- Это очень серьезный вопрос. На первое время всех нас расселят по общежитиям. Я
пока вселился в солдатскую казарму. Потом будут предоставлять квартиры. Поскольку
война отменяется, не придется много лет отстраивать сожженные города. Есть надежда,
что всё это произойдет гораздо быстрее, чем в тот раз, - лейтенант задумался над
последней формулировкой, потом махнул рукой, понятно и ладно. - А на Западе у Вас
что-нибудь есть?
Собеседница только вздохнула.
- Гмэртма дагапарос! - она перекрестила Кахабара. - На тебе Крест написан.
- Никто не говорит, - продолжил Вашакидзе, - что проблем нет. Есть. И больше, чем
хотелось бы. Но здесь их решать будем всей страной. А 'там' каждому придется
заниматься этим в одиночку.
- А что с нашим товаром будет? - поинтересовался 'рубаха'.
- Те, кто везет полезный товар, например, машины или одежду, продадут его
государству по нормальной цене. Боюсь, что 'Гербалайфы' и прочую подобную шебутень
можно выкинуть сразу. В СССР ее втюхивать некому.
- Это почему? - ожила толстая 'ненько'. - Тысячи людей пользуются предлагаемыми
мной биодобавками! Это гарантированное похудание! Я сама уже семь лет...
- Сколько же ты тогда весила? - поинтересовался 'кожаный', скептически оглядывая
необъятные телеса.
- Я...Мы... Да вы... - тетка задохнулась от возмущения.
- Попробуйте сдать образцы ваших добавок на исследование в советские лаборатории,
- предложил пограничник, - вдруг, и в самом деле, от них есть польза. А нет, так хоть
правду узнаете. Это не 'международные независимые эксперты', которые за двести
баксов и стрихнин, как биодобавку, в фотошопе сертифицируют.
- Ладно, - вмешался 'кожаный', - кончай нас агитировать за Советскую Власть, - он
усмехнулся. - А ведь и вправду, за Советскую Власть! Не суть. Значит, говоришь, есть
несколько дней, чтобы разобраться и решить, что делать дальше?
- Есть.
- Нормалек. Успеем обсудить всё, и продумать. Вопрос серьезный, с наскока не
возьмешь, - мужик вдруг широко улыбнулся и закончил. - Выкрутимся! Где наша не
пропадала!
По черепичной крыше и стеклам барабанили тугие струи дождя, а яблони в
окружающем виллу саду гнулись под резкими порывами ветра. Вилла называлась
'Иоахим', располагалась по адресу Оттокарштрассе, двадцать два, в дорогом районе
Амалинау. Считалось, что вилла принадлежит городскому управлению, но в Кенигсберге
все знали, что на самом деле она была 'служебной резиденцией' государственного
советника Эриха Коха. Но четырех человек, сидевших за столом для совещаний в
кабинете на втором этаже здания, не интересовало буйство стихий за плотно
зашторенными окнами. Трое из них с предельным напряжением на лице изучали лежащие
перед ними документы, и только один разглядывал цветной иллюстрированный журнал.
Собственно, в этом не было бы ничего необычного. Человека с журналом звали Ганс
Адольф Прютцман. Он был немцем, и журнал 'Der Spiegel' был немецким. А поскольку
большинство изучаемых тремя остальными участниками документов вышли именно из
его ведомства, он вполне мог позволить себе почитать прессу. Несуразность была в том,
что Ганс Прютцман носил мундир группенфюрера СС и уже почти два месяца, с конца
апреля 1941 года, возглавлял штаб оберабшнита 'Норд-Ост'. Только вот журнал, в
