– Ксения Алексеевна, расскажите о том дне, когда девочка оказалась в хирургии. Наверняка вам что-то показалось подозрительным. Что именно?
И тут собеседницу словно прорвало:
– Вы правы, меня многое насторожило…
В тот день хирург Ксения Алексеевна Дьяченко вышла на работу не в свое дежурство. Заведующий Фархадини позвонил ей и сообщил о внеплановой операции. Внеплановые операции в хирургии случались довольно часто. Дело в том, что медсанчасть очень хорошо оснащена, здесь есть собственный компьютерный томограф и литотриптер (редкость даже для областного центра!), но бесплатно лечиться в медсанчасти имеют право только сотрудники завода, для посторонних больных все процедуры влетают в копеечку. Фархадини в своем отделении за полцены оперировал страждущих, проводя их по документам как заводчан либо вообще не утруждаясь оформлением бумаг. Ксения Алексеевна всегда ассистировала заведующему на этих «левых» операциях, Сергей Хидирович считал ее лучшим хирургом и щедро оплачивал дополнительную работу.
Всякого насмотрелась Ксения. Однажды ей пришлось оперировать пациента явно бандитского вида, всего в наколках, который получил три огнестрельных ранения в грудную клетку. Бандита буквально вытянули с того света, и полицию, естественно, хирурги в известность не поставили.
Но детей ей раньше оперировать не приходилось. А в тот вечер в отделение поступила маленькая девочка. Девочка была одна, без родителей, как значилось в медицинской карте, ее звали Настя Васильева, и она с рождения воспитывалась в детском доме. Ребенок постоянно плакал.
Сергей Хидирович коротко ввел ассистентку в курс дела: у девочки злокачественная опухоль правой почки, больной орган необходимо удалить, причем срочно.
Ксения недоумевала: кто оплачивает операцию детдомовке? Фархадини не похож на человека, который занимается благотворительностью. Словно почувствовав ее сомнения, заведующий подчеркнул:
– Не волнуйся, Ксюш, твой гонорар останется неизменным.
Не из своего же кармана он ей заплатит, в самом деле? Плюс надо материально отблагодарить анестезиолога Леонида Евгеньевича, который тоже присутствует на каждой операции. Откуда деньги?!
Когда разрезали девочку, Ксения поразилась: почка выглядела абсолютно здоровой. Возможно, рак поразил ее изнутри? Патологоанатомическая экспертиза должна была прояснить ситуацию, однако вырезанный орган Фархадини не отправил, как положено, в морг, а, обложив льдом, упаковал в небольшой чемоданчик. В таком чемоданчике обычно перевозят донорские органы. Словно по мановению волшебной палочки во дворе больницы появилась «скорая помощь» московского трансплантационного центра, и водитель стремительно увез почку в столицу.
Ксения уже знала ответ, однако все-таки надеялась, что ошибается. Хирург пролистала медицинскую карту девочки и опытным взглядом определила, что записи полностью фальсифицированы. Потрясая липовым документом, она ворвалась в кабинет начальника.
– Сережа, я на такое не подписывалась! Одно дело – в обход закона залатать бандита, и совсем другое – вырезать у ребенка здоровую почку. По сути, обречь на инвалидное существование. Ты подумал о том, как девочка будет жить дальше?
– Не бери в голову, – хмуро отозвался заведующий, отбирая у нее карту и пряча в стол, – тебя это не касается.
– Девочку нужно немедленно отправить в центр трансплантологии вслед за почкой! – твердила Ксения. – Необходимо пришить здоровый орган на место! Позвони туда и скажи, что произошла ошибка.
– Ты идиотка? – закричал Фархадини. – Забудь про почку! Нет ее! И не было никогда! Эта почка уже принадлежит другому ребенку, поняла?
– Я так не могу… – прошептала Ксения. – Я не могу молчать…
Начальник смерил ее холодным взглядом.
– Учти, попытаешься меня утопить, я потащу тебя за собой. Что ты делала в операционной, когда ребенку удаляли здоровый орган? Носки вязала?
Ксения понимала: она не может пойти в полицию, потому что является соучастницей преступления. Ее посадят в тюрьму, а начальник, с его деньгами и связями, наверняка как-нибудь выкрутится.
Почку девочке она все равно не вернет, а себе жизнь сломает. А заодно и своему единственному сыну, мальчику девятнадцать лет, у него тяжелая форма бронхиальной астмы, из-за частых приступов даже пришлось перевестись с дневного отделения на заочный, без ежедневной материнской заботы он просто пропадет.
– Ох, не вовремя у тебя прорезалась совесть, Ксения Алексеевна! – покачал головой Фархадини. – Очень не вовремя!
Женщина не сомневалась: больше она не будет ассистировать заведующему на операциях. Но потеря дополнительного заработка Ксению мало волновала. К ней вдруг пришло спасительное решение: она удочерит Настю! Воспитает сиротку, вырастит, искупит свой грех!
Когда Настя пришла в себя после наркоза, врач Ксения Алексеевна была рядом.
– Как ты себя чувствуешь? – ласково спросила она. – Хочешь пить?
Девочка выпила глоток воды и, с трудом шевеля губами, попросила:
– Тетя, позвоните моей маме, скажите, что я в больнице, пусть заберет меня отсюда.
– Как – маме? – изумилась Ксения. – Ты разве не из детского дома, Настя?
– Я не Настя. Меня зовут Света, я живу…
Малышка не договорила, потеряла сознание. Ксения пощупала ей лоб: у девочки был сильный жар.
Ребенок подхватил пневмонию, болезнь развивалась стремительно, антибиотики не помогали. Сделали УЗИ оставшейся почки, выяснилось, что она органически поражена и не справляется с нагрузкой.
Света так и не пришли в сознание. Она провела в бреду сутки, постоянно звала маму. Ксения сидела у постели, от боли у нее сердце разрывалось в груди. Она собственными руками вырезала у девочки единственную здоровую почку и тем самым обрекла ее на смерть!
Утром малышка умерла, и хирург Дьяченко прямо в белом халате поехала в прокуратуру с повинной…
Глава 31
Услышав про прокуратуру, я обрадовалась:
– Так, значит, уголовное дело заведено?
Получается, у следователя Унганцева достаточно информации, чтобы свести все убийства воедино: инспектор Махнач, юрист Прудникова, заведующая садом Бизенкова, хирург Фархадини. По этой цепочке действовали преступники, когда изымали у детей органы для трансплантации. Унганцев должен понять: причину убийств следует искать в событиях, которые случились за несколько месяцев до того, как опека отняла сына у Елены Алябьевой! К тому же, когда убили Бизенкову и Фархадини, Алябьева сидела в следственном изоляторе, значит, подозрения с нее должны снять!
Аксинья покачала головой:
– Не было уголовного дела, меня вынудили забрать заявление.
– Как же так?! – воскликнула я. – Ведь Светочка умерла на ваших глазах! Как же так?!
– Человек слаб, – тихо отозвалась собеседница. – Я не выдержала давления, на кону была жизнь моего сына…
Утром Ксения обратилась в прокуратуру по факту смерти девочки, а вечером того же дня к ней домой явился военный комиссар в сопровождении участкового и забрал ее сына.
– Куда вы уводите мальчика?! – кричала Ксения, безуспешно пытаясь отодрать руки участкового от Глеба.
– В армию, мамаша, в армию, – отвечал военком. – Идет осенний призыв, а ваш сынок уклоняется от службы.
Мать бросилась к серванту и вернулась, потрясая военным билетом.
– Это какая-то ошибка! Глеб не годен к службе, у него бронхиальная астма тяжелой степени! Вы же сами выдали ему военный билет с категорией «Д» – «не годен»!
Военком невозмутимо ответил:
