— Да, это слова Мералли, — хмыкнул Орион. — Я с ними никогда не соглашался… И вообще, — он резко повернулся к Кангасску, гордо выпрямившись и скрестив на груди руки, и потребовал: — перестань играть с харуспексом!
— Я не играл, — сказал тот в свое оправдание, — это, видно, Ничейная Вода на него так действует, почти как Таммар. Раньше он вел себя тихо…
— Скажи лучше, нападут на нас сегодня или нет? — проворчал Орион на это. Впрочем, скорее, в шутку. Или чтобы опять сменить тему.
— Сегодня — нет. А вообще… так и чувствую, что мирно не доплывем… Орион, — сказал Кангасск примирительно и улыбнулся: — А я, видимо, буду сражаться в стиле «пьяный моряк», ибо меня мутит и шатает даже когда твою мяту жую.
— В бою морская болезнь быстро забывается, Кан, — улыбнулся в ответ сын звезд и дружески похлопал его по плечу. — Что ж, если опасности нет, иди вздремни, чтоб отдохнуть от качки.
— Пойду, как скажешь. Но ты как-нибудь научи меня разбираться во всех этих парусах и морских узлах…
Глава семнадцатая. Губительный Архипелаг
— Ты не решился встретить меня в Сигиллане. Почему? — спросила Влада, нахмурившись.
В этом мире, залитом светом померанцевого солнца, у нее были длинные косы, перехваченные вместе оранжевым ремешком, короткая синяя курточка и рыжего шелка брюки, расширяющиеся вниз от колена; босые ступни мяли бронзового цвета траву. Наряд же Кангасска казался нелепым здесь; Ученик стоял пред Учителем, ссутулившись, и смущенно мял треуголку.
— Я не могу видеть Сигиллан, — тяжело сказал он. — Мне кажется, у меня сердце разорвется, если я еще раз его увижу… Здесь гораздо спокойнее… — он поднял голову и осмотрелся. — Я вижу, в этом мире даже ты рассталась с мечом…
— Саренга — тихий мир, — пожала плечами Влада, — но это не умаляет его могущества.
Каждый раз, в каждом новом сне я поражаюсь мастерству других миродержцев. Мы с Серегом — не более чем глупые дети рядом с ними.
— Позволь возразить, — покачал головой Кангасск. Яркий свет, казалось, напитал его отросшие за полтора года волосы яркой медью. — Я никогда не забуду две каменные карты по обе стены привратного коридора в Башне, — произнес он почти шепотом. — Омнис до и Омнис после. Одна — обугленный труп прежнего мира, другая — зеленые долины, прозрачные реки, юные леса, полные тоненьких деревьев. Не знаю, зачем Серег сделал этот коридор, но я проходил его много раз: когда шел кататься на лыжах, когда возвращался обратно
… Вы подняли этот мир из пепла…
— Было такое, — согласилась Влада, глядя под ноги и шевеля босой пяткой бронзовую траву. — Но ты не знаешь всей предыстории нашего прихода. Не знаешь, что двигало нами. Не можешь судить беспристрастно. Хотя… — она резко подняла взгляд, и глаза блеснули профессиональным любопытством. — Я вижу, ты уже не тот потерянный призрак, каким приходил раньше. На этот раз ты принес с собой память. Может быть, даже о том, что хотел спросить с самого начала?
С одного дерева на другое, издав пронзительный крик, порхнуло яркое сине-рыжее пернатое существо с шикарным вьющимся по ветру хвостом. Кангасск невольно отвлекся на этот стремительный полет, вздрогнув и вынырнув из бездны злобных переживаний, бродивших в душе. Он хотел сказать нечто резкое, но теперь забыл об этом.
— Я хочу знать, что происходит, Учитель, — вымолвил он на удивление низким, бархатным голосом. — Хочу знать, как вы с Серегом расследуете все это, куда пропали, почему ничего не предпринимаете. Хочу знать, где вы, когда вы нам так нужны.
— Присядем, — сказала Владислава.
Они опустились в мягкую бронзу травы, на теплую, прогретую небесным Померанцем землю. Этот мир дышал благополучием и покоем, ровной, светлой судьбой. Он и не собирался погибать, как Сигиллан. Напротив, Саренга обещала жить долго и счастливо…
— Это дело не расследуешь так, как пишут в книжках, — покачала головой Влада. — Я уже не говорю о том, что пришел наш вор через трансволо, минуя запретный радиус. Главное, ушел он через Провал. Это опасное место даже для нас с Серегом. Но мы искали и там. Только следов найти нам не удалось, а у тамошних обитателей ничего не спросишь. Тогда мы уцепились за идею о витрянике. Твоя мысль была, помнишь, Кан? Ты сказал, что его вызвали специально, чтобы чем-то помешать нам. И мы решили найти след того, кто его вызвал и был достаточно хитроумен, чтобы заставить его вселиться в маленькую девочку из семьи амбасиатов. Ты не представляешь, какое большое дело сделал тогда, Ученик. Ее могли не найти еще очень и очень долго, и все могло бы кончиться резней и смутой на Севере. Он знал, откуда-то знал, что детей не проверяют…
— Вы нашли его?
— Мы близки к цели. Каждое магическое действие оставляет след. У каждого мага свой почерк. И у этого — почерк до боли знакомый. Мы найдем его. Очень скоро.
— Вы очень нужны сейчас в Юге, — безнадежно вздохнул Кангасск. — Я почувствовал… понимаешь, Учитель… это все харуспекс… Мы с Орионом пытаемся успеть туда, но, боюсь, не успеем.
— Мы сейчас на Севере… — Влада подперла кулаком щеку и внимательно посмотрела на Ученика.
— А через Провал? — предложил тот с надеждой.
— Все настолько серьезно, что нам с Серегом стоит еще раз рискнуть жизнями и сунуться в Провал?..
— Боюсь, что да.
— Подожди здесь…
Она пропала. Должно быть, так выглядит резкое пробуждение со стороны сна: из него исчезает человек.
Кангасск остался один на один с теплым сине-оранжевым миром. Саренга прямо-таки лучилась мудростью своего создателя. А каким кажется Омнис тем, кто блуждает ночами по мирам своих коллег? Что чувствуют они, ступая на зеленую траву или желтые дюны? Сложно представить. Но Кан был уверен, что Влада зря недооценивает Омнис. В нем есть что-то… что-то высокое и честное, что не выразить словами. Хотя, пожалуй, Странники Кулдагана сумели бы выразить: они помнят язык мира Ле'Рок и, возможно, те самые слова, что говорили пустынники, проснувшиеся однажды в чужом мире.
…Влада неслышно появилась у Кангасска за спиной. Она села рядом и облокотилась на его плечо.
— Мы не придем, Кан, — сказала она… недоуменно, с тяжелым предчувствием в голосе. — Провал растревожен. Кто-то прошел по нему совсем недавно.
— Я должен что-то сделать! — Кангасск вскочил и засобирался. Но мир сна не спешил отпускать его. Возможно там, в своей реальности, Кан метался и кричал во сне, но проснуться не мог.
— Зачем? — спросила Влада, глядя на его попытки вырваться из объятий солнечной Саренги. — Чего ты этим добьешься? Ты проснешься среди ночи на корабле, который ты даже не в силах заставить плыть
