Чтобы не привлекать внимания противника, полк при вручении наград не выстраивали, но все равно позади строя награжденных собралось немало людей штабники, связисты, ремонтники, медперсонал.
Лена Смородина, как и все в полку, знала, кого представляли к награде, и знала, что среди представленных был и лейтенант Гасанзаде. Кроме того, она знала, что оформлял представления Пронин. Она удивилась и обеспокоилась, когда комиссар прочел весь список, а имя Гасанзаде среди награжденных не было названо. Утром она видела командира роты — вышел из окружения цел и невредим, не ранен, не болен. Что, не мог явиться на вручение наград? Видимо, на него либо не было представления, либо ему отказали в награде. И вдруг догадка обожгла ее: «А не подставил ли Пронин ножку лейтенанту?»
Еще утром из штаба корпуса сообщили в полк имена награжденных. Пронин сверил их по списку. Фамилии Гасанзаде, как он втайне ожидал, в списке не оказалось. Майор еще раз перечитал оба списка. «Нет, я не ошибся, — он удобно уселся на стуле, закинул ногу на ногу. — Ну, так… Гасанзаде ничего не получит… Подождет… Да, но из двадцати представленных награждены восемнадцать. Кто же второй неудачник?»
Вторым оказался Парамонов. «Тоже вычеркнут, — майор почесал пальцем подбородок. — И тоже из второй роты… Ну и дела».
Он вспомнил, как лейтенант Гасанзаде приходил к нему за чем-то, а он его не принял. Вспомнил, как четко действовал ротный при выходе из окружения.
Вспомнил это и смутился сначала, а потом встревожился. Комроты-два награды не получил. И боец из его роты тоже не получил… Это будет замечено. Даже удивительно, что до сих пор не замечено. И Филатов ничего не сказал… «Да, но кто виноват, что Парамонов не получил награды? — утешал он себя, вспомнив представление на Парамонова, — оно было написано вроде бы убедительно? Так чего я волнуюсь? Кто-то там, наверху, кого-то вычеркивает, а я должен об этом думать?» Но майор знал, что Асланов непременно заинтересуется, почему двое вычеркнуты из списка представленных к награде, и ему надо ответить точно. Поэтому он предусмотрительно позвонил в штаб, поинтересовался, почему Гасанзаде и Парамонов не попали в число награжденных. И там ответили, что командир роты не прошел «наверху»: нашли, что неясно, за что награждать, а Парамонова хотели было утвердить, но тоже отложили до другого раза. Ответ вполне удовлетворил Пронина, и он тотчас пошел к Ази Асланову.
— Ази Ахадович, только что передали список награжденных, — сказал он. Двое, к сожалению, не прошли. Я подумал, может, какая ошибка, проверил список, позвонил в штаб…
— Кого вычеркнули?
— Парамонова и Гасанзаде.
— А почему, не спросил?
— Спросил. — И Пронин передал командиру полка то, что сказали в штабе.
Асланов выслушал его, задумался.
— Не огорчайтесь, Ази Ахадович, сказал Пронин. — Я думаю, это дело поправимое. Не получили награды в этот раз, так получат в следующий. Слава богу, оба живы, здоровы. Воюют неплохо, месяцем раньше или месяцем позже свое получат, так что невелика беда…
— Было бы лучше, если бы получили в этот раз. До следующего раза мало ли что может быть. Но ты их обоих имей в виду, и будем твердо стоять на своем. Каждый должен получить то, что заслужено. Это закон.
То ли в землянке было жарко, то ли потому, что он был в полушубке, то ли от волнения майор вспотел. И немудрено: со времени совместной службы с Ази Аслановым, он впервые был так неискренен, и впервые подставил ножку другому. Даже двоим, в том числе рядовому солдату.
От всего этого ему стало не по себе.
3
А к вечеру Асланов сам зашел в землянку начальника штаба.
Пронин как раз брился.
— Николай, — ласково сказал Асланов, — сколько времени мы вместе с тобой воюем?
— Да уже около года.
— А были у меня какие-нибудь тайны от тебя?
— Не было! — искренне сказал Пронин.
— А у тебя — от меня?
Пронин опустил бритву в мыльную воду да так и застыл, задумавшись над непонятным вопросом подполковника.
— Ази Ахадович, — медленно орудуя бритвой и стараясь взять себя в руки заговорил Пронин. — В последнее время было много такого… не было возможности посидеть, поговорить… Нет в полку ничего такого, чего бы ты не знал… Но, понимаешь, со мной приключилась одна история, давно надо бы поделиться…
— Да, я кое-что знаю, хотя ты и скрытничаешь. Однажды я даже пытался окольными путями что- нибудь выведать у Лены. Я ведь вижу, что оба вы не в себе… Но она так и не сказала, что произошло между вами.
— И не скажет. Интеллигенция… Гордости и высокомерия хоть отбавляй.
— Не могу с тобой согласиться. Нет у Лены ни излишней гордости, ни высокомерия. Когда женщина обижается на мужчину или мужчина разобижен, от них едва ли услышишь объективные суждения друг о друге.
Пронин выбрил ямочку на подбородке, нащупал ее пальцем. Тянул с ответом, потому что, действительно, был неправ. Лена xoтела поговорить с ним, а он…
— Хочешь знать правду, Ази Ахадович?
— Конечно.
— Если узнаешь, что произошло, переменишь свое мнение…
— Ничего, говори… Поделись своим горем, спроси совета — может, как говорится, полегчает? Итак, из-за чего поссорились?
— Самая обычная причина. Изменила мне.
— Не верю, — возразил Асланов. — Эта женщина на такое не пойдет.
— А вспомни, что рассказывал Филатов… Он застал их в землянке, одних, и в таком виде, что сомнений быть не могло.
— А я вот в тот же день был в роте Гасанзаде, говорил с лейтенантом. Не заметил в нем ни смущения, ни фальши, а ведь если человек врет, это сразу видно.
— Допустим, Филатов ошибся. Но я — то своими глазами видел.
— Что видел?
— Видел их вместе. В лесу.
Асланов смутился.
— Нет, ты что? Видел их, как говорят, на месте преступления?
— Ну, конечно, не так… Но шли, чуть ли не обнявшись, так что сомнений не остается…
— Значит, шли рядом? Через лес? — Асланов засмеялся. — И из того, что шли рядом, следует…
— А что тут смешного?
— А все! — погасил улыбку Асланов. Ты зря что-то вообразил. Лена серьезная девушка, ты ошибаешься, подозревая ее в измене.
— Хотелось бы ошибиться, Ази Ахадович. Ведь я любил ее.
— Любил? А теперь не любишь?
Добрив лицо и вытеревшись полотенцем, Пронин отодвинул в сторону кусок зеркала.
— У тебя все ясно, с тобой не приключалось такого, поэтому ты не понимаешь, что я пережил.
— А что, если сейчас вызвать Лену и Гасанзаде? И поговорить с ними? Разумеется, без тебя. Мне-то ты веришь? Все сразу станет на свое место.
— Ни тот, ни другой ни в чем не признаются…
