Отчего-то захотелось спросить об этом странном драконе. На какой-то миг Кангасску показалось, что ему бы даже ответили.
…Капитан Птармика была стара и седа. Никак не верилось, что Орион старше нее на тысячи лет. Казалось, это сама древность облачилась в просоленный морской наряд, вооружилась абордажной саблей (тот еще тесак) и задымила две зигареллы сразу, вплотную приблизившись к легендарному пирату…
А, может быть, все-таки можно представить?.. Ибо от Ориона, сына звезд веет древностью совсем иного толка, и суровая старуха, должно быть, видится ему маленькой девочкой, которая состарилась, не успев ничего понять в этой жизни… Людям всегда не хватает времени…
— Внук сказал мне, ты согласен работать без денег, — подозрительно произнесла Птармика.
— И то верно, — подтвердил Орион. — Нам с этим парнем, — он кивнул на Кангасска, — на Юг надо как можно скорее, и деньги тут ни при чем. С вас корабль, с нас трансволо — и мы в расчете.
— Хорошо, — кивнула. И заявила сразу же: — Но если припечет, вы оба сражаетесь наравне со всеми! Будь вы хоть трижды маги, и не думайте отсидеться в каюте!
— Да, капитан, — спокойно ответил Орион.
— Тогда делай свое дело, маг. Сколько тебе надо времени, чтобы выдернуть нас из этого штиля?
— Совсем немного…
…Зрелище было странное и прекрасное: изумрудный корабль, плывущий сквозь вечную пустоту, полную мигающих звезд. Звезд, освещающих миры, где живут люди, подобные Ориону…
Моряки подняли головы и удивленно раскрыли рты. Восторг и ужас смешались на корабле воедино. А по щеке капитана прочертила блестящую дорожку слеза… впрочем, быть может, это от дыма, а не от трепета души… хотя, кто знает?..
Звездное видение оборвалось нежданно, и димаран опустился на воду. Некоторое время люди изумленно смотрели в небо, словно еще видели чуждые звезды.
— Не спаааать! — быстрее всех опомнилась Бабушка, как ее уже мысленно окрестил Кангасск, и народ засуетился: разворачивали паруса, ловили попутный ветер и между тем наперебой обсуждали способности «того-самого-Ориона».
— Мы будем вовремя, — с каким-то лихим весельем сказал он Кангасску, глядя на море, плещущее от горизонта до горизонта. Тот только пожал плечами в ответ: кажется, судьба вновь верной дороги не знала.
Долгий-долгий первый день близился к вечеру… Опершись на низкий бортик левого поплавка, Кан смотрел вниз, туда где соленая вода лизала бока корабля. Он выбрался из душной каюты на палубу в поисках свежего воздуха, но и это его не спасло. И теперь он смотрел обреченным взглядом в синюю- синюю даль, которая и не думала кончаться. Ко всему прочему, еще и на душе было скверно…
Подошел Орион.
— Укачивает? — спросил он с участием.
Кангасск аж встрепенулся; то, что с Ориона в одночасье сошла веселая пиратская наглость, которая чем-то сродни наглости драконьей, искренне его порадовало. Сын звезд был спокоен и слегка грустен, как и подобает мудрецу, ибо в многой мудрости много печали, — таким Кан знал его в Башне. Он вымученно улыбнулся вернувшемуся другу и признался:
— Укачивает…
— Не беда, Кан, — попытался подбодрить его Орион. — Многие славные капитаны страдали от морской болезни. Но это не мешало им бороздить моря, сражаться и побеждать. Я сам качку не люблю, честно признаться… — он смущенно кашлянул.
— Ты? — Кангасска это позабавило.
— Да, представь себе, — посмеялся над собой Орион. Даже смех у него стал прежний. — Но у меня есть средство, чтобы стало полегче. Возьми вот.
Кан принял из его рук толстую прессованную плитку, похожую на жевательный табак, но только подозрительно зеленого цвета.
— Что это? — спросил он.
— Прессованная мята, — пояснил Орион. — Пираты жевательный табак уважали в мое время, насколько я помню. Я же всегда ему мяту предпочитал, и Зигу к тоже к мяте пристрастил. Она от морской болезни спасает, и от скорбута[2]… Хотя уж скорбут-то тебя за три дня и так не съест.
Кангасск недоверчиво откусил краешек зеленой плитки и вдумчиво разжевал его. Рот наполнился приятным холодком, перед которым сразу же отступила тошнота.
— Полегчало?
— Угу…
— Уже неплохо.
Орион поглядел на море. Горизонт был чист со всех сторон.
— Море… как давно я его не видел… — сказал он, и грусть в этих словах прозвучала пронзительная. — Признаться честно, стоило мне ступить на мрамор Аджайена, как со мною что-то стряслось… Ты, наверно, заметил, что я сам не свой.
— Ага…
— Прости, если что… Столько воспоминаний нахлынуло… Будто и не было тех трех тысяч лет — и я уже говорил и вел себя так же, как тогда. Когда был пиратом. Когда был влюблен в море. Но все прошло давным давно, и ничего не вернуть. Иногда до слез больно это осознавать…
Орион внимательно посмотрел на Кангасска. Тот молчал и все так же следил за бесконечной водой.
— Как тебе море, Кан? — решил сменить тему Орион.
— Сказать честно, я его боюсь, — хмуро признался Кангасск. — Никогда не видел… нет, даже представить не мог, что бывает столько воды сразу. К тому же, я не умею плавать…
— Это ты бросай… Плохая примета — плавать по морю в таком настроении. Море- это не просто вода, Кан. Это целый мир, и живет этот мир совсем не так, как сухопутный Омнис… — Орион толкнул Кангасска локтем. — Хочешь расскажу что-нибудь, чтобы отвлечь тебя от мрачных мыслей? Пару пиратских историй?.. Давай, спрашивай что угодно.
— Что угодно? — Кангасск на секунду задумался. И прямо-таки просиял от собственной хитрости: — Хорошо. Тогда скажи мне, кто была та девушка, которую ты спас?
При этих словах Орион сник и сгорбился над бортиком; взгляд его устремился к горизонту, и не сказать было по глазам, о чем он думает.
— Быстро ты свыкся с ролью гадальщика, — сын звезд издал невеселый нервный смешок. — И вопросы задаешь такие, что не откажешься… Было. Действительно было такое… И к чему ты это спросил?..
