—Жди меня
В то промозглое осеннее утро сотни людей ждали этот поезд. Они переминались с ноги на ногу в тяжелых башмаках, нахлебавшихся грязи. Женщины раскрывали поломанные и покалеченные зонтики, но дождь все равно капал на их головы и на бесполезные кособокие шляпки…
Плакали дети, дергая матерей за рукав: когда, когда?
Старики с пожелтевшими от курева бородами мрачно смолили свои самодельные папиросы в сторонке от женщин…
В небе стояла муть жидкого молока, поливая толпу неприятным дождичком, от которого раскисают и дороги, и самые оптимистично настроенные души…
Поезд не приходил. Опоздал уже на два часа. Он должен был привезти ребят с войны домой. Война закончилась, теперь впереди только мир и счастье, но ликования уже не было в этой толпе…
Среди бесконечно тяжелой тишины разговорилась стайка женщин. Они спрашивали друг друга, кто кого ждет, показывали старые фотографии, где лица, которых еще не успела коснуться война, были молоды и свежи, как юные розы…
'А вы кого ждете?' — спросила одна из женщин у пожилого мужчины с красным измученным лицом и тусклыми глазами.
'Дочь,' — ответил он коротко.
Женщины замолчали, точно детишки, на которых прикрикнул взрослый…
Теперь они ждали и ее тоже, как некое знамение, как некое чудо… девушка, которая воевала! Какая она?..
'Знаете, а вот этот человек ждет свою дочь…' — 'Правда? Да что вы? Удивительно: женщина на войне!' — 'Что-что, что вы сказали?..'
И тонкой змейкой по толпе пронеслась новость: он ждет свою дочь!..
Удивленные, заинтригованные, женщины с корявыми шляпками и горбатыми зонтиками теперь ждали и ее тоже…
Тихая толпа будто взбесилась, когда вдали, за красно-оранжевым по осени лесом, раздался гудок… Поезд!
Толпа ревела, толпа заламывала руки, толпа требовала: скорей, скорей, скорей!..
'Жди меня, и я вернусь, только очень жди…' Да, они их так ждали, так ждали! Столько сил, слез и боли вложено в это ожидание, что они не могут теперь не вернуться! Ведь говорят же, что тебя не берет пуля, что под ногой затихает мина, если дома кто-то верит в тебя и ждет, если думает о тебе каждую секунду, если уже и молится не иконе, а твоему фото…
Они их так ждали! И они ждали ее…
Поезд, длинная металлическая змея, остановился. За мрачными зарешеченными стеклами мелькали любопытные глаза. Прогрохотало: 'Зеленоозерск! На выход!'
Да, конечно, сейчас выйдут наши ребята, а остальные поедут дальше, в Подгорск, в Золотосолнцево…
У одного из вагонов открылась дверь. На землю спрыгнула невысокая девушка, похожая больше на крепкого коренастого парнишку. У нее были черные, с проседью волосы, нелепо торчавшие из-под неуклюжей шапки-ушанки; левый глаз по-пиратски закрывала повязка, а левая рука лежала на перекинутом через шею шарфе.
Их притихшей толпы, рыдая от счастья, выбежал ее отец, и вся толпа, застывшая на месте, ничего не понимающая, смотрела на двоих обнявшихся людей… они были так похожи, отец и дочь…
А поезд постоял еще пять минут и ушел… Больше никто… только эта девушка…
'А где же наши ребята? — прошептал кто-то сквозь слезы. — Ведь мы их так ждали…'
(27 марта 2003 г)
—Высоко-высоко в небе
Однажды большой и шумный город растерянно замер и затих. И люди, некоторые даже впервые за много лет, подняли головы и посмотрели на небо.
Там кто-то плакал. Горько и безутешно, взахлеб, как плачут маленькие дети.
Во всем городе уже не было в тот момент ни одного включенного телевизора или радио… Все стояли и слушали, как кто-то плачет в ясном небе…
Быть может, эхо, резонанс, или еще что-то донесло до небес плач обиженного ребенка откуда-нибудь из темной страны, или с жарких островов, или прямо из этого города…
Может быть, какой-то сумасшедший изобретатель сыграл с людьми злую шутку…
Может, это массовая галлюцинация…
Никто не знает…
Просто высоко-высоко в небе кто-то безутешно плакал…
(29 марта 2003 г)
64.
Пару дней назад к нам приблудилась пестрая кошка. У нее жалобный голос и голодные глаза.
Я назвал ее Цеппелин… Ну что поделаешь, если это беременное чудо — шарик на тонюсеньких ножках — напоминает-таки тот самый цеппелин, то бишь дирижабль:-)
Зрелище смешное и жалостливое: котят у нее, наверное, будет штук семь… и, думаю, ей невдомек, что это счастливое число…
По утрам скармливаю ей кое-какие объедки… Выхожу на порог: 'Цыпа-цыпа-цыпа', как будто цыплят созываю, честное слово:-), и она приходит. Не брезгует ни холодной вареной картохой, ни подсохшими макаронами, ни хлебом. Видать, очень голодная…
Надо будет устроить ей гнездо из старой коробки и паты теплых тряпок где-нибудь в подъезде под батареей… Ее детворе еще повезло, что родятся весной… сейчас тепло…
Цыпа-цыпа… Встретила меня у порога, когда я собрался на работу. Я присел на корточки, погладил ее, чувствуя выступающие под шкуркой косточки; заглянул в вечноголодные глаза…
Цыпа встала на задние лапы, передними, выпустив коготки, уцепилась за мой ворот и попыталась забраться на колени…
— Ну, Цыпа, в твоем положении скалолазаньем заниматься!.. — посмеялся я, возвращая кошку на землю…
Но уйти просто так я уже не мог. Поэтому пошел содрал для нее остатки яичницы со сковородки. Ела…
Что ж, каждый добывает свой хлеб как может…
65.
Все-таки все млекопитающие — разумные существа. Вот смотришь на какого-нибудь зверя и чувствуешь то непонятное, интуитивное и необъяснимое, что говорит тебе, взрослый это — такая же самостоятельная личность, как и ты, — или ребенок, у которого одни игры на уме.
Не знаю, как бы можно было объяснить это… в мире полно необъяснимых вещей…
