оружию.
'Блин… второй раз уже…' – обреченно вздохнул Куликов.
Не по-пацански это бросать своих. А значит их нужно предупредить…
'Ну почему мне так не везет?!! — вскричал он в мыслях. — Все время мне что-то или кто-то мешает! Это несправедливо!'
Наконец прошли арьергардные. Куликов последовал за китайцами.
Сначала он хотел по хорошей дуге бегом добежать до лагеря и поднять людей, но потом понял, что не получится. Во-первых, встанет вопрос, а откуда он собственно говоря узнал что к ним движется противник?
Во сне увидел?
Придется рассказывать, что он решил дезертировать. Ему это надо?
Во-вторых существовала слишком большая опасность нарваться или просто быть засеченным одной из фланговых групп охранения. Вот ему и оставалось тащиться следом за противником выжидая подходящий момент.
На востоке начало светать, совсем чуть-чуть, собственно говоря лишь намек на рассвет. Прошел уже час с того момента как Вадим решился на побег. Лагерь лежал впереди в десяти минутах неспешного хода. Китайцы двигались осторожно.
Арьергард догнал основную группу и воссоединился с ней. Подошли фланговые. После воссоединения всего отряда неизвестные остановились и сняли с себя рюкзаки. Теперь на сто процентов, без какой либо вероятности ошибки стало ясно что это китайцы. Они готовились к бою, загружаясь боеприпасами из наспинных ранцев.
Руки чесались выстрелить в сгрудившегося врага и в то же время превратились в какие-то резиновые изделия. Он понимал, что первая же очередь станет для него последней. Это не тот бой против пяти китайцев там в ущелье Казахстана, тут их несколько десятков. Они еще слишком далеко и не сможет продержаться так долго до подхода подмоги.
Не прошло и минуты как противник выстроился полукругом и стал получать вводные от командира подразделения, распределяющего между мелкими группами их позиции и задачи.
Еще минута и китайцы стали быстро разбредаться по местности группами по пять-шесть человек, явно для того чтобы окружить лагерь со всех сторон и перекрестным огнем не дать ни единого шанса десантникам на спасение.
Все исчезли из поля зрения. Рюкзаки остались без присмотра. Каждый боец на счету, так что не до охранения. Кое-как набравшись смелости, Вадим спустился к ним и только хотел посмотреть что там, как тут же отдернул руку. А ну как какая хитрая ловушка стоит и стоит коснуться рюкзака – все тут же рванет?
— Нет, так они себя выдадут. Ведь содержимым могло поинтересоваться какое-нибудь животное, тот же медведь-шатун.
И глубоко вздохнув, Вадим открыл один из рюкзаков. Ничего не произошло. Торопливо порывшись в боеприпасах и продовольствии противника, Куликов взял несколько гранат. Были еще какие-то трубки похожие на осветительные, сигнальные или просто дымовые шашки, но надписи на китайском и понять, что это в действительности невозможно, курс изучения китайских иероглифов тут ему ничем не помог.
Куликов подложил под несколько рюкзаков гранаты, чтобы китайцы по возвращении получили добавку к основному блюду.
Один рюкзак Вадим оттащил подальше, чтобы при взрыве не детонировало все и его самого не задело осколками, потому как он чувствовал, что не успевает как-то вмешаться и решил таким образом подать сигнал своим. В этот момент от рюкзака что-то отделилось и разложилось точно строительная сегментная линейка, какие-то трубки с ремешками. Как раз две для ног и пара для рук.
Что это такое, выяснять действительно уже не было времени, китайцы вот-вот выйдут на лагерь, а потому бросил одну гранату в отдел для боеприпасов и побежал прочь сломя голову.
За спиной гулко рвануло, и эхо разнесло взрыв среди гор.
Почти сразу же в районе лагеря застучали автоматные очереди, в небо со свистом взлетели осветительные ракеты и на земле тут же ходуном заходили тени от деревьев. Пришлось скрыться за стволом одного из них, чтобы его не засекли просто по чистой случайности, ни свои, ни тем более, чужие. Пулю от тех и других можно было получить проще простого, и они одинаково вредны для здоровья.
После первых суматошных очередей, частых взрывов, когда все палили, куда ни попадя и бросали гранаты в том числе, стреляя из гранатометов, почти вслепую растрачивая боеприпасы, обстановка немного нормализовалась и теперь стрельба шла вполне прицельная и по максимуму скупая.
Сразу становилось ясно, что такой бой мог растянуться на несколько часов, никто не желал предпринимать каких-либо действий, что могли переломить ход события в свою пользу, ведь это означало большие потери.
Впрочем, у десантников-диверсантов столько времени нет. Его ровно столько, сколько потребуется звену китайских штурмовиков, чтобы взлететь, долететь до места боя и сбросить несколько бомб. Так что именно десантникам придется идти на прорыв, чего и ждут китайцы, чтобы нанести противнику максимальный урон.
Вадим, чертыхаясь, ругая себя за то что снова ввязался в ненужную ему драку, полз вперед. Ну он же предупредил своих, все он выполнил свой долг, а раз так можно сматывать удочки и уносить ноги, так нет, полез в самое пекло. Так он размышлял, продвигаясь все ближе и ближе за спины засевшим китайцам, рискуя попасть под огонь своих.
Наконец он добрался до дистанции метания гранаты и тяжело дыша, стараясь унять выскакивающее из груди сердце, подготовил три гранаты, положив их перед собой. И быстро выдернув из них кольца, одну за другой забросил под самые ноги китайцев и снова спрятался за ствол дерева. Один за другим хлопнуло три взрыва.
Еще двое китайцев из группы, что атаковал Куликов, чисто инстинктивно обернувшись, выскочив из укрытий, осознав, что они раскрыты, попали под плотный огонь солдат.
Теперь Вадиму самому требовалось как-то убраться и не быть как эта парочка нашпигованной пулями.
Куликов решил двигаться к месту своего секрета, где он, по сути, и должен находиться к моменту начала боя. Бежать, как он задумывал, сейчас уже бессмысленно. Хотя почему бы и нет? После боя всем будет не до него, свои бы ноги унести от погони. Но логика на войне работает редко, люди больше полагаются на чувства, и Вадим мелькающей тенью прорывался к своему секрету.
Прямо перед ним возникла какая-то другая тень и он не задумываясь первым открыл огонь из своего АК-127, а потом добавил еще одну гранату для надежности.
Это было его как говорят в теннисе вынужденной ошибкой. Этой длинной очередью он привлек к себе внимание противника повернувшего все оружие на него, и решившего что в тылу противник гораздо опаснее, чем тот, что атакован ими в лагере и сам суматошно отстреливается.
Пришлось залечь и отстреливаться. Рядом в опасной близости, но с небольшим недолетом что его и спасло, грохнуло несколько гранат, чьи осколки приняло на себя дерево.
Китайцы так увлеклись странным противником в своем тылу, что почти забыли о враге в лагере. А он тоже мух ртом не ловил и также видя, что в тылу китайцев творится какой-то бардак, пошел в контратаку. Застучали частые очереди, сухо рвануло три-четыре подствольных гранаты и китайцам вновь пришлось развернуть направления огня, сосредоточив все внимание на основном противнике.
Тут свое слово сказал Вадим, бросив оставшиеся у него гранаты. Простучало еще несколько очередей и все стихло. Китайцы на данном участке фронта были уничтожены.
— Эй! Кто там?!
'Да что б тебя…' – разочарованно и зло подумал Вадим.
Он узнал голос старшего сержанта Коржакова и это плохо. Если другим он еще что-то мог наплести в три короба, но не старшему сержанту. Этот сразу все поймет.
— Отвечай! У нас времени разбираться нету! Сейчас вмажем, гранатами забросаем, а уже потом будем думать, и сожалеть, если поступили неправильно!
