что родители ребенка погибли, а на самом деле мать еще даже не лишили родительских прав.
Максим вывел жену на откровенный разговор.
– Не знаю, стоит ли нам усыновлять чужого ребенка, – сказал он, – с детьми столько проблем. Тебе придется уволиться с работы, чтобы водить его в школу. Зачем нам менять устоявшуюся жизнь? Да и потянем ли материально? Дети – это же денежная яма, сколько ни бросай, всё мало.
Юлия обрадовалась: кажется, муж начал рассуждать здраво, он может стать ее союзником!
– Насчет денег не волнуйся, материально мы не пострадаем, даже наоборот.
Жена поделилась своим планом: они усыновят Костю Алябьева, чтобы пользоваться его квартирой.
– Представь: почти сто квадратов в центре города! – возбужденно говорила Юлия. – Продать недвижимость мы, скорей всего, не сможем, но будем ее сдавать под магазин, благо там первый этаж. Это же колоссальный доход ежемесячно, может быть, в течение всей жизни! А мальчишку мы даже не увидим, отправим его батраком в деревню к моим родителям или будем держать в психушке.
С горящими глазами Юлия достала папку с бумагами, показала копию свидетельства о праве собственности на квартиру, план БТИ…
Максим понял: он ничего этого не хочет. Не хочет участвовать в сделке с усыновлением. Не хочет сдавать ворованную квартиру. И не хочет видеть рядом эту женщину. Он хочет только одного – развестись.
Эту мысль он и озвучил супруге.
Та пришла в ужас:
– Мы не можем развестись, документы на усыновление оформлены на нас двоих!
– Тебя только это волнует? – с горькой усмешкой спросил Максим.
Юлия принялась деловито торговаться:
– Учти, при разводе я буду претендовать на половину нашей квартиры, и я ее получу, потому что она приобретена в браке! Но если ты дашь мне усыновить ребенка, я потом нотариально откажусь от своей доли.
Максим уже давно понял, что лоханулся с покупкой совместной недвижимости. Эх, зря он не послушал сестру Розу! Это же надо – продать отличный дом, где он был единственным владельцем, чтобы купить какую-то вшивую квартиру, которую при разводе придется делить. И где были его мозги?
– Сколько времени потребуется для усыновления? – спросил он.
– Максимум месяц, а потом – клянусь – разведемся. Мне, если честно, и самой надоело с тобой жить.
Семейная жизнь стала для Максима сделкой. Сжав зубы, он считал дни, проведенные в одной квартире с чужой женщиной. Но не забывал оставлять диктофон в прикроватной тумбочке. На всякий случай.
Он записал, как подруги ругались: Ольга, судя по всему, требовала увеличить свое вознаграждение, а Юлия доказывала, что и так платит ей достаточно. Потом Максим услышал, как жена назначает Махнач встречу в соцзащите, где обещает с ней щедро расплатиться.
А на следующее утро соцзащиту облетела весть: Ольгу Махнач придушили в собственном кабинете! Максим прикинул: убийство произошло как раз в то время, когда покойница разговаривала с Юлией. Это его шанс отбить у жены квартиру!
Максим бросился в кабинет супруги.
– Значит, так, – решительно начал он. – Во-первых, никакого усыновления, я в этом не участвую. Во- вторых, сейчас мы идем к нотариусу, подписываем бумагу, что ты получила от меня два миллиона рублей – или сколько там может стоить половина моей квартиры, и что материальных и имущественных претензий ко мне не имеешь. В-третьих, мы идем в ЗАГС и подаем на развод, поскольку детей у нас нет, нас должны развести быстро. И в-четвертых, я хочу, чтобы ты сегодня же съехала с моей жилплощади.
Юлия вскинула брови:
– Чего это ты осмелел?
– А вот чего! – Он сунул ей под нос диктофон. – Здесь, любезная женушка, записано, как ты обтяпывала с Ольгой сделки по изъятию детей у матерей, как с ней поругалась из-за денег и как пригласила ее сегодня утром на встречу. На этой встрече Махнач придушили. Если ты не сделаешь, как я сказал, я отнесу эти записи в прокуратуру, да еще и сам охотно дам показания. Тебя посадят за убийство!
Юлия рассмеялась: надо же, цирковой пудель вообразил себя бойцовской собакой!
– Ой, боюсь, боюсь! А тебе не приходило в голову, любезный муженек, что прокурор и так в курсе всего происходящего? И что, как ты выразился, обтяпываю я сделки с его личного на то благословения? Так что ничего у тебя не выйдет, мой великий комбинатор. И на всякий случай учти, что убийца Махнач уже известен – это Елена Алябьева, мать того самого ребенка, которого мы с тобой скоро усыновим. К концу дня, максимум через сутки, ее найдут и посадят в тюрьму.
Муж упрямо замотал головой:
– Не буду я никого усыновлять.
– Еще как будешь, – ласково отозвалась супруга. – А потом мы с тобой разведемся, я получу половину твоей квартиры и в придачу алименты на ребенка. Хотела обойтись с тобой по-человечески, но ты не ценишь хорошего отношения. Да, и учти, пожалуйста, во избежание глупых поступков с твоей стороны, что прокурор города – мой хороший друг, и если однажды твой труп с проломленным черепом найдут в лесу, никто даже не почешется возбудить уголовное дело. А сейчас иди, мне надо работать, дома поговорим.
Максим прямо-таки кожей ощутил, что жена не блефует. И что если сейчас, в течение нескольких часов, он не придумает какой-нибудь сильный ход, то всю оставшуюся жизнь проживет унылым чмом.
Мужчина прекрасно помнил адрес квартиры, на которую нацелилась Юлия, она находилась в квартале от соцзащиты. И если хозяйка скрывается от полиции, то дома сейчас никого нет.
Максим взял в одну руку стремянку, в другую – чемоданчик с инструментами и как был, в синем рабочем комбинезоне и в ватнике, направился к дому. Подошел к подъезду, прикинул, куда выходят окна первой квартиры, подставил стремянку к окну, раскрыл чемоданчик и неторопливо разложил инструменты. Весело насвистывая, он вырезал в стекле прямоугольник, открыл окно и залез внутрь. Прудников действовал спокойно, без суеты, поэтому никто не заподозрил в нем вора и не позвонил в полицию.
В квартире он порылся в детской одежде, нашел футболку с длинными рукавами, на которой было вышито имя ребенка, и засунул ее за пазуху. Потом вылез из квартиры, закрыл окно и отправился обратно на работу.
Отсидев на работе положенное время, он поехал домой и стал ждать жену. Когда Юлия, уверенная в своей окончательной моральной победе над мужем, зашла в квартиру, он помог ей снять шубу. А потом молниеносным движением накинул ей на шею футболку и изо всей силы стянул рукава.
Обмякшее тело жены он снова одел в шубку и спустил по лестнице на первый этаж. Там аккуратно положил на ступеньки, бросил рядом сумку и спокойно пошел домой. Через час в дверь позвонили, на пороге стоял полицейский, он сообщил, что его супруга Юлия Макаровна Прудникова найдена задушенной в подъезде…
– Вот гад! – выдохнула я, когда Руслан закончил рассказ. – Не смог разобраться с собственной женой, поэтому подставил ни в чем не повинную мать-одиночку! Правильно Юлия его презирала, он и есть типичное унылое чмо!
– Действительно, – поддержала меня Инна Романовна, – неужели ему не было стыдно?
– Если Максим и испытывал угрызения совести, то постарался затолкать их поглубже. Кириллу Пушкареву он объяснил так: Алябьеву все равно посадят, так какая разница – за одно убийство или за два?
– По каким уликам его все-таки нашли? – спросил Никита, безуспешно пытаясь скрыть живейший интерес. Ох, боюсь, Алке следует быть настороже!
Капитан Супроткин улыбнулся:
– Вообще-то это тайна следствия, но вам скажу. Во-первых, экспертиза установила, что невозможно придушить человека в той шубе, которая была одета на Прудниковой, мешает высокий воротник. Следовательно, женщину придушили, когда она была без шубы. А с чего это ей снимать шубу на лестнице? Она сделала это дома. Во-вторых, при Юлии не нашли перчаток. На улице – зима, лютый мороз, она передвигалась через весь город на общественном транспорте и не отморозила руки. Скорей всего, перчатки
