наперекосяк. По сути, операция ограничилась проникновением в брюшную полость, было установлено, что язва затянулась. Но операция вызвала резкое обострение имевшего место хронического воспалительного процесса. Больной долго не мог заснуть, выяснилось, что он плохо переносит наркоз. В связи с падением пульса при наркозе прибегали к впрыскиваниям, возбуждающим сердечную деятельность. После операции все внимание хирургов было сосредоточено на борьбе с сердечной недостаточностью. Однако лечебные воздействия оказались безуспешными. 31 октября 1925 г. в 5 часов 40 минут, через 39 часов после начала операции Фрунзе скончался «при явлениях паралича сердца».
По первой версии Фрунзе погибает не от осложнений язвы желудка, а от остановки сердца. В официальных сообщениях говорилось именно о слабом сердце. В то же время, утром 31 октября известным профессором Абрикосовым в анатомическом театре Боткинской больницы было проведено вскрытие тела Фрунзе. Наряду с врачами, проводившими операцию, на вскрытии присутствовали первые лица советского государства: Сталин, Рыков, Бубнов, Микоян. Сведения Абрикосова не давали прямого указания на причину смерти Фрунзе.
Из протокола вскрытия Михаила Фрунзе. 31 октября 1925 г.: «Заболевание… Фрунзе… заключалось, с одной стороны, в наличности круглой язвы двенадцатиперстной кишки…, с другой стороны…. имелся старый воспалительный процесс брюшной полости. Операция… вызвала обострение имевшего место хронического воспалительного процесса, что повлекло за собой быстрый упадок сердечной деятельности и смертельный исход».
У Фрунзе обнаружили острый воспалительный процесс в области слепой кишки: перитонит. На операции из этой язвы выкачали стакан гноя. При вскрытии обнаружены недоразвитость аорты и артерий, ненормальная узость сосудов. Все крупные артерии были «более тонки, чем это соответствовало телосложению».
Итак, первоначальный диагноз был полным. Хирурги столкнулись с неожиданностями, которые повлияли фатально на исход операции.
Однако немедленно появляется другая версия, и исходит она от хирургов. Один из них, Иван Греков, даже выступил с интервью, которое перепечатали многие советские газеты. Греков утверждал, что операция была необходима, так как Фрунзе стоял на краю пропасти. Летальный исход он объяснял обнаруженными во время операции непредвиденными обстоятельствами. Но главное: сердце прославленного военачальника не перенесло наркоза. Произошла медицинская ошибка.
Абрикосов, близкий к власти специалист (он, например, вскрывал тело Ленина), сознательно скрыл ошибки своих коллег-врачей.
ВЕРСИЯ ВТОРАЯ: ОШИБКА АНЕСТЕЗИОЛОГА
Согласно второй версии, причиной смерти Фрунзе стала ошибка анестезиолога. В официальном сообщении отмечалось: «…больной трудно засыпал и плохо переносил наркоз». Приступить к операции врачи смогли только через 30 минут от начала введения наркоза. Подобная задержка была вызвана значительным психическим и двигательным возбуждением Фрунзе. «Обыкновенный» больной в то время засыпал в среднем через 11–12 минут при вдыхании хлороформа и через 17–18 минут при использовании эфира. Фрунзе для общего обезболивания вначале применили 140 г эфира, но затем из-за состояния больного перешли на анестезию хлороформом.
Хлороформ – токсичное наркотическое средство. Его применение сопряжено с большим риском: разница между наркотической и смертельной дозой очень мала, а угроза передозировки велика. Первая официально зарегистрированная «наркозная смерть» от хлороформа случилась в Англии в 1848 г. Через сто лет после этого ученые смогли установить причину хлороформных «наркозных» смертей. Наиболее вероятная в излишней эмоциональности пациентов – мощном неадекватном выбросе катехоламинов перед операцией (в современной трактовке – стресс-реакция). Совместное использование эфира и хлороформа резко усиливало их токсическое и наркотическое действие. Жизнь пациента при хлороформовом наркозе зависит от опыта анестезиолога.
К середине 20-х годов в нашей стране еще не было специальности «анестезиолог», сестер-анестезисток. Однако Розанов предпочитал, чтобы общим наркозом занимался врач – «опытный наркотизатор, изучивший все нюансы хлороформирования». Розанов настаивает на участии в операции своего ученика, Алексея Очкина.
Алексей Дмитриевич Очкин – в 1925 г. относительно молодой, 40-летний хирург. Выдвинулся во время Гражданской войны. Служил врачом в Первой конной армии. Входил в кадровый состав Лечебно-санитарного управления Кремля. В 1936 г. утвержден доктором медицинских наук без защиты диссертации; с 1938 г. – профессор.
Алексея Очкина перед операцией не смутило эмоциональное напряжение больного. Начинается операция: эфир не срабатывает. Доктор стремится доказать свою состоятельность. Но эффекта нет. Кроме того, к операции приковано внимание первых лиц государства, ничего не упускают наблюдатели из лечебной комиссии. Косо смотрят не только Греков и Мартынов, но и Розанов бросает удивленный взгляд на своего ученика. Надо что-то делать, и тогда Очкин переходит на анестезию хлороформом. При этом превышает от волнения дозу. Начинает падать пульс, приходится прибегнуть к «впрыскиваниям, возбуждающим сердечную деятельность». Очкин вновь переходит к анестезии эфиром, что приводит к увеличению степени передозировки хлороформа.
В работах того времени, посвященных обезболиванию, отмечалось, что смерть при использовании хлороформа наступает вдвое чаще, чем при анестезии эфиром. И что наиболее важно для нас, «жертвой хлороформного наркоза» нередко становились «по странной игре судьбы люди во цвете лет и сил». Через несколько недель после смерти Фрунзе нарком здравоохранения СССР Семашко подтвердил, что единственной причиной кончины Михаила Васильевича стало неадекватное проведение наркоза.
Можно фактически сказать, что Фрунзе умер во время наркоза, а не в ходе самой операции. Хирурги были вынуждены срочно зашить брюшную полость. В дальнейшем просто за счет проведения реанимационных мероприятий он прожил почти 39 часов.
Что это – «ошибка наркотизатора», как тогда выражались, или преднамеренные действия, медицинское убийство?
ВЕРСИЯ ТРЕТЬЯ: ПОЛИТИЧЕСКОЕ УБИЙСТВО
Михаил Васильевич Фрунзе – герой войны, наркомвоенмор. Сам Сталин на похоронах 5 ноября 1925 г. говорил: «Армия потеряла в лице товарища Фрунзе одного из самых любимых и уважаемых руководителей и создателей». Народ скорбит. Но есть и сомнения. Не все понятно простому советскому человеку. А тут еще и недоразумение. В день смерти Фрунзе в «Рабочей газете» появилась заметка под заголовком «Товарищ Фрунзе выздоравливает». Рабочие понимают: здесь что-то неладно. Происходят собрания, звучат вопросы: зачем делалась операция; почему Фрунзе согласился на нее, если с язвой можно прожить и так; какова причина смерти; почему печатают лживые статьи? Ходили слухи, что героя Гражданской убили. Оговаривается на похоронах Енукидзе: «Ничто не могло его спасти, и мы, его близкие друзья, бессильно стояли около него, без протеста и сопротивления уступили его смерти».
Каким образом можно было избавиться от фигуры такого масштаба? Кто мог быть, выражаясь современным языком, исполнителем, если это было такое хитрое заказное убийство?
Несомненно, самой удобной была бы кандидатура Очкина. Смерть Фрунзе не была конечной точкой. Вскоре умерла его жена, Софья Алексеевна, которая не верила официальной версии. По одним данным, она покончила жизнь самоубийством, по другим, умерла от туберкулеза. А вот из врачей никто не подвергся наказанию, даже наоборот, их карьера развивалась успешно.
Спустя год они будут названы в числе лучших отечественных хирургов с собственными крупными клиническими школами. Вместе с тем, по необъяснимому стечению обстоятельств все трое, Розанов, Греков и Мартынов скончались в один год – в 1934. Через несколько лет на плахе окажутся и другие врачи, принимавшие участие в операции: Обросов, Каннель, Левин.
Практически единственным выжившим был как раз Алексей Очкин. На него излился поистине «золотой дождь» наград и поощрений свыше. Правда, не всегда фиксировалось, за какие заслуги удостоился он подобной чести. В частности, в 1939 г. Очкин, по сути, бездействует, когда от перитонита умирает Крупская, ссылаясь на ее тяжелое состояние. А уже через неделю получает Орден Ленина.
Здоровье руководителей в Советском Союзе – политический вопрос. Являлось нормой, что высшие руководители вмешивались не только в процесс лечения своих соратников, но порой даже в их личную жизнь. В приказном порядке заставляли лечиться Дзержинского, Цурюпу и других номенклатурных работников. Любой мог «пойти под нож» по решению ЦК.
Решение консилиума об операции поддержало высшее партийное руководство, а выступать против указания Политбюро Фрунзе не мог. Он, видимо, что-то предчувствовал, и шел на эту операцию, как когда-то шли на смерть. Надел новую чистую рубашку, как надевали солдаты или матросы перед боем.
Страх (как мы видим осознанный) Фрунзе скрывал: все же он человек военный. Он с улыбкой уведомил Николая Бухарина о своем намерении «выздороветь окончательно и бесповоротно при помощи хирургического ножа». Вместе с тем, он передает своему товарищу Иосифу Гамбургу свою последнюю волю: «Ты знаешь, что я могу умереть под ножом. Это не обязательно, но может случиться. Никто не может быть гарантирован от случайностей. Я тоже думаю, что операция пройдет благополучно, но на всякий случай, если это произойдет со мною, я прошу тебя
