Сначала четверть миллиона получите вы, потом – ваша жена, потом – теща, потом – тесть. Родители вздыхают: «Ребенок вырос, где взять миллион, чтобы купить ему отдельное жилье?» А вот они, денежки, на дороге валяются, надо только законы знать! Сложите халявные деньги – и вуаля, готова еще одна квартира в семье! Кстати, на нее ваш ребенок тоже получит налоговый вычет, еще четверть миллиона. Квартиры будут плодиться, словно грибы после дождя…
Вы помните, что сделки происходят только на бумаге? Вы по-прежнему живете в родных стенах, правильно? И никаких имущественных претензий друг к другу не имеете, так?
Вот в этом, к сожалению, заключается слабое место. Встает вопрос доверия между родственниками. А что, если теща откажется отдавать вашу квартиру? Возьмет и продаст ее чужим людям? И, наплевав на интересы семейного клана, профукает денежки с любовником на Канарах? Она ведь по документам собственница, имеет право распоряжаться имуществом по своему усмотрению.
Еще интересный вопрос: а за себя вы поручитесь? Точно не поддадитесь искушению? Ведь у брата – «трешка» в новостройке, а у вас – «однушка» в хрущевке. Была. Теперь-то, согласно свидетельству из регистрационной палаты, вы владелец трехкомнатных хором. Уверены, что голос крови окажется сильнее жажды наживы?
Судя по всему, Максим Прудников наплевал на голос крови. Оставил сестру без доли в наследстве, зато свил уютное семейное гнездышко. Роза все никак не могла успокоиться, талдычила словно заведенная:
– Шесть соток земли, и какой! Десять машин чернозема отец завозил, я уже не говорю о навозе. Каждый год – машина навоза! Не земля там была, а масло, уронишь семечку – она прорастает. А помидоры? Знаешь, какие там росли помидоры? Вот! – Она сложила вместе кулачки и потрясла ими. – Я не вру, честное слово!
Ее аграрный фанатизм абсолютно не сочетался с инфантильным обликом.
– Родители ваши куда смотрели, когда Максим дом продавал?
– Наши родители умерли и оставили нам дом в наследство. В этом доме мы с Максимом и жили счастливо пять лет, пока не возникла эта… – Роза выразительно скривилась на одежду невестки. – Знаешь, у нас были такие замечательные отношения, что незнакомые люди даже не верили, что мы брат с сестрой!
Похоже, дамочка искренне считала, что находится замужем за братом, а когда у него появилась настоящая жена, встретила ее в штыки.
– Я еще понимаю, – продолжала она, – когда мужчина женится ради детей, чтобы завести потомство, родить сына. Но Юлька – она же порченая была! У нее не могло быть детей! Она полгода пыталась забеременеть, все впустую, потом прошла полное обследование, и врачи ей сказали, что она бесплодна.
Я постаралась скрыть улыбку. Знаю я это «полное обследование», у старшей медсестры Тамары в женской консультации.
– Другой мужик в такой ситуации сразу бы развелся, но только не мой Максим. Я же говорю, что он слишком порядочный! Носился с ней, как с писаной торбой: «Не волнуйся, Юлечка, будем тебя лечить в лучших клиниках страны, в крайнем случае можно усыновить ребенка». Усыновить! Воспитывать чужого спиногрыза, чужие гены, в то время как любая татарка запросто родит своего, родного!
Роза со злостью швырнула невесткино платье в мешок. А я, приглушив слишком явную заинтересованность, спросила:
– Так что же, они всерьез увлеклись идеей усыновления?
– Еще как всерьез! Максим обмолвился, что Юлька подобрала в детском доме подходящий вариант – мальчика пяти лет. Я сама чуть не родила, когда услышала! Пыталась образумить брата, сначала намекала, потом прямо говорила, что усыновление – это глупость несусветная, есть еще время, чтобы попробовать завести своих детей, но куда там, он меня даже не слышал! Взгляд такой, словно его приворожили. Известно ведь: ночная кукушка дневную перекукует. – Роза испустила тяжкий вздох, потом продолжила: – Я до последнего надеялась, что Аллах милует. Может, документы у них не примут или еще чего. Окончательно я поняла, что усыновление неизбежно, когда нашла в шкафу детские вещи.
– Вещи?
– Ну да, очевидно, Юлька прикупала, входила в роль заботливой мамаши.
– И что за вещи?
– Да колготки. Только сразу видно, что никудышная мать из нее получилась бы, зачем-то купила для мальчика девчоночьи колготки.
У меня дыхание перехватило.
– Красные, что ли?
– Ага. И с размером она промахнулась, маловаты для пятилетки.
– А где же они теперь? Давайте их найдем.
– Тебе-то что? – наконец-то заметила мой интерес Роза. – Неужели ревнуешь Максима?
Мне хотелось схватить ее за горло и трясти, пока она не покажет, где колготки, но я взяла себя в руки и сказала:
– Мне кажется, когда Максим вернется из больницы, ему будет тяжело видеть детские вещи, это напомнит о смерти жены. Я переживаю за его сердце.
Роза кивнула:
– Ты права, как я сама не сообразила. Колготки надо найти и выкинуть.
Мы перерыли весь шкаф, вытряхнули вещи из мешков, но красных колготок нигде не обнаружили.
– Вот здесь они лежали, на этой самой полке, в углу, – твердила Роза. – Ума не приложу, куда делись.
– Может, Юлия переложила их в другое место?
– Да нет здесь других шкафов, только этот.
– А в прихожей?
– Там только верхняя одежда.
– Значит, Юлия сама поняла, что ошиблась с цветом колготок, и отдала их кому-нибудь, – предположила я.
– Исключено, – решительно заявила золовка, – я их видела за день до ее смерти.
Только тут до меня дошло: а каким образом Роза вообще могла обнаружить эти колготки?
– У вас есть ключ от квартиры брата? – прямо спросила я.
Роза вскинулась, будто ее обвинили в воровстве:
– Конечно, есть! Максим сам дал мне его на экстренный случай. Мало ли что может случиться…
Ну да, например, острая потребность сунуть нос в чужое белье. Вряд ли брат предполагал, что любопытная сестрица будет рыться в шкафах, пока хозяева на работе.
Роза словно прочитала мои мысли. Возникла неловкая ситуация – «я знаю, что ты знаешь, что я знаю». И дамочка нашла способ из нее выпутаться – побыстрей меня спровадила.
– Тебе пора, – сказала она, – мне еще полы надо вымыть. Да и вообще…
В коридоре я спросила:
– А что теперь будет с усыновлением?
– Не знаю, – процедила Роза, – надеюсь, все отменится. Даже если Максим будет очень настаивать, одинокому мужчине не дадут ребенка. А я уж постараюсь, чтобы он не женился как можно дольше.
– Не сомневаюсь, – ответила я, покидая квартиру.
Шагая по бульвару 60-летия Победы, я поражалась: у городских чиновников ну абсолютно нет никакой фантазии! Ведь бульвар упирается в улицу Победы, которая в свою очередь переходит в улицу Мира. Уж для нового микрорайона можно было придумать более оригинальное название! Кстати, вот отличный вариант – бульвар Люси Лютиковой. В память о моем героическом лыжном прошлом.
Глава 35
Интересно с красными колготками получается. За день до убийства Махнач они находились в шкафу Юлии, а затем испарились. Не пустила ли Прудникова их в дело? Ведь Егор, сожитель Махнач, утверждал, что подруги ссорились из-за денег, делили доллары и квартиры.
Ладно, допустим – только допустим, на секундочку, – что Прудникова действительно убила свою
