Саксонской династии было почетно породниться с потомками великого императора. Даже если не учитывать этих суждений морального свойства, предприятие получалось не из легких. Ведь только в одной Северной Франции Оттону пришлось бы сломить сопротивление не только мелких князей Эно, Руси, Вермандуа, но и претендента на престол – герцога Франции и его могущественного вассала герцога Нормандского. А каждый из них был фигурой, способной противостоять коалиции двух или трех королей. У Оттона была возможность убедиться в этом в 946 г. (при осаде Руана).[104] Чтобы их подчинить, потребовалось бы нескончаемые войны, а королю Саксонской династии и без того хватало забот, чтобы сохранить единство Германии и противостоять славянам и венграм. Таким образом, Оттон повел себя вполне осторожно и осмотрительно, когда ограничил свои амбиции Южной Лотарингией (где как вице-король правил его брат) Он удовольствовался (в 959 г.) тем, что потребовал у Лотаря, который был уже в силах претендовать на эту область, отказаться от нее. Наконец, когда Оттон обратил взор к Италии, ему стало уже не до честолюбивых планов в отношении Франции (если они у него вообще когда-нибудь были)[105]
Глава III
Со смерти Брюнона до смерти Оттона I
(967–973)
О событиях этого периода известно очень мало Флодоард дает сведения только до конца 966 г., а Рихер начиная с 970 г. За временной отрезок с 968 г и по 973 г. не сохранилось ни одной грамоты и ни одной летописи. По всей вероятности, время это для Севера Франции было относительно безмятежным. Для власти же Каролингов это была переходная эпоха, когда, освободившись от опеки Германии, они еще не успели занять враждебные позиции по отношению к императорам из Саксонской династии, что произойдет почти сразу же после кончины Оттона I.
В конце 965 г. или в начале 966 г. Лотарь женился на Эмме, дочери императрицы Аделаиды и ее первого мужа Лотаря, короля Италии.[106] Видимо, Эмма оказывала очень большое влияние на своего мужа, поскольку почти не существует документов того Бремени, где бы ни было упомянуто ее имя. Лотарь всегда находился в самых тесных дружеских отношениях со своей тещей, Аделаидой; и по свидетельству самой Эммы, ее мать любила зятя не меньше, чем собственную дочь.
В начале 966 г. мир на Севере нарушил Рено де Руси. Он присвоил множество деревень, принадлежавших Реймской церкви, и, будучи более алчным, чем Тибо Плут и Герберт Вермандуа, упрямо отказывался их вернуть. За это Одельрик предал его анафеме. Рено же, в ответ на отлучение от церкви, занялся грабежом и поджогами на территориях, принадлежавших Реймскому архиепископству.
С 962 г. продолжалась война с Нормандией. Это была обычная война для средних веков, без крупных поражений, а только с поджогами и грабежами сельской местности. Долина Сены, Дюнуа, области вокруг Шартра, земли на границе с Нормандией вплоть до Бретани были полностью разорены шайками датских язычников, наемников Ричарда Нормандского. В этих краях «нельзя было услышать лая собаки», по словам Гильома Жюмьежского.[107] Королевский домен, окруженный владениями герцога Франции и князей Вермандуа, которые не принимали участия в войне, был надежно защищен в силу своего расположения, и поэтому, без сомнения, пострадал гораздо меньше, чем земли графа Шартрского. Видимо, война вообще не сильно затронула Лотаря. В течение четырех лет он спокойно объезжал Бургундию, Фландрию, Лотарингию, это свидетельствовало лишь о том, что владения его почти не подвергались опасности. Страдания же населения области между Сеной и Луарой от этого не уменьшились. Епископы в конце концов заволновались и постарались достигнуть согласия. В начале 966 г., вероятно, в Лане столице королевства, был созван церковный собор, на котором присутствовало большое число прелатов Возмущение духовенства было вызвано не столько насилием датчан (в X веке все уже давно привыкли и к худшим жестокостям), сколько тем что они были язычниками. Церковный собор послал одного из своих представителей, епископа Шартра Вульфальда, к герцогу Нормандии с просьбой выгнать своих безбожных помощников. В ответ Ричард высказал свои, более или менее обоснованные, жалобы и претензии по отношению к Тибо и Лотарю Но поскольку требования и наглость датчан его также весьма тяготили, он не отклонил полностью предложение о переговорах и встретился с французскими епископами и несколькими лицами из королевского окружения в Жефосс 15 мая.
Прознав про это, Тибо Плут, без сомнения, опасаясь, как бы мир не был заключен ему в ущерб, тайно, даже не предупредив Лотаря, отправился к Ричарду в Руан, чтобы примириться с ним и вернуть ему Эвре. В установленный срок (15 мая 966 г.) в Жефосс собралось большое совещание французов и норманнов, где присутствовала и датская армия. Ричард, согласно своему обещанию, попытался убедить наемников уйти. Но они решительно отказались Потребовался целый месяц переговоров и просьб, чтобы убедить их удалиться За это герцог Нормандии предоставил датчанам продовольствие, корабли и контантенских лоцманов, чтобы те указывали им дорогу Пираты взяли курс на Испанию, которую, приплыв, сильно разорили. На этом первая, самая сложная часть переговоров, закончилась. Оставалось только заключить торжественный и окончательный мир, между герцогом Нормандии и королем. Что и произошло на большом собрании на Эпте, в Жизоре (конец июня или июля 966 г.), где присутствовали Лотарь, Ричард, Тибо, Гуго Капет, Гозлен, аббат Сен-Дени и множество французских и нормандских сеньоров и епископов. Король и герцог Нормандии поклялись друг другу в вечном мире и, обменявшись богатыми дарами, расстались. В начале следующего года, 7 февраля 967 г., Лотарь, находясь в Лане, подтвердил реформу монастыря Мон- Сен-Мишель, которую недавно осуществил Ричард.
Во время собрания в Жизоре Гозлен, аббат Сен-Дени, потребовал у Ричарда дернуть владение Берневаль в собственность своему аббатству, т. к. в свое время оно было подарено ему Вильгельмом Длинным Мечом и Робертом, дедом Ричарда.[108] Ричард Нормандский, по совету «своего сеньора Гуго»,[109] брата Рауля графа Иври, и, вне сомнений, своего бывшего наставника Осмунда, благосклонно отнесся к просьбе Гозлена. Однако он отложил обсуждение прав аббатства Сен-Дени на более позднее время и посоветовал Гозлену отправиться к нему в Руан. Таким образом, Гозлен в воскресенье поехал в Руан и там в присутствии герцога, его жены Эммы и нормандских сеньоров доказал, что владение Берневаль было несправедливо отобрано у аббатства Сен-Дени епископом Эльмондом. Затем Ричард отправился в Берневаль в сопровождении многочисленной свиты из знати Франции и Нормандии и 18 марта 968 г. отдал владение аббатству Сен-Дени. Подписи Ричарда, Гуго Капета, Тибо Плута, Готье, графа Дрё и др. под актом о возвращении свидетельствуют, что мир с Нормандией к этому времени был уже заключен. Больше не существует документов, которые могли бы пролить свет на взаимоотношения Нормандии с остальной Францией за период продолжительностью более двадцати лет.
Теперь нужно вернуться немного назад, в 965 год, когда между Лотарем и Робертинами возникла сильная вражда. Документы не дают оснований утверждать, что, умирая, Брюнону удалось все же примирить своих племянников. Тем не менее, это можно предположить, поскольку мир должен был установиться с пожалованием Генриху Бургундии. А во время встречи в Жизоре Лотарь и Генрих уже примирились. Тогда Жоффруа Анжуйский, очевидно, находился также в наилучших отношениях со своим сюзереном герцогом Франции. Когда 10 июня 966 года он изгнал каноников из Сен-Обен д'Анжер и заменил их монахами, в хартии, которую по этому случаю он повелел составить, именовал себя, «графом Божьей милостью и милостью своего сеньора Гуго» и указал, что исполнил этот благочестивый жест ради спасения души герцога Франции и своих родителей, Фулька Доброго и Герберги. Несколько дней спустя, 19 июня, Жоффруа получил у Лотаря одобрение этой реформы.
Весной следующего года (967) Лотарь в сопровождении матери и жены Эммы отправился во Фландрию. В Аррасе он принял молодого графа Фландрии Арнульфа II и его наставника Болдуина, а также аббата Вомара. 5 мая, находясь в монастыре Сен-Вааст, по их просьбе он подтвердил иммунитет двух больших фламандских аббатств Сен-Бавона и Сен-Пьер в Генте, что еще раз доказывает, что мир со стороны Фландрии был такой же надежный, как и со стороны Нормандии и довольно надолго.
Затем Лотарь вернулся во «Францию».[110] 5 июня он должен был присутствовать на собрании в Вербери. Там, по просьбе аббата Ричарда, он даровал королевскому аббатству Сен-Бенуа-сюр-Луар две грамоты. Затем, по просьбе Эда Шартрского, сына Тибо Плута, и Гуго Капета предоставил иммунитет монастырю Сен-Флорентин де Бонневаль, располагавшемуся в Дюнуа.
Король отправился в Бургундию в сопровождении Эммы и Гибуина, епископа Шалона. Причина, по которой он туда поехал, неизвестна. 30 августа король находился в Дижоне и по просьбе епископа Ашарда
