшим вареньем. - Раз каникулы у детишков, то пущай спят,
сны видят. У них завтра день тяжелый - в клуб фильмы новые завезли.
- Фильмы... - мечтательно протянул лейтенант. Только и осталось, что фильмы
смотреть. Тут с устатку зажмуришься, так живые картинки перед глазами сами плясать
начинают.
- Ладно, пойду на кухню схожу, - поднялся старшина из-за стола. - Заодно и закладку
проверю.
