удержишь. Сдует.
— Вот именно. Сломаться опять же может. Так что я считаю, что нам нужно подстраховаться и отойти как можно дальше. Если я прав, то по крайней мере мы успеем уйти достаточно далеко к тому моменту когда за нами пошлют группу преследования и еще не факт, что найдут. А если перейдем в километре, то опомниться не успеем, как часть охраны уже будет наступать нам на пятки.
— Хм-м… Что ж, возможно ты прав, — согласился Юрий. — В конце концов, лучше перебдеть чем недобдеть.
— Вот именно. Пошли…
— Постойте, — взял слово Трофим.
— В чем дело?
— Много там охраны?
— Человек двадцать-тридцать. А что?
— Может нападем?! Перебьем охрану и ремонтников. Эффект неожиданности на нашей стороне… Хоть какой-то урон врагу нанесем.
— Во-первых, ремонтники из наших, пленные… — сказал Вадим и прикусил язык.
'Совсем замотался', — с раскаянием подумал он, с запозданием осознавая, что говорить этого не стоило. Ведь не хотел же.
Но уже поздно, слово не воробей… Вон как все нахмурились и наверняка в каждой голове появилось жгучее желание как-то помочь пленным соотечественникам. Главное что для этого есть возможности и желание. Так что требовалось срочно исправлять ситуацию.
— …И это нереально даже с учетом эффекта неожиданности. Наверняка у противника на ремонтном поезде имеется тяжелое вооружение…
— Забросаем гранатами, наведем шороху, — приводил свои доводы Трофим. — Нам-то только и нужно, что посеять сумятицу в среде противника и дать возможность пленникам сбежать. А как сбегут и мы отойдем.
— А потом на нас настоящую облаву устроят, — возражал Куликов. — Вертолеты, самолеты, группы загонщиков с собаками на хвосте. О своих женщинах и детях хотя бы подумайте…
Вадим мысленно улыбнулся. Что ни говори, это хороший удар припасенный им напоследок. Нокаутирующий. Хоть и 'ниже пояса'. Гражданские после напоминания об ответственности за свои семьи: жен и детей, сразу же притихли и весь задорный блеск в глазах тут же погас. Остальные также не стали настаивать.
— Э-э… да… верно, — промычал стушевавшийся Трофим.
'То-то же… А то ишь чего удумали! Я никому не дам поставить под угрозу свое возвращение', — с удовлетворением подумал Вадим, а вслух жестким командным голосом, напоминая, кто здесь командир, сказал:
— За мной.
Пять километров по ночному лесу вдоль железки на запад, а потом еще три-четыре километра, перейдя дорогу на север они отмахали на одном дыхании скоростным марш-броском, несмотря на то, что до этого шли весь день. Людей подстегивала близкая опасность, но вот она осталась где-то позади и темп хода резко снизился и пришлось вовсе остановиться для часового отдыха.
Вадим откровенно радовался. Все прошло без сучка и задоринки. Они так и не столкнулись ни с китайцами, ни с их приспешниками из местных, и идут ли они по следу еще неизвестно, ведь мысль о сигнализации действительно могла быть просто следствием разыгравшейся фантазии. А когда переходили дорогу, беспилотников видно не было.
'Конечно, одна моя фантазия на счет птицы-робота подтвердилась и даже если я прав на счет сигнализации, то мы все равно вышли из активной зоны влияния китайцев, — размышлял он. — Мы, по сути, в открытом море и найти нас будет еще сложнее, чем раньше, особенно если мы приложим все силы и хорошенько пропетляем в лесах и горах, окончательно запутывая следы'.
Видимо, находясь в радостном блаженстве и открывающихся перспектив дальнейшего отхода Куликов на какое-то время потерял контроль над ситуацией и настроением в отряде и не заметил передвижений среди гражданских и его подчиненных. Те о чем-то тихо разговаривали. А когда заметил, было уже поздно. От смешанной группы к нему подошел Трофим и Юрий Бардов.
'Ну, с Трофимом понятно. Оказались в относительной безопасности и он решил, что можно рискнуть напасть на полицаев и отбить своих, — подумал Вадим. — А нацик? Решил показать всем и в первую очередь себе, что он тоже что-то решает? Или просто пострелять захотелось?'
— Мятеж?.. — с весельем в голосе спросил Куликов, хотя внутренне ему было далеко не до веселья. — Где черная метка?
— Ну, ты тоже скажешь! — чуть надтреснуто засмеялся Бардов. — И вовсе не мятеж…
— Никакого мятежа, — подтвердил Трофим. — Мы просто считаем, что… что нужно помочь нашим…
— Русским людям, которых взяли в плен эти косоглазые, — более решительно закончил речь Трофима Бардов.
'Ясно… Значит все-таки мятеж, — подумал Вадим. — Если я откажусь, это ничего не изменит, они все равно пойдут. Все бы ничего, но тогда на дальнейший период нашего путешествия командиром в отряде станет нацик и уже мне придется подчиняться ему… Ну уж нет!'
— Вот как?
— Да.
— Они возможно, даже скорее всего, уже все сделали и уехали. Сколько уже времени-то прошло… — попытался извернуться Вадим.
— Возможно, — кивнул Трофим. — Но, по крайней мере мы попытались. А если они еще там, то мы спасем из плена хоть кого-то.
'Как я ненавижу патриотов… — мысленно закатил глаза Вадим. — Вечно у них черви в жопе ногам покоя не дают, а вместо мозгов – цитатник патриотических лозунгов: 'Да здравствует Россия', 'Смерть врагам' и все в том же духе'.
— Вы хоть понимаете, сколько нам придется еще побегать? Туда только километров семь, потом обратно столько же и это все за несколько часов. Потом будет погоня, а мы уже на ногах стоять не сможем!
— Мы выдержим.
'Что ж, если толпу нельзя остановить, значит ее нужно возглавить, — подумал Куликов. — К тому же ее никак нельзя доверять безбашенному нацику. Он только всех погубит. Судя по тому, как он играет в карты, разработка стратегических и тактических планов не его конек и доверить ему людей в серьезной операции просто нельзя… Слишком уж он импульсивен и не просчитывает ходы, то есть последствия своих решений. Что ж, камрад, — сказал он себе мысленно напоследок, — ты в ответе за тех, кого приручил. Так поделом же тебе…'
Вадим тяжко вздохнул.
— Что ж, черт с вами, идем.
Отряд из мужчин отправился в обратный путь, провожаемый испуганными взглядами женщин и детей.
Весь путь Вадим беспрестанно мысленно матерился, оно и понятно, вырваться из клетки со львом только затем чтобы самому уже запихнуть в его пасть собственную голову, он, мягко говоря, считал глупым. Но желание большинства – закон и закону, каким бы он ни был, нужно подчиняться.
К досаде Куликова ремонтная бригада все еще не завершила свои работы. Смертельно уставших пленных, таскавших рельсы с платформы ремонтной дрезины и восстанавливавших насыпь, надзиратели из полицаев подгоняли пинками, ударами прикладов и руганью. Охрана, глядя на это, весело смеялась. Кто-то кидал в рабочих камешки и окурки.
'Власть развращает, а абсолютная и безнаказанная власть развращает абсолютно', — глядя на все это, отстраненно подумал Вадим.
Судя по поведению полицаев, они ничего не боялись. Ну не верили они, что кто-то решится напасть
