как можно меньше карабкаться по голым камням, рвя обувь в лохмотья. Чем еще плохи высокие горы помимо своей непроходимости из-за крутизны, широких и длинных расщелин-каньонов, так это тем, что они как правило, скалистые и из-за этого голые – на камнях в лучшем случае растут какие-нибудь кустики и то очень редко. А это значит, что на больших высотах такая толпа людей становится крайне заметной и превращается в идеальную мишень. Все это приходилось учитывать при выборе маршрута.
В скалах и без того небольшая скорость движения снизилась еще сильнее. Постоянные подъемы и спуски быстро изматывали обессиленных предыдущими маршами людей.
— Интересно все-таки, что там сейчас происходит? — ни к кому конкретно не обращаясь, произнес Бардов, кивнув на запад.
— Да уж ничего хорошего, — хмыкнул Вадим. — Война. Китайцы рвутся на запад…
— Ну, это понятно. Интересно другое, преодолели они уже Енисейский оборонительный рубеж или там еще топчутся?
— Хотелось бы, чтобы развивался последний вариант.
— Это – да, — согласился Юрий.
— Хотя вполне уже могли пробиться…
— И это может быть правдой. Столько войск постоянно перевозят, что просто жуть… Но если это правда…
Бардов замолчал. А чего тут говорить и так все ясно. Стоит только китайцам преодолеть последний естественный барьер – реку Енисей, перевалив через Енисейский кряж и Саяны, и все, можно считать что все кончено. Дальше до самого Урала идут равнины и в лобовом столкновении на открытой местности, у российской армии нет ни единого шанса перед численно и… качественно превосходящим противником.
'Да и возможно ли в принципе победить Китай?' – задался вопросом Куликов.
Ответ по многим причинам приходил неутешительный.
Тогда что? На что надеется политическое и военное руководство страны? На помощь Запада? Так он же и сдал Россию, в закулисных играх с Китаем, поделив ее на зоны влияния. Сдал из извечной ненависти, зависти и застарелого страха перед огромным государством, что раскинулось у них под боком, у них таких маленьких и слабеньких. Сдал, пойдя на сделку с реальным монстром, с реальной силой на планете, посчитав, что та реальная сила далеко… а то, что далеко всерьез никогда не воспринимается.
Возможно, что многие западные лидеры уже жалеют о своем решении, понимая, что если Китай захочет, то и Запад будет стерт с лица Земли и вся планета станет называться Китаем. Если кто-то и жалеет, то уже все равно ничего не может сделать.
Тогда что? Какой козырь или туз запрятан в рукаве Кремля? Или же он беспардонно блефует? Блефует, держа марку из последних сил, понимая, что ставки сделаны, пошли ва-банк и отступать уже некуда. Либо пан, либо пропал…
Может это извечно русская надежда на авось? Авось какая-нибудь кривая выведет к победе? Но это глупо. Скорее уж Луна разгорится ярче Солнца, чем произойдет чудо, а чудес не бывает. И осмысленно не победить.
Что же тогда? А может и нет ничего: никаких планов, никаких козырей с тузами и даже на авось никто не надеется. Просто сопротивляемся до конца, до последней капли крови, последнего вздоха, как было всегда, какой бы враг ни приходил, всегда в столкновении с русскими шла жесточайшая резня, на уничтожение. Потому и побеждали, побеждали потому, что не сдавались как делали все другие… Здесь враг сталкивался с 'варварством' непонятным и непостижимым для него. Именно в этом рецепт всех побед России.
Вот и сейчас не сдаемся. Не сдаемся, скорее уж по привычке… Вот только враг на этот раз другой, несопоставимо сильнее, чем до этого приходилось сражаться России с незапамятных времен. Двадцатикратное превосходство… Такого не было даже у татаро-монголов перед раздробленной Русью.
Сдаться… Это слово коробило все внутри, выворачивая наизнанку. Война – не карточная игра и здесь не сделать пас, не скинуть карты, потому как второго шанса переиграть партию не представится. Нужно играть с тем, что выдала на руки судьба-злодейка.
Какие-то народы сдаются, подписывая капитуляции, потому что таковы правила цивилизованной игры. Потому что в этом случае никто ничего не теряет, ну почти не теряет, даже власть сохраняется в руках проигравшего правителя. Опять же помогает избежать лишних жертв… Такая практика была распространена на Западе. У них все войны шли по образу и подобию шахматных игр: пал король – пала столица и лапки к верху.
Другие, не столь 'цивилизованные' капитулируют, точнее делают вид, что капитулируют, чтобы не быть уничтоженными, чтобы сохранить свою идентичность, если на нее не посягают. Так делают, чтобы потом через пару-тройку поколений, подкопив силы попробовать взять реванш и зачастую выигрывают.
'Но нам это не подходит, — размышлял Вадим. — В случае проигрыша или сдачи, мы потеряем все: землю, власть, идентичность… Нас ассимилируют, а кто этому процессу станет сопротивляться, будет уничтожен. Реванша не взять, потому что некому будет поднять павшее знамя и натереть до блеска заржавевшего двуглавого орла…'
— Облом, Димон…
— Что?
Бардов только кивнул на запад.
Вадим, посмотрев в указанном направлении, шепотом грязно выругался. Речку Муя, что им предстояло преодолеть и наконец оказаться свободными, по крайней мере в это очень хотелось верить, патрулировала моторная лодка. И не какая-нибудь, а хорошая патрульная лодка с полудюжиной бойцов, оснащенная пулеметом на носу и автоматическим гранатометом на корме. Два мощных мотора быстро несли ее по волнам.
— Ничего подобного раньше не было, — прошептал Куликов. — На той же Ципе…
— Ципа их внутренняя территория, а Муя – пограничная, по крайней мере, на данный момент. Вот они ее и патрулируют.
— А может это просто так…
— Просто так рыба в реке плавает, а китайцы просто так ничего не делают. Но посмотрим, может удастся найти 'окно', — сказал Вадим и сам понял что это безнадежно.
Если реку патрулируют, то ее патрулируют на совесть. Ее мало просто пересечь, нужно еще построить какие-никакие плоты, а это шум, треск падающих деревьев и т. д. и т. п.
Так и оказалось, после суток наблюдения выяснилось, что патрули катаются довольно часто, с получасовым интервалом днем и часовым ночью. О том, чтобы строить плот поблизости от реки и думать нечего. Далеко – тем более, его ведь еще тащить придется, даже если в разобранном виде. И даже если это им удастся, они просто не успеют переплыть Мую, даже ночью. В общем, куда ни кинь, всюду… жопа.
А ведь все так просто выглядит. Всего-то и надо что преодолеть небольшую водную преграду и всего делов. Но это обманчивая простота, за которой скрывается большая опасность.
— Попробуем обойти посуху? — предложил Бардов после обсуждения всех возможных способов и методов переправы. — Дойдем до места, где ее можно перейти вброд…
— Далеко. Опасно. Не забывай, это зона особого внимания китайцев. А ты предлагаешь идти вдоль границы как на прогулке… Границу нужно пересекать быстро, не привлекая внимание.
— Тогда я не знаю что делать, — развел руками Юрий. — Может у тебя есть предложения?
— Есть… но оно не нравится даже мне.
'Мне особенно', — подумал Куликов.
— То есть?
— Мы возвращаемся.
— Возвращаемся?
— Именно…
— Но куда?!
— Откуда пришли.
— Зачем?!!
