Он не мог представить ничего более ужасного. Даже укусы скорпионов и споры каннибалов о его судьбе были не столь страшны.
Но тут он вспомнил, что из-за «любви» к Оливии Эверси Лайон пренебрег своим долгом и исчез, возможно, навсегда. И очень может быть, что Лайон оказался жертвой легендарного проклятия — якобы раз в поколение кому-то из Эверси и кому-то из Редмондов предназначалось полюбить друг друга.
Видимо, Айзайя хотел убедиться, что его средний сын не таит в душе роковой склонности к романтике.
Внезапно перед мысленным взором Майлса возник скромный серый плащ, висевший на крючке в пивной. Невольно вздохнув, он заявил:
— Любовь, которую ты имеешь в виду, — абсурдна. Чтобы жениться, мне не нужна любовь.
Айзайя нахмурился, устремив на сына испытующий взгляд. Его губы приоткрылись — словно он хотел что-то сказать, но не решался. Затем, деловито кивнув, отец заявил:
— Отлично. — Как если бы они находились на совещании клуба «Меркюри» и только что поставили на голосование вопрос о любви.
— Могу я спросить, сэр, а у вас нет на уме чего-нибудь определенного? — полюбопытствовал Майлс. Зная своего отца, он не сомневался в ответе.
— Джорджина Мосгейт, леди Ратленд, очаровательная девушка. И она приглашена на прием. — Айзайя даже не счел нужным притворяться.
— Хм… — Майлс удивился. Он знал Мосгейтов большую часть своей жизни. Ее отец, лорд Ратленд, был любителем-натуралистом, и они переписывались. Но что он знал о Джорджине? В детстве у нее была длинная коса, став взрослой, она неизменно укладывала свои светлые волосы в аккуратную прическу, закручивая косу вокруг головы. Однажды они разговорились о муравьях, о которых она знала на удивление много, и ее серые глаза, мягкие, внимательные и живые, ни на секунду не отрывались от его лица. У нее была неброская, но приятная внешность, и ее грудь — Майлс всегда обращал внимание на эту часть женского тела — весьма впечатляла. Ему нравилась эта женщина, но не более того. За минувшие годы они не раз танцевали, однако она его ни разу не заинтриговала.
Но сейчас ему показалось, что она могла бы стать очень неплохой женой.
— Как тебе известно, я давно хочу, чтобы Ратленд стал членом клуба «Меркюри», — продолжал отец.
Майлсу хватило секунды, чтобы понять, к чему тот клонил. Решение было точным, циничным… и абсолютно типичным для его отца.
То есть они с отцом оба получали то, чего хотели больше всего.
Сердце Майдса гулко забилось, однако он не подал виду, что взволнован. Айзайя же вновь заговорил:
— Если вы с Джорджиной поженитесь, Ратленд наконец согласится стать членом клуба «Меркюри». Я убежден, что с поддержкой Ратленда и с его немалыми средствами будет несложно уговорить остальных членов правления финансировать твое путешествие в… — Отец замялся, нахмурившись.
— На Лакао, — Невозмутимо подсказал Майлс. К этому моменту большинство англичан знали название местности, о которой он так пространно писал. Но не его отец, разумеется.
— Да, на Лакао. — Отец никогда не расспрашивал его о путешествии. Ему всегда было гораздо комфортнее с бесконечно более близким и понятным ему Лайоном, у которого делание денег было в крови. Конечно, рассказы и книги о Лакао принесли и Майлсу деньги, обеспечив ему независимость и скромный достаток. Но делание денег не было для него самоцелью.
Он продолжал хранить молчание.
— Так ты не против этого брака? — спросил наконец Айзайя.
— Не против. — Майлс не видел причин возражать.
— Отлично, — отозвался отец все тем же деловитым тоном. — Джорджина приняла наше приглашение и прибудет сегодня вечером. Твоя мать организовала различные развлечения на эти две недели — обеды у соседей, танцы и тому подобное. Потанцуй с девушкой, поговори с ней. Постарайся быть любезным, милым…
— Успокойся, отец! Тебе не нужно учить меня, как понравиться женщине, — перебил Майлс, подумав о леди Мидлбо. Джорджина несколько осложнит ситуацию, но визит леди Мидлбо будет кратким, ибо она хотела от него только одного — того, что достаточно просто устроить.
Айзайя кивнул и издал короткий смешок.
— Да, конечно. Извини меня, Майлс. Просто мы с твоей матерью прилагаем все усилия, чтобы наши дети были благополучны и заключили браки, которые сделают честь семье. Едва ли мы допустим альянс, идущий вразрез с этим.
Это было тонкое, но недвусмысленное предостережение.
И совершенно излишнее. Майлс не мог представить себе ситуацию, в которой попытался бы вступить в неподходящий брак. Ведь женитьба, возможно, самое главное деловое соглашение, которое мужчина может заключить. Майлс знал, что «сделать честь семье» на языке отца означает: «умножить семейное достояние и расширить и без того огромное влияние Редмондов». И он не имел никаких принципиальных возражений против этого.
— Мне понятна твоя озабоченность, отец. Брак с леди Джорджиной удобен для всех нас. Надеюсь, для нее — тоже. Уверен, мы поладим.
Айзайя выдержал загадочную паузу, прежде чем продолжить.
— Что касается озабоченностей, Майлс, то у меня появилась еще одна. Твоя сестра завела знакомство с некой мисс Синтией Брайтли. И она пригласила ее в наш дом на две недели.
Упоминание о Синтии словно выбило пробку из бутылки, где сидел джин. Одного ее имени оказалось достаточно, чтобы перед глазами Майлса возник ее образ — так внезапно и живо, что даже в паху заболело.
— Вот как? — пробормотал Майлс.
Айзайя помедлил в нерешительности.
— До меня дошли слухи о мисс Брайтли.
— Какие именно?
Отец невесело улыбнулся:
— Это имеет значение?
Пожалуй, нет. «Слухи» о молодой особе уже сами по себе были предостережением. Например, о мисс Эверси постоянно ходили «слухи», хотя это слово достигло крещендо лишь в связи с последними событиями, связанными с Колином.
Редмонды никогда не упоминались в бульварных листках. Хорошее воспитание, положение их отца и деньги, позволяющие подкупить любое официальное лицо, были тому порукой.
— Так мисс Брайтли… — Майлс замолк, предоставив отцу закончить фразу. Ему вдруг стало чрезвычайно любопытно: а что отец знал о ней и почему она здесь? У Айзайи Редмонда были свои способы получать информацию.
— Пока мне известно только одно: она слишком хороша собой для особы, которая не имеет ни денег, ни семьи. Кроме того, она весьма амбициозна и окружена ореолом слухов, которые невозможно проверить, — хотя я и пытался. В свете всего этого она совсем неподходящая компания для Вайолет и для любого другого из Редмондов.
Итак, единственная женщина, при виде которой у него, Майлса, перехватывало дыхание, отвергнута его отцом окончательно и бесповоротно.
Впрочем, Майлс не мог не согласиться с его мнением о мисс Брайтли.
— Полагаю, Вайолет подружилась с ней из духа противоречия, — продолжил отец. Вайолет нравилось испытывать терпение окружающих и совершать неожиданные поступки со свойственным ей бесшабашным очарованием. — Тебе что-нибудь известно о мисс Брайтли?
«Мне известно, что в моей голове слагаются поэтические строки, когда я вижу ее, — подумал Майлс. — И если мы сейчас продолжим говорить о ней… О, тогда я вполне способен удариться в метафоры, которые смутят нас обоих».
— Наверное, ее помолвка разладилась, — произнес Майлс. — Но точно не знаю. И не вижу смысла
