И настал тридцать третий день.
И сказал Люцифер:
— Сегодня мы продолжим вчерашний урок. Это позволит тебе по-новому взглянуть на людей. С другой стороны.
Согласно некоторым талмудическим текстам Книги Бытия, восклицание Бога при сотворении мира
М. Е. Салтыков-Щедрин, «История одного города»
Интересно... — Подгорнов отложил в сторону книгу и задумался. — А действительно?.. — он опустил глаза и заново перечитал заинтересовавшее его место.
«Возникает резонный вопрос. Как же так оказалось, что в Германии, одной из самых развитых и цивилизованных стран, в стране с многовековыми традициями и культурой, на родине Бетховена и Баха, Гейне и Гете, фашизм с легкостью нашел себе миллионы исполнителей, безропотно выполнявших самые бесчеловечные приказы? Работавших в концлагерях, в тюрьмах, в карательных органах. Пытавших, мучавших, расстреливавших других людей. Другой веры, других взглядов, другой национальности. Ведь практически вся нация так или иначе во всем этом участвовала! Как такое вообще могло случиться?! Оказалось возможным?!»
Подгорнов окончательно захлопнул книгу и откинулся в кресле.
Да-а... Действительно любопытно... «Как такое оказалось возможным?..» Что, получается, любого человека можно заставить в концлагере работать?! Даже не заставить, а убедить, что это нормально. Что так оно и надо. Работа как работа. Ничего личного.
Хм!.. Да... Хотя, а чего тут удивляться? А у нас? То же самое ведь при Сталине было. И стучали все друг на друга. И в концлагерях работали... В НКВД. А потом шли домой и теми же руками жен ласкали и детей по головке гладили.
Странное существо человек!.. Ко всему привыкает. Все, в конце концов, обычной рутиной становится. Даже казни и пытки.
Подгорнов вспомнил, как читал где-то Отчеты о работе Святой Инквизиции. Просто чисто рабочие документы. Служебные докладные, объяснения следователей и пр. У них, оказывается, тоже не просто так мучили. А строго по закону. Допрос первой ступени,.. второй,.. третьей... На первой винт на испанском сапожке можно только на два оборота закручивать. А на три уже ни-ни!
А какой-то следователь в нарушении инструкций ушел обедать и оставил заключенного висеть на дыбе. В результате чего тот провисел целых два часа, хотя по инструкции положено всего лишь полтора.
И тому подобный кошмар!
Более всего Подгорного поразило тогда полная обыденность всех этих бумаг. Их скучный, чисто канцелярский стиль. Как будто речь не о живых людях шла. А о водопроводных кранах. «В результате халатности слесаря такого-то...»
Да чего там инквизиция! Я же и про фашизм то же самое читал! Такие же точно отчеты, — Подгорнов встал и подошел к окну. — Переписку разных отделов гестапо. Хоз. отдел жалуется начальнику на оперативников.
«По недосмотру сотрудников крюки закреплены слишком высоко, вследствие чего подвешиваемые за ребра испытуемые в агонии бьются затылками о потолок, и известка облетает. В результате потолок приходится слишком часто белить. Отсюда и превышение сметы». Н-да-с. «Потолок приходится часто белить». «Превышение сметы». Только и всего. Ладно. — Подгорнов вздохнул, кинул последний взгляд в окно и пошел на кухню заваривать чай. — Что у меня за мысли!.. Бредни всякие читаю... Инквизиция, фашизм, концлагеря... Что за чушь! На фиг мне все это надо! Страсти эти, ужасы. Тьфу! Проще надо быть. Веселее. «Не! бе! да!! Да! да! да!! И тому... подобное».
* * *
— Слушай, тебя тут Андрияш ищет! — пробегавший мимо Заболотный на секунду приостановился и сделал страшные глаза.
— Зачем это? — с неудовольствием поинтересовался Подгорнов, слегка встревожившись и лихорадочно перебирая в голове все свои возможные прегрешения. Черт! Что там еще?! Вроде, все у меня нормально...
— А я знаю?.. — пожал плечами Заболотный, устремляясь куда-то дальше по коридору. — Просил зайти, как появишься.
* * *
— Значит, так, — начальник отдела Подгорнова, немолодой уже, грузный мужчина, оторвался от бумаг, посмотрел на Подгорнова и устало потер лоб. — Завтра к десяти утра подъедешь вот по этому адресу, — он протянул Подгорному какой-то листок. — Там тебе все объяснят.
— «Институт социальных исследований, — вслух прочитал Подгорнов. — Комната 30», — он взглянул на начальника. — И к кому мне там обратиться?
— Они в курсе! — начальник снова уткнулся в свои бумаги. — И не опаздывай, смотри! Давай, иди, у меня дел по горло.
* * *
— Можно? — осторожно спросил Подгорнов, заглядывая в указанную на бумажке тридцатую комнату.
Институт ему не понравился. Серьезные все какие-то, деловые. В белых халатах. На больницу дюже похоже. Чего меня сюда вообще направили-то, интересно было бы узнать? Впрочем, вот сейчас и узнаем...
— Да? — сидевший за столом худощавый мужчина лет сорока обернулся и вопросительно посмотрел на Подгорнова.
— Э... э... я из... — Подгорнов назвал свою контору.
— А-а!.. Да-да! Проходите, проходите! Присаживайтесь, пожалуйста. Я сейчас, — мужчина обернулся, еще немного поколдовал над компьютером и потом снова повернулся вместе с креслом к Подгорнову.
— Так-так!.. — пробормотал он, окидывая Подгорнова каким-то оценивающим взглядом.
Подгорнову этот взгляд тоже сразу не понравился.
Как насекомое какое-то разглядывает! Или морскую свинку, — неприязненно подумал он. — Присланную для вивисекции. Ладно, короче, Склифосовский! Говори, чего надо? Социальный исследователь хренов.
