один матрос на его корабле не понимал, как можно видеть даль безлунной ночью, когда поднявшийся утренний туман закрыл своей серой мутью даже звезды. Впотьмах люди «Черного Ската» спотыкались о канаты, случайные предметы и порой друг о друга — пока что Сумах не разрешал зажигать фонари, — и с благоговейным трепетом смотрели на своего капитана: Сумах, белокожий и беловолосый, в темноте походил на привидение. Мрачная слава тянулась за ним; он прятал от дневного света свои больные красные глаза под двумя черными стеклами, вставленными в серебряную оправу; поговаривали также, что это не простое стекло, а вулканическое — то самое, за которое на Севере светит лесоповал, а на Юге — шахты Люменика: холодный обсидиан…
Сумах был жесток и хитер, как и подобает грозе морей, но он был всего лишь человеком. Человеком, обратившим болезнь, полученную с рождения, себе на пользу. Да, кожа его белее первого снега, и солнце нещадно жжет ее, не оставляя загара, а глаза приходится прятать от дневного света, но зато он прекрасно видит в темноте…
…И «Ювель» со своей зеленой чешуей и узорчатыми парусами сиял для него, как драгоценный изумруд, там, где обычный глаз не различал ничего. Конечно, ему, человеку, не тягаться с Орионом, сыном звезд: будь «Ювель» выкрашен в черный цвет, или будь на его палубе стояла такая же темнота, как сейчас на «Черном Скате», знаменитый пират не различил бы ничего, разве что подошел бы очень близко.
Сумах услышал осторожные шаги и обернулся.
— Пора бы тебе сменить этот неуклюжий меч на саблю, — сказал он, критически оглядев подошедшего парня.
— Чуть позже, капитан, — мягко, но непреклонно ответил тот, — как только найду подходящую.
Белокожий пират довольно расхохотался.
— Ты говоришь мне это уже который год… — сказал он, похлопав парня по плечу.
— Разве я плохо бьюсь? — с безмятежной улыбкой спросил тот.
— Напротив… Но хотя бы поставь на него гарду, — покачал головой Сумах. — Так с чем ты ко мне пришел?
— Все готово, капитан. Я пришел сказать только это.
— Хорошо. Жди команды. Я собираюсь подобраться поближе.
Сумах Ночной Зверь, как прозвали его в пиратских гаванях, вновь устремил взор своих красных глаз к «Ювелю». В тот же самый миг контрабандистский корабль завел двигатель и стал спускать паруса. Потом он повернулся носом к Губительному Архипелагу с явным намерением удрать.
— Ты только глянь! — Сумах с душой выругался, в гневе и диком восторге, тыча пальцем куда-то во тьму. — Они нас заметили!.. Вели запускать оба двигателя…
У штурвала «Черного Ската» встал сам Сумах. Оба двигателя, рыча, как дикие звери, набирали обороты. Команда спускала паруса, чтобы дать тримарану больше маневренности. Плохо, что жертва спохватилась раньше срока, но Сумах надежды не терял. Даже если не удастся нагнать шустрый маленький димаран, запасной план всегда наготове.
Как взревели винты черного корабля, было слышно даже на «Ювеле». Тишина на его палубе прямо- таки взорвалась при этом звуке. И если до этого вся команда работала тихо, то теперь люди орали и носились, грохоча сапогами по доскам, что-то таскали, роняли, спотыкались.
Откуда-то из темноты вынырнул Прок и сунул Кангасску в руки пушечное ядро, велев тащить его на правый «поплавок», к кормовой пушке. По пути туда Кангасска мотало в разные стороны, когда корабль, управляемый теперь Орионом, то и дело круто заворачивал, лавируя между скалами, но морскую болезнь как рукой сняло. Прав был Орион, во всем прав… и длинный меч на поясе здорово мешал в начавшейся суматохе, цепляя за все и вся.
Рев чужих двигателей приближался. Когда же неподалеку вырисовалась из мрака громада «Черного Ската», на борту «Ювеля» все замерли и притихли, как по команде, на какой-то один, но очень тяжелый миг. Пожалуй, не одного только Кангасска в тот момент пробрала жуть при виде громадного тримарана, каждый «поплавок» которого вместил бы весь «Ювель»… К счастью, люди быстро опомнились. И ядро, принесенное Каном, тут же полетело в сторону черного корабля. Тот не помедлил с ответом: в догонку «Ювелю» полетело сразу шесть ядер…
«Два зуба, смотрящие друг на друга,» — узнал Орион. Это было подлое и коварное место. По узкой дорожке меж двух скальных зубов, окруженных каждый своей мелью, мог пройти один средний димаран, вроде «Ювеля», да и то при большой удаче. Орион видел эту дорожку, помнил ее и не мог упустить…
В итоге одним ловким маневром сын звезд посадил «Черного Ската» на мель, да так, что сойти с нее будет теперь стоить Сумаху большого труда, а то и буксира. Но все же Орион подпустил пиратский корабль на опасное расстояние, и «Ювель» схватил-таки ядро в левый «поплавок», прямо в незащищенную кормовую часть, отчего димаран немного просел и накренился, но крен быстро выровняли, перетащив на правый борт кое-что тяжелое.
Заглушили двигатель. Вновь подняли узорчатые паруса. Матросы на палубе смеялись и хлопали друг друга по плечу. Пожалуй, хмурым в тот счастливый момент на корабле оставался только Кангасск. Даже Птармика, недавно говорившая о последнем бое, улыбалась краем рта и вовсю раскуривала новую пару зигарелл.
— …сейчас я спокойно выведу корабль из Архипелага, — говорил Орион капитану, когда подошел Кангасск. — Все в порядке, Кан? — спросил он, не оборачиваясь.
— Орион… — Кангасск замялся; затолкал любопытного дракона обратно в карман. — Тебе не кажется, что что-то не так?..
— Предчувствуешь что-то, да? — на полном серьезе осведомился сын звезд.
— Да.
— Капитан, нельзя позволять людям расслабляться. Похоже, от опасности мы еще не ушли.
— Да кто такой этот малец? — усмехнулась Птармика, пыхнув сизым дымом.
— Он носит харуспекс с открытой лицензией, — спокойно ответил ей Орион, — и еще ни разу не ошибался в своих предчувствиях. Говорю, капитан, надо быть начеку…
На «Черном Скате» царило недовольство. Один Сумах был торжественно спокоен. Все пока шло по плану. Правда, по запасному.
Невысокий парень с катаной без гарды взбежал на капитанский мостик. Сумах улыбнулся ему:
— Твой выход, Орион…
Скоро, очень скоро команда уже спускала на воду небольшой, даже меньше «Ювеля», димаран — «Черный Катран», тоже выкрашенный в цвет ночи, как и корабль, что всю дорогу нес его на борту. «Черный Катран» не готовили к долгому плаванью. На борту не было еды. В баке плескалось минимум топлива — в самый раз для хорошей погони… «Черный Катран» был нагружен людьми. Сумах выставил пятьдесят пять своих головорезов против двадцати одного человека команды «Ювеля». И его любимец — Орион — со своим бестолковым мечом еще никогда его не подводил.
Удобно устроившись на носу своего корабля, белый пират жевал табак и даже радовался отсутствию качки — это единственная радость в том, что «Скат» сел на мель крепко. Сейчас малыш Орион захватит изумрудный кораблик, вернется и сдернет его тримаран с мели. Так бывало уже не раз: Сумах тоже неплохо знал Губительный Архипелаг…
